Не будьте как дети
31 января
Лакуны в диалоге между нею и властью кроются, пожалуй, в том, что наша «прогрессивная общественность» слишком прогрессивна. Она живет идеалом, достижимым, но не сию секунду, а в будущем. Она мыслит утопическими схемами, и если реальное положение дел не совпадает с затвержденными формулами, сразу же вопит: фальшивку подсунули! По буйности идеалистических фантазий она могла бы превзойти Томаса Мора и Томмазо Кампанеллу. Те же, на кого исторической судьбой возложено бремя управления огромной страной, да еще и в переломный период, не имеют права мыслить и тем более поступать так «артистично».
Такие формы выражения гражданственности, как, например, референдум, конечно, прозрачнее, чем представительная демократия. Но они пригодны, например для оснащенной современными информационными технологиями Швейцарии с территорией 41,3 тыс. кв. км. Однако Россия в 400 раз больше Швейцарии: 17075,4 тыс. кв. км. Интернетом пользуются лишь 7% россиян, а в 42 тысячах населенных пунктов нет даже телефона. И здесь невозможно обойтись без цепи институтовпосредников между федеральным центром и территориями, населением. Отсюда непридуманная неизбежность иерархии, бюрократизации и искажения воли граждан на выходе. С этим нужно бороться, в том числе усложняя информационное пространство. Но рассчитывать на внезапное превращение, на чудо — мальчишество. Пойми это наша «прогрессивная общественность», глядишь, лакуна между нею и властью восполнилась бы.
«Да разве
Да, ликвидация всенародных выборов губернаторов — это позор. Но и острый дефицит гражданственности — тоже. Один из способов разрубить этот замкнутый круг: ввести избирательный ценз, скажем, по имущественному принципу, возложив таким образом на средний класс чаемую ответственность за будущее страны. И посмотреть, как он с ней справится. Да ведь мечтатели из «прогрессивной общественности» снова взалкают утопической справедливости для всех.
То же с Общественной палатой. Не успела она собраться, еще не начала вырабатывать потенциал — отовсюду понеслось: «декорация», «свисток для пара», «ученый дурак при царе»… И дела нет, что подобные институты существуют во многих развитых демократиях. Например, во Франции работает авторитетный Совет по социальным и экономическим вопросам, по образцу которого и была создана наша палата.
Замдиректора Института философии и права УрО РАН Константин Киселев парирует: «Одно дело, когда такой институт вырастает из гражданского общества, другое — когда насаждается авторитарным режимом. Можно проводить выборы в Европе, а можно — в племени людоедов».
Да кто ж, Константин Викторович, мешает нам, гражданам,
перейти от первобытного насилия к обществу взаимного доверия? Оно
определяется не числом некоммерческих и общественных организаций,
а гражданской активностью. Кто мешает нам проявлять ее через членов
Общественной палаты (тем более что президент чуть ли не обязал
их больше сотрудничать с населением)?