Городской фермер

Алексей Воложанин Фото: Андрей Порубов

Вступившие в силу 15 января поправки в миграционное законодательство сделали рынки по всей стране полупустыми. Ожидается, что места на них займут отечественные производители. Готовы ли к этому фермеры на Урале? Об этом мы говорим с екатеринбургским фермером Алексеем Воложаниным.

— Алексей Евгеньевич, наши фермеры заполнят места мигрантов на рынках?

— Когдато, наверное, заполнят, но не завтра. Производитель сам торговать не будет. Все это нарабатывается годами. На ситуации наживутся перекупщики.

— А вы ориентируетесь на рынок?

— Лично мне это не надо. Сам стоять не буду, время дорого. Я готов привезти товар на реализацию: денежки сразу получил — и пошел. Получу столько же, если бы сам нес расходы: на зарплату реализатору, аренду склада и холодильника. Посредники звонят, предлагают услуги. Но у меня помимо рынка достаточно клиентов, которым я продаю молодняк и мясо птицы. Мне это интереснее. Рестораны, кафе, частные лица, корпоративные клиенты все чаще находят меня сами. Такого широкого ассортимента нет ни у кого в области.

Хорошие отношения

— Чем вы владеете?

— У меня одна часть хозяйства в 30 км от Екатеринбурга в деревне Косулино, другая — в 100 км в Каменском районе. Общая площадь около гектара. Есть куры и кролики восьми пород, гуси — трех, индюки — двух, цесарки — четырех, утки — пяти пород. Еще хорьки, перепелки и фазаны. Годовой оборот 12 тыс. голов молодняка птицы и 5 тонн мяса. Специализируемся на молодняке: выращивать на мясо дорого. Доращиваем только нераспроданную птицу. Бизнес у нас семейный. На ферме заняты мы с супругой, мои родители и два наемных работника. Все делаем сами.

— А почему живность такая разная? Не проще с одной?

— Больше свободы действий. В 2005 году изза гриппа птиц их мясо не пользовалось спросом, зато всю крольчатину разобрали. Резко увеличили поголовье кроликов. А держали бы одних индюков, уток — ну и сидели бы с ними в обнимку. А так одно просело — другое вытянет. Спрос колеблется от сезона к сезону.

— Как сельчане к вам относятся?

— В коттеджном Косулино хорошо, с уважением. Проблем нет. Там я когда-то начинал фермерствовать, но земля для расширения хозяйства стала слишком дорогая, цены растут день ото дня. Все в радиусе 30 — 40 км вокруг Екатеринбурга постепенно превращается в коттеджную зону. А в заброшенной деревне Стариково под Каменском земля очень дешевая: мы купили там дом и землю под ферму. Зато живут в округе в основном алкоголики и дауны. Здесь зависть, нежелание на когото работать. И работы нет, но найти работника невозможно: им проще украсть. Приезжал вицемэр Виктор Контеев, поражался: в 100 км от Екатеринбурга такая деградация и одичание, что, кажется, на дворе не прошлый даже, а позапрошлый век.

— С властью отношения хорошие?

— И мы на контакт идем, и нас поддерживают. В декабре 2003 года на агровыставке министр сельского хозяйства Свердловской области Сергей Чемезов со мной заговорил: как фермерствую. Я говорю: проблема — финансы. Он успокоил: не вопрос — срочно пиши бизнесплан, как раз деньги распределяем. Я получил тогда кредит, почемуто через финансовое бюджетное управление Екатеринбурга. Совершенно смешной — 200 тыс. рублей. Не стал бы его оформлять, если бы не обещанные 3,5% годовых. Я рассчитывал по бизнесплану получить 500 тыс. рублей кредитных плюс свои, чтобы построить инкубаторий. На тот момент в миллион уложился бы со всем оборудованием. В итоге здание инкубатория стоит недостроенное. Ровно на столько, на сколько не хватило кредитных средств. Куплен, но не установлен инкубатор на 45 тыс. штук яиц. Перепелки и инкубаторы занимают пока первый этаж дома, построенного для семьи. В министерстве сельского хозяйства меня спрашивают: «Как бизнесплан выполняете?». Я отвечаю: «Как я его могу выполнить, если вы мне дали денег в 2,5 раза меньше, чем просил?».

Я потратил достаточно, чтобы эти деньги получить: меня отправили на семинар за свой счет — 20 тыс. рублей заплатил. К тому же у меня ничего не было оформлено: есть хороший закон «О личном подсобном хозяйстве», по которому я у себя на участке инкубирую птицу и могу продавать все, не платя налоги, не регистрируясь нигде. Но в ФБУ мэрии сказали: нее, кто ты такой, если не оформлен? Мы не можем частному лицу дать денег. Пришлось оформиться официально как глава фермерского хозяйства, отдавать дом в залог, платить оценщикам и так далее. В итоге я заплатил за оформление этого льготного кредита больше 10% плюс 3,5%: практически банковский кредит получился. Получил я его только в сентябре 2004 года. Администрация Екатеринбурга помогла ускорить процесс, иначе плюнул бы еще на первом этапе, когда мне дали список с 20 документами, которые надо было бегать оформлять. Собрали депутатов на внеочередное заседание: лето, у них каникулы начались, к тому же бюджет Екатеринбурга сверстан. И они 400 тыс. кредитных рублей (200 — мне, 200 — другому фермеру на шампиньоны) внесли поправкой в бюджет.

— Бизнес прибыльный?

— Прибыли было бы больше, если бы я мяса совсем не продавал, только молодняк. Птица съедает очень много корма. Например, в 2005 году полторы тысячи непроданных утят, закрытых изза угрозы гриппа в помещении, за два месяца 20 тонн комбикорма съели. И я, продав уток, еще полгода за этот корм из других источников расплачивался: вырученных за птицу денег не хватило.

— Каково соотношение доходов и расходов в пересчете на одну птицу?

— Начинать считать нужно с племенного стада каждого вида птиц, которых мы держим, чтобы получать и инкубировать яйцо. Естественно, каждая птичка съедает поразному: индейка —150 граммов комбикорма в день, утка — 180 и так далее.

А дальше умножайте. Если курица ест 120 граммов в день, то пять куриц и один петух — 720. Умножаем на 30 суток, получаем 21,6 килограммов. От каждой из пяти куриц в месяц по 20 яиц. Инкубируем эти 100 яиц, получаем 90 цыплят. Потери — 25 штук, 65 вырастили и продали по 50 рублей штука. 3250 рублей получили. Минус затраты на комбикорм: по стоимости он разный для каждого вида птицы и возраста, от 6 до 11 тыс. рублей за тонну. Если сам все делаешь, без наемных работников, затрат на рекламу, на ветеринарию, так и выходит. Когда хозяйство растет, появляются сопутствующие затраты: нужно платить работнику, делать вентиляцию и прочее. Сразу же доход падает минимум втрое. Забиваем птицу только под заказ: есть у меня проблема, которую я в этом году решу.

— Проблема как называется?

— Отсутствие большой морозильной камеры кубов на 20, где можно было бы сложить забитую птицу, потому что важно соблюдать срок забоя. Есть точка роста, когда экономически выгодно ее забить. Например, у водоплавающей птицы он 56 суток. После этого она ест больше, чем набирает массу, условно говоря, потребляет 100 граммов корма в день, а привес — только 30.

— Как вы эту проблему будете решать?

— Это вопрос, вопервых, финансов. Во-вторых, я достаточно долго сопротивлялся, не хотел мясом заниматься, только реализацией молодняка. Но меня вынуждает растущий спрос, клиентов все больше: давай всем мясо птицы. Не куриное, что в каждом магазине, а всякое прочее. Мы куриц выращиваем только декоративных: странно было бы конкурировать с птицефабриками. Опять же очень много подпортила и толкнула заняться мясом ситуация с гриппом птиц.

— Много потеряли?

— Точнее, недополучили: молодняк перестали покупать. Надеюсь, в этом году ситуация выправится. Я давно занимаюсь птицей и не вижу реальной угрозы. Потому что это не самое страшное заболевание — грипп птиц (а не «птичий грипп»!). Оно известно с конца XIX века, хорошо изучено, всегда было и будет.

В советские времена разрешалось заболевшую гриппом птицу пускать в термическую обработку, все ели куриные паштеты — и ничего… Так что хорошо, что у меня с инкубаторием застопорилось: его строительство совпало с падением продаж молодняка. Я бы не продал 45 тысяч голов и разорился на кормах.

На стол ее не надо

— Почему вы изначально были намерены торговать молодняком?

— Это выгодней: затраты небольшие, а спрос велик, особенно в сельских районах. Мы сразу увидели эту незаполненную нишу. Единственный крупный конкурент — инкубаторно-птицеводческая станция в Екатеринбурге. Но она уступает нам в том, что у нее нет своего племенного стада, яйцо станция покупает, кроме того, берет предоплату с населения за это яйцо, которое инкубирует и продает цыплят в суточном возрасте. Мы же свое яйцо инкубируем, цыплят доращиваем и продаем двухнедельных: тогда падежа при перевозке и дальнейшем выращивании меньше. У станции объемы больше. Я сейчас инкубирую и реализую 12 тысяч голов за сезон — с марта по июль (апрель и май — два самых активных месяца), а перепелку — круглый год.

Не поверите, в обыкновенную «четверку» «Жигулей» можно тысячу голов суточных птенцов поместить: ставлю друг на друга невысокие сетки. Перевозка — не более суток. За молодняком приезжают частные лица, оптовики с севера Тюменской, со всей Свердловской, Челябинской, Пермской областей.

— Как вы находите потребителей?

— Участвуем в выставках, раздаем визитки. Я готовлю зажигательные статейки в садоводческие газеты: даю практические советы по содержанию, рассказываю, чем та или иная птица замечательна. Пишу, например, что цесарки колорадского жука едят. Хотя им без разницы: они всех жуков едят. После каждой публикации отмечаю всплеск продаж. Хорошо действует и сарафанное радио.

В статьях ориентируюсь на пенсионеров, они привыкли к старым простым вещам. Например, рассказал рецепты от обморожения и ожогов с использованием гусиного жира. Неожиданно ресторан «Веселый мадьяр» отреагировал, закупил жир в кулинарных целях, они его перетапливают с яблоками. Очередного постоянного клиента приобрел.

Придумываю необычные рекламные ходы. Предложил консульству США и одному из телеканалов снять сюжет: по аналогии перед Днем Благодарения, как в США, провести помилование индейки. В Белом Доме на лужайку приносят двух индеек, выбирают самую большую и оставляют ее жить, чтобы она плодилась, приносила потомство. А вторая индейка идет на стол. Созвонился, сказали: неси свою индейку, помилуем, а на стол ее не надо — дипломаты едят продукты только из Америки.

Я привез индейку, но она вырвалась, убежала, около консульства я за ней бегал, падал в сугробы. Но сюжет вышел что надо! Начинается так: отечественный фермер разговаривает поанглийски с консулом. Я английскую школу заканчивал.

В другой раз приехали телевизионщики мускусных уток снимать. Я рассказал, что на родине в Южной Америке они на деревьях живут. Мы их пристроили на косулинских тополях, поснимали. Потом смотрю сюжет, в кадре летит стая ворон и текст: «Утки у Воложанина дальше Косулино не улетают». Ладно, я на шутки не обижаюсь.

— Что для вас изменилось, когда был объявлен национальный проект?

— По крайней мере, я вижу заинтересованность властей. Спрашивают, чем помочь. Вопросы задают. Раньше нас не замечали. Больше внимания стало со стороны чиновников: «Алексей Евгеньевич, какие проблемы?».

— А где вы с ними встречаетесь?

— В администрации Екатеринбурга, там часто собирают фермеров на совещания. Нас 20 или 30 официально зарегистрированных, но реально работает меньше пяти.

Пообещал — и не пойду

— Вы в городе зарегистрированы как фермер?

— Я — екатеринбургский фермер, как ни странно это звучит. Я живу и зарегистрирован тут как глава фермерского хозяйства. Еще меня включили в городскую программу по реализации стратегического плана «Сельскохозяйственные рынки Екатеринбурга». Как эксперта по фермерам: даю рекомендации.

В рамках нацпроекта по поддержке АПК в прошлом году я защитил новый бизнесплан в областном министерстве. Мне пообещали 800 тыс. рублей субсидий: в отличие от кредита их отдавать не надо. Надеюсь, дадут в этом году на закупку оборудования для кроликов. Сначала я должен буду свои деньги потратить, а потом мне вернут.

— Готовы к этому?

— Придется кредит брать. Но как? До сих пор кредиты фермерам банки не давали. Вообще, что касаемо поддержки государством фермеров, кредиты должны выдаваться очень просто. Приехали, посмотрели: человек не пьяница, работает нормально — денег дали. И даже не кредит, а именно субсидии. Пока поддерживают крупные сельхозпредприятия. До фермеров, наверное, тоже когда-нибудь дойдет, поскольку поддержка «малых форм» хозяйствования нацпроектом заявлена. Субсидии обещаны мне и 500 тыс. рублей еще одному фермеру.

— На шампиньоны?

— Нет, он тоже перепелками занимается.

— Конкурент?

— Да нет. Я ему в свое время отдал этот рынок, вернее, сегмент перепелиных яиц в магазинах. Мне понравилось, что человек правильно подошел к делу, спросил: не будет ли он мне конкурентом, поскольку хочет заняться перепелиным бизнесом. С магазинами я не работаю и не буду: задерживают платежи. Знаю, раньше занимался магазинами, киосками в аренду: это дало первоначальный капитал для фермерства. Но я пообещал — и не пойду в этот сегмент. Мне достаточно того, чем я занимаюсь. Он сейчас крупнейший поставщик перепелиного яйца в магазины. Первым в области сертифицировал товар. А многие ушли с этого рынка.

— Почему?

— Расходы слишком велики, начиная от платы за штрихкодирование, без которого коробки в магазины никто не берет, заканчивая хорошей вентиляцией на ферме.

В Екатеринбурге недешевое перепелиное яйцо пользуется спросом. В городах поменьше покупательская способность ниже.

Еще проблема в том, что в России разведение перепелов не является отраслью птицеводства: ГОСТа нет. В каждом регионе срок хранения у перепелиного яйца указывают разный. Одно дело транспортировать и реализовать, когда 25 суток, и совсем другое — когда 60.

— А почему не птицеводство?

— Это юридический казус. Для перепеловодства нет никаких документов в принципе. Отсутствие статуса не дает получить заключение ветеринарное и СЭС на помещение, в котором будут содержаться перепелки. СЭС и ветеринары тупо приравнивают одну перепелку к одной курице. Расстояние до ближайшего жилья должно быть для каждой тысячи перепелок, условно говоря, 500 метров. А для пяти тысяч — это уже километры.

— Как же вы их держите?

— Так и держим. Я не занимаюсь яйцом в том числе и из-за этого. Документы получить официально очень тяжело. Этот вопрос был направлен и Гордееву, и Чемезову его задавали. Они сказали: не обращайте внимания, работайте, поможем решить. На рынок, в кафе и рестораны мясо птицы я могу сдать без всяких проблем. Там нужна ветеринарная справка, форма № 2, и все. А магазины требуют сертификат. Сертификат не получить, потому что не сертифицирована бойня, где забивается птица. Мы сами забиваем: приходит ветеринар, осматривает птицу, дает справку. Но что-то с этим надо делать. Нужна кооперация фермеров, чтобы строить бойню.

— Кооперироваться есть с кем?

— Да я все сделаю сам, не в этом году, так в следующем. Бойню рано или поздно буду строить и сертифицировать, к тому идет, потому что мясо пользуется спросом. Упускать денег не хочется.

Перья для ангела

— Ваши доходы как складываются?

— 30% дают удобрения, 30% — мясо, 40% — живая птица: молодняк и птица на племя достаточно дорого стоят. Помет вперемешку с опилом с помощью лучистого грибка перерабатываем, получаем прекрасное удобрение. На удобрения мы получили сертификат, прошли испытания на химический состав и радиологию, а также микробиологические и паразитарные исследования, что очень важно. Доход оно приносит хороший, восполняет прибыль, недополученную от реализации мяса. Я не трачу денег на его перевозку. Можно брать навоз на переработку на птицефабриках: они с удовольствием отдадут, лишь бы не платить экологические штрафы. Но на этот трудоемкий процесс нас уже не хватает.

Производство почти безотходное: получаем племенное яйцо, инкубируем молодняк. Тот, что не продан, выращиваем на мясо, пока птица растет, получаем навоз, перерабатываем и продаем помет. Остаются перья. Всегда этот вопрос меня сильно напрягал, потому что перьев очень много. Ко мне обращались за пухом и пером, но они нужны отсортированные друг от друга, промытые и просушенные. И на это нет сил и времени. Перо просто складируется в мешки. Часто за бесценок отдаем, кто возьмет.

— Вы знаете, сколько стоят пуховые одеяла и подушки?

— Да знаю, что дорого. Был забавный случай. Я в очередной раз озадачился тем, что скапливаются пух и перо. Решил: с утра займусь этим вопросом. А в 7 утра, я еще спал, зазвонил телефон, и тоненький голосок спросил: «Перья продаете? Мне нужны для крыльев… Я ангела в театре играю». Я говорю: приезжайте, отдам бесплатно. Что ж я, ангелу, ядрен батон, перья продавать буду?..

— Какова динамика развития вашего хозяйства?

— В таких параметрах, как сегодня, хозяйство уже лет пять. В 2000 году нас пригласили на выставку в КОСК, у меня было много красивой птицы. Народ был шокирован, что курица — это не только тушка в магазине, она бывает еще и красивая.

И я почувствовал большой спрос. Пошел поступательный рост по 20% в год. Последние года три он уже тяжело давался: мы вымотались. И в прошлом году достигли той точки, выше которой своими силами двигать бизнес физически невозможно. Дальнейшее кардинальное развитие означает снос деревянных построек, строительство каменных. Для расширения производства нужно строить, как я говорил, сертифицированный забойный цех. Просил на него в министерстве одиннадцать с половиной миллионов — пообещали субсидий восемьсот тысяч. Но на такую сумму мы опять зависнем с недостроем. Я, конечно, что-то сделаю и на эти деньги, если получу. Пущу их на кроличьи клетки. Какоето развитие, конечно, будет.

Хотя в принципе я могу расширить бизнес кардинально и очень быстро. Нарастить обороты по мясу в три раза — нет проблем. Но я не форсирую производство, так как нет документов, и в магазин его не отдать. Поэтому пока у меня всегда чуть меньше мяса, чем спрос. Проблема сбыта упирается в отсутствие сертифицированной бойни, а ее наличие упирается опять же в финансы.

— Получается, основная проблема фермера — все-таки финансы. Какие пути решения?

— Только помощь государства.

— Почему не кредиты?

— Я хотел взять осенью потребительский кредит — 150 тысяч. Банк не дал. Хотя у меня там счет. Потому что я фермер. Боятся, не верну. Хотя я уже 10 лет фермер, и достаточно успешный. И те 200 тысяч аккуратно выплатил. Они догадались, что кредит берется на развитие фермерского хозяйства. Сейчас я хочу получить субсидию. Весь наш птицепром государственный.

И получает дотации. А фермер — нет.

Ниша фермеров

— Зачем вам фермерство? Может, заняться другим бизнесом?

— Я это так себе объясняю. У нас у всех в этой стране корни — сельскохозяйственные. Я до тридцати лет вел более-менее успешный спекулятивный бизнес. А после к корням потянуло.

— Получит ли фермерство развитие благодаря национальному проекту?

— Толчок это дало. Фермерами движет тот же дух предпринимательства, только работают они в такой странной сфере, как сельское хозяйство. Индейки в Екатеринбурге в свежем виде вы нигде не купите, в лучшем случае это будет заморозка с соседней территории. Как и гусей, уток. Дальше все более будет востребована моя продукция. Люди с деньгами требуют: «Поставьте меня на довольствие, хотим свежей качественной птицы». Это ниша эксклюзивной продукции, которую в мегаполисе, поедающем миллионы промышленных кур, заполнят только фермеры.

Нацпроект нужно расширять. Есть у уральцев склонность к фермерству, тяга к земле. Рано или поздно, если нацпроект не свернется, он дойдет до малых форм. Не банки должны выдавать нам кредит, а государство из своих фондов. И максимально упростить процедуру получения денег. Спрос превышает предложение — это знак, что фермерство надо поддерживать. Мы более гибко подстраиваемся под потребителя.

— Значит, расширяться будете?

— Медленнее, чем хотелось бы. Я вижу, куда развивать фермерский бизнес. Субсидии нужны, но раз в десять больше, чем обещают. Надо строить бойню, большой инкубатор. Планирую работать с охотхозяйствами: если перед самой охотой выпустить за день фазанов на волю, то 90% птицы добывается. Это рынок реальный. Да таких вариантов много.

Дополнительные материалы: