Собрались как-то русский, хохол и еврей

Проблемы этнических отношений и негативные последствия, которые с этим связаны, безусловно, надо обсуждать в СМИ, в правительстве, в обществе, но эта тема все чаще становится объектом спекуляций для журналистов и политиков.

О том, почему происходит депрофессионализация СМИ, освещающих проблемы меж­этнических отношений, о спекуляциях на мигрантской теме и о том, как на Западе освещают межнациональные конфликты, мы говорим с президентом Гильдии межэтнической журналистики Маргаритой Лянге.

— Сегодня много разговоров о том, что журналисты сильно «подогревают» тему межэтнических отношений, в погоне за жареными фактами смещают акценты с главного на второстепенное. Насколько часто это случается?

— Увы, регулярно. Иногда не по незнанию, а специально, чтобы в заголовке или анонсе привлечь внимание аудитории. Тогда сразу взлетают посещаемость сайта, читаемость издания и т.д. Приведу пример. Если журналист пишет, что «грузины напали на водителя главы “Росбалт”», это не значит, что вообще все грузины налетели и начали избивать водителя. Или — «кавказцы избили четырех человек» — от такой «идентификации» по этническому признаку создается впечатление, что журналисты жителей Кавказа за людей не считают.
Зачастую журналисты, освещающие меж­этнические отношения, вообще не владеют темой. На такие заголовки, как «Трое лиц неславянской внешности изнасиловали 55-летнюю женщину», корреспондента могут подталкивать редакционная политика и редактор, которые требуют сенсаций. Заметно это было, например, при освещении событий в Бирюлево, когда съемочные группы соревновались, кто даст более страшную картинку: если у тебя нет потасовок, крови или ОМОН никого не задерживает, значит, ты работаешь непрофессионально.

Межэтнические конфликты обычно отправляют освещать «первого попавшегося» в редакции журналиста, а не специалиста по этой теме. Прибыв на место, такой «неспециалист» не способен даже вопрос грамотный задать. Никто не отправит театрального обозревателя комментировать соревнования по биатлону, а вот про межнациональные отношения считается, что может любой сделать материал.
Да у нас и эксперты, комментирующие межэтнические проблемы, как правило, одна и та же обойма людей, которые крутятся везде, но не способны дать анализ происходящего. Журналисты сознательно обращаются к тем, кто сумеет подогреть тему, а «эксперты» соревнуются в том, кто больше охает происходящее. Получается негласный рейтинг: чем больше скандалишь в эфире, тем больше ты эксперт. Например, когда появилась Стратегия национальной политики до 2025 года, нигде в медиапространстве не проходило нормального ее обсуждения. Единственное, на что люди оказались способны, это поерничать над индикаторами эффективности программы: столько человек будут считать себя россиянами и т.д. Получается, что депрофессионализация журналистов накладывается на депрофессионалицию экспертного сообщества в анализе межнациональных отношений, а страдает все общество. Ведь кроме фразы «будет еще хуже» ему ничего и не предлагают. Радует, что ситуация потихоньку меняется: появляются молодые журналисты, которые внимательно относятся к этой теме и стараются отделять мух от котлет.

— Но, если судить по последним законодательным инициативам, качеству и количеству встреч в органах власти на федеральном и региональном уровнях, проблема межэтнических взаимоотношений все-таки есть.

— Да, но, например, у событий в городе Пугачеве, где в июле прошли массовые античеченские выступления местных жителей после гибели десантника Руслана Маржанова, были серьезные предпосылки. Проблема возникла не сегодня и не вчера, напряженность накапливалась, но власти не обращали на нее внимания, хотя об этом писали СМИ. Таких потенциальных Пугачевых очень много по стране, замалчивать конфликтогенные ситуации нельзя, иначе мы обречены на новые межэтнические вспышки то тут, то там.
А некоторые представители власти упорно говорят, что нет никаких межэтнических проблем в стране — есть исключительно социально-экономические неурядицы. Но ведь у нас живут люди 193 национальностей, у которых встречаются разная культура, отличные представления о нормах общежития.

— Насколько корректно, на ваш взгляд, освещались в СМИ события в Бирюлево?

— Очевидно нарушение презумпции невиновности — Орхану Зейналову суд еще не вынес обвинительное заключение, а СМИ его уже вовсю называли «бирюлевским убийцей». Были даже такие запредельные с точки зрения журналистской этики заголовки: «Простого русского парня убил азербайджанец». Не будем забывать, что ситуация легла на подогретую почву.
В своих предвыборных кампаниях все кандидаты в мэры Москвы разыгрывали мигрантофобскую карту. На мой взгляд, события в Бирюлево — своеобразное эхо той игры.

А сами участники событий в Бирюлево часто работали на камеру, хотели своей «минуты славы». Никто в СМИ почему-то не обратил внимание на то, что в профессиональном плане лучше всех сработала полиция. Если сравнить с массовыми беспорядками в Париже в 2005 году и Лондоне в 2011-м, в районах, где проживали иноэтничные мигранты, то мы еще очень легко и быстро справились с ситуацией.

— А как освещались массовые беспорядки в Париже французскими журналистами?
— При освещении беспорядков журналисты называли районы «эпицентрами событий», но не говорили, что «черные громят». Таких вещей себе никто не позволял. Но посмотрите, что произошло дальше, когда стало понятно, что без жестких мер беспорядки не остановить. Чтобы справиться с ситуацией, министр внутренних дел, а им на тот момент был Николя Саркози, применил весьма жесткие по европейским меркам методы. А вскоре на президентских выборах французы проголосовали именно за него. Так они высказали свое отношение к ситуации. Если что-то не нравится, надо не вламываться в общежития мигрантов с битами, а на выборах голосовать. Это, конечно, совсем другая форма выражения своего мнения, к которому общество у нас пока не готово. Когда люди выходят на улицы, это значит, что не только власти, но и журналисты недоработали. Они не дали возможности высказаться всем сторонам конфликта, не локализовали его в информационном пространстве.

— Можно ли, будь то в журналистике или в повседневном общении, абстрагироваться от этнической подоплеки, обсуждая или освещая такие события, как, например, теракт в Волгограде?

— Освещение теракта в Волгограде меня поразило. Останки смертницы идентифицировали и тут же обнародовали имя ее гражданского мужа — русского, принявшего ислам. Человек даже не задержан, суда еще не было, но он практически везде был объявлен преступником! Без всякого сослагательного наклонения. Это очень тревожный симптом, когда мы забываем об элементарных нормах презумпции невиновности. Причем тут отличились не только журналисты, которые все это сладострастно ретранслировали, но и право­охранительные органы, вбросившие им эту информацию. Кстати, термин «лицо кавказской национальности» в начале 1990-х придумала именно милиция, а журналисты по своей безграмотности его подхватили из милицейских сводок.

Возвращаясь к теракту в Волгограде, мне хочется спросить, почему никто из журналистов, например, не обратил внимания на то, что процент террористов среди русских, перешедших в ислам, выше, чем у всех других этносов, традиционно исповедующих эту религию? Может, потому, что если начать серьезное журналистское расследование, то можно докопаться до неудобных и неприятных выводов? Гораздо проще повторять как попугай: «Русский пособник дагестанской террористки».

— В каких случаях журналисту в целом уместно делать акцент на национальности, а в каких — нет?
— В Этическом кодексе журналиста, освещающего межэтническую тематику, который члены нашей Гильдии разработали еще в 2012 году, есть четкие рекомендации на сей счет. Например, нельзя переносить характеристику отдельно взятой личности на весь народ. Следует избегать стереотипов. Вспомним: еще недавно обычным делом для СМИ было огульно заявлять, что все русские — пьяницы. Только сейчас стали отходить от этого дикого стереотипа. За что, спрашивается, долгие годы оскорбляли русский народ? Вообще, это одна из самых сложных тем в журналистике — писать о русских и русской национальной культуре. Требуются профессионализм, знания, нестандартная подача и… смелость! Ведь сложился такой либеральный тренд: на любое упоминание русской идентичности тут же вешать ярлыки «фашизм» и «национализм». Почему про остальные народы, если они занимаются какими-то боевыми искусствами, говорят, что это возрождение традиций? А как только группа русских начинает заниматься национальной борьбой, то ее объявляют фашистской ячейкой.

— Долгое время обсуждалась инициатива законодательно запретить указывать национальность преступника. Как вы относитесь к подобного рода идеям?

— На мой взгляд, если уж называть национальности участников конфликта, то всех без исключения. И тогда это должно выглядеть примерно так: «Узбек подрался с русским, приехал отряд полиции, состоящий из мордвина и чуваша, в отделении татарин-сержант составил на задержанных протокол».

— Тогда получается как в анекдоте: «Заходят русский, поляк и немец…»

— Вот именно! Если всех отмаркируют в новостном сообщении по этническому признаку, тогда сразу станет понятно, что это и смешно, и глупо, а главное, никакого отношения к сути конфликта национальность в данном случае не имеет.

Дополнительная информация

Маргарита Лянге окончила факультеты журналистики и исторический МГУ им. М.В. Ломоносова и аспирантуру Российской академии госслужбы. Автор ряда научных публикаций на тему государственной информационной политики в полиэтничном государстве, борьбы с ксенофобией и этническим экстремизмом в СМИ.

Советник директора по связям с общественностью на «Радио России», ведет авторские радио­программы «Народы России», «Национальный акцент», «Пресс-клуб». Главный редактор газеты «Национальный акцент» (приложение к еженедельнику «Аргументы недели»). Председатель Гильдии межэтнической журналистики, эксперт Совета по межнациональным отношениям при президенте РФ и консультативного совета.

Статья опубликована в рамках государственного контракта по программе «Толерантность».