Мимотехнологии
«Эксперт-Урал» анализирует пять самых обсуждаемых в ушедшем году глобальных начинаний. При кажущейся непохожести у них много общего: это идеи, которые вырастают в проекты, переходя из теории в практику. При этом сами идеи — не столь однозначно прорывные, как принято считать, а проекты, их воплощающие, требуют более детальной проработки.
«Да не свисти ты», — скажет 80-летняя бабушка телевизору, бодро обещающему возродить деревню за несколько лет. Ту самую деревню, что все никак не возрождается уже несколько веков. «Комплексное освоение территорий позволит наконец решить жилищную проблему», — бодро отбарабанит чиновник на конференции. «Экономическая эффективность агломераций еще не доказана», — усомнится бизнесмен-скептик в интервью журналисту. Мнения разные, но отражают они одни и те же тенденции. На фоне экономического благополучия 2000-х годов мы перестали жить только сегодняшним днем. Общество начало генерировать идеи на перспективу, затем активно их обсуждать, а в последнее время — и воплощать в проектах. Наш горизонт планирования растет на глазах: начинания, которые дадут результат через десять лет, уже выглядят не пустопорожней болтовней, а стратегией. Мы осваиваем проектный подход. Общий положительный фон портит одно: степень и качество проработки идей и проектов далеки от совершенства. Остановимся на пяти живо обсуждаемых в минувшем году темах: возрождении деревни, нанотехнологиях, технопарках, комплексном освоении территории и агломерациях.
Пятилетку за три дня
Амбициозный проект «Уральская деревня» стартует в 2008 году. Решение принято в конце ноября на заседании правительства Свердловской области. Реализовываться программа будет в два этапа: первый, с 2008 по 2010 год, — стабилизация; второй, с 2011-го по 2015-й, — развитие. Программа предполагает сокращение числа неосвоенных сельскохозяйственных земель, прекращение оттока населения из села, улучшение демографической ситуации в сельских территориях, развитие инфраструктуры и социальной сферы (здравоохранения, образования, культуры, телекоммуникаций, спорта). «Очевидно, что город с его современной инфраструктурой значительно опережает деревню в развитии, — говорит руководитель администрации губернатора Александр Левин. — Проект поднимет на новый уровень качество жизни на селе. Нужно сделать все, чтобы человек в любой деревне чувствовал себя комфортно, как горожанин».
Программа предполагает индивидуальное финансирование населенных пунктов, определяемое по уровню их социально-экономического состояния. Чтобы описать глубину пропасти, в которой находится каждое из 1843 сел и деревень Свердловской области, создана рабочая группа из представителей министерств, науки, муниципальных образований, руководителей сельскохозпредприятий и почему-то ветеранов войны. По итогам ее выездных заседаний подготовлены паспорта населенных пунктов с такими характеристиками, как количество проживающих и строений, возможности трудоустройства и образования, наличие культурных и медицинских учреждений, служб быта и связи. «У местных жителей назрело столько вопросов и предложений, что их хватило бы на множество таких программ», — говорит руководитель группы, глава Ирбитского муниципального образования Елена Трескова. — Чтобы перевезти документы с результатами исследования из сельхозакадемии в правительство области, потребовалось несколько “Газелей”».
Видимо, именно обилие негативной информации и большое количество нерешенных проблем повлияло на разработчиков конечного варианта программы «Уральская деревня». Они явно спешили скорее помочь селу. В итоге задумка выглядит, мягко говоря, слабореализуемой. Наиболее сомнительны сроки, объемы и источники финансирования.
Заявленный объем финансирования сельского хозяйства на ближайшие три года реализации программы почти в 60 раз превышает сегодняшний. В 2006 году из областного бюджета на развитие уральского села выделено 1,1 млрд рублей. В то же время, по данным департамента информационной политики губернатора Свердловской области, объем финансирования «Уральской деревни» из всех источников на первом этапе (2008 — 2010 годы) составит порядка
61,5 млрд рублей. Причем если бюджетные источники определены (около 4 млрд рублей будет выделено из федерального бюджета, 27 — из областного, не менее 2 миллиардов ожидается получить от местных бюджетов), то откуда придут в деревню еще 30 млрд рублей? На этот вопрос ни чиновники, ни представители рабочей группы ответить не могут. «Эти средства мы надеемся получить от крупного бизнеса», — заявил «Э-У» один из высокопоставленных чиновников министерства сельского хозяйства Свердловской области. Хотя никто еще не объяснил бизнесу: во что именно он может инвестировать эти средства, кто гарантирует ему извлечение прибыли и когда он вернет вложенное.
Но даже если бизнес и вложится в реализацию мегакоровников, суперсвинарников и гигантских теплиц с цветами, то социальными проектами должно быть озабочено в первую очередь государство. «Предприятия крупного бизнеса, придя на село, создадут рабочие места и обеспечат людей относительно достойной зарплатой. Но где эти люди будут жить, учиться, лечиться и прочее, должно думать государство», — уверен председатель Мясного союза Свердловской области, генеральный директор ЗАО комбинат «Хороший вкус» Сергей Емельянов. Однако пока и социальную сферу власти пытаются «свалить» на бизнес.
Второй вызывающий скепсис момент — сроки реализации проекта. Комплексная программа предполагает за два года стабилизировать ситуацию на селе. Телку понятно, что понадобится гораздо больше времени. Как понятно и то, что российский агрокомплекс, сегодня в десятки раз менее финансируемый, чем западный, никогда не выдаст конкурентоспособную по цене и качеству продукцию. Без нового государственного стратегического подхода к развитию села ситуацию не изменить. Но такового нет. Сам по себе областной проект хорош только по принципу: «Делай же что-нибудь».
Безусловно, начало реализации проекта «Уральская деревня» положительно скажется на имидже губернатора области Эдуарда Росселя (который лично его курирует) и привлечет внимание к Свердловской области. Безусловно же, что для села будет благом любое внимание и любые средства. Однако пока основные параметры проекта слабо отвечают реалиям, основные источники инвестиций не определены. В сегодняшнем виде проект «Уральская деревня» носит популистский характер и может быть свернут так же быстро, как и был начат.
Жертвы «нанонизма»
Пиар государства и зарубежной прессы сделал нанотехнологии (НТ) в 2007 году настолько модными, что злоупотребление этим понятием вошло в фольклор. «Несколько недель назад наше учреждение праздновало 75-летие, — рассказывает директор Института физики металлов УрО РАН Владимир Устинов. — Для праздничного капустника была сочинена песня, авторы которой ввели в наш лексикон новый термин: «нанонизм». Рядом со здоровым древом науки, несколько ветвей которого могут называться «нанотехнологиями», вырастает множество дурной поросли модной ныне приставкой “нано”».
Приведем примеры этого явления. Сейчас очень распространился способ обработки материалов с использованием сильных внешних воздействий. Эта технология была широко известна еще 20 лет назад, а теперь некоторые ученые относят ее к категории наноразработок, поскольку в процессе деформации материалов происходит измельчение их структуры. Это очень важные разработки, но к НТ они отношения не имеют. Ведущие ученые недоумевают: некоторые чуть ли не всю химию объявили НТ, ведь все вещества состоят из молекул.
Почему так происходит? Первая и главная причина — недостаток финансирования абсолютно во всех направлениях исследований. Вместо того чтобы сбалансированно поддерживать науку, российские чиновники решили вложить большие деньги в отдельную ее отрасль — нанотехнологии, безусловно, очень перспективную. Но при этом они почему-то забыли, что ее развитие тесно связано с развитием остальных направлений.
И вот — спасательный круг: появление термина «НТ». Про них все говорят, в них обещают вложить миллиарды и даже создают на федеральном уровне соответствующую корпорацию. В итоге многие ученые сознательно пытаются прильнуть к источнику финансирования и получить общественный восторг, чтобы развивать свои исследования. «Если бы государство решило хорошо профинансировать, допустим, «мимотехнологии», ученым пришлось бы назвать именно так многие свои разработки», — иронизирует директор Института электрофизики УрО РАН Валерий Шпак.
Вторая причина мифологизации нанотехнологий — искреннее непонимание этого термина. Некоторые новаторы ошибочно убеждены, что маленькие частицы и НТ — одно и то же. Так, на суд совета при Уральском центре наноиндустрии (УЦН) был предложен проект медицинской камеры для внутренних стенок желудка. На вопрос комиссии, где же здесь НТ, последовал ответ разработчика: «Ну это же сверхминиатюрное изделие».
Абсурд стал возможен потому, что определений НТ в науке существует около 15, и термин точно не прописан. Директор НИИ квантового материаловедения (Екатеринбург) Юрий Горностырев отмечает: он пришел к нам с Запада, где так называют разработки в микроэлектронике. Постепенно понятие НТ переместилось в другие разделы науки. «В результате признаки «нанонауки» искусственно расширены, — отмечает Владимир Устинов. — Под них может быть подведена очень большая часть современных исследований. Объекты и материалы с характерными размерами нанометрового диапазона, которыми оперирует эта наука, изучаются и физикой, и химией, и биологией. Все, что меньше микрона, уже «нано»; все, что больше атома, — тоже. А поскольку весь мир состоит из атомов, то «нанонаука» имеет очень широкую область интересов. Поэтому ее определение — дискуссионная тема. С моей точки зрения, претендовать на приставку «нано» в названии могут лишь те исследования, в которых неразрывно и органично сочетаются две составляющие: наноматериалы как результат и НТ как инструмент их создания».
Есть и противоположный взгляд на проблему. Руководитель УЦН профессор Всеволод Кортов полагает, что спекулирование на НТ есть, но не массовое: «Определение НТ имеется во многих монографиях. Оно не вызывает никаких разночтений в понимании. НТ называют технологии, основанные на регулировании структур, состава и свойств вещества в масштабе от одного до 100 нанометров и создающие уникальные свойства материалов и изделий. То, что мы сейчас называем НТ, на самом деле раньше частично существовало и называлось технологиями ультрадисперсных материалов, тонких пленок, покрытий, механохимией». По словам Кортова, многие ученые во всем мире уже лет 10 — 15 изучают объекты субмикронного диапазона — фактически НТ. Поэтому и кажется, что нанотехнологов стало неожиданно много. Отличие заключается в том, что ранее исследователи не могли получать в достаточных количествах субмикронные порошки и другие нанообъекты и создавать на их основе материалы, а сейчас многие технологии уже отработаны. Есть сомнения относительно объективности распределения средств в рамках Федеральной целевой программы. Рассказывает один из ведущих уральских физиков, пожелавший остаться неназванным: «Там вращаются крупные деньги — ни ученым, ни академии их распределение не доверяют. Во главе «нанокорпорации», которая будет делить федеральные деньги, стоят люди с учеными степенями, но это чиновники от науки. В итоге федеральные деньги будут распределены не на развитие наиболее перспективных разработок, а обратно пропорционально расстоянию от Садового кольца».
Мода у нас побеждает разум. К примеру, у правительства есть на выбор две разработки: «нано» и не «нано». Предположим, что «нано» очень важная и интересная, но уступает второй по возможному экономическому эффекту от применения. Согласно нынешней философии правительства, деньги получит первая. Делая перекос в пользу какой-то одной отрасли знаний, мы повторяем старые ошибки.
Технофантом
В 2007 году идея создания технопарков, охватившая умы российских чиновников еще в середине 90-х, вспыхнула на Урале и в Западной Сибири с новой силой. Так, в Тюмени активно началась организация технопарка «Западно-Сибирский инновационный центр нефти и газа», проект которого (единственный в нашем регионе) вошел в государственную программу «Создание в Российской Федерации технопарков в сфере высоких технологий». Готовятся одновременно две площадки. На первом этапе, к концу этого года, планируется завершить реконструкцию здания ОДМ «Геолог» общей площадью 14 тыс. кв. метров. Здесь разместятся информационный центр (для обеспечения доступа к базам данных), бизнес-инкубатор (для отбора наиболее перспективных проектов и формирования на их основе бизнесов), а также учебный комплекс и конференц-центр. Помимо этого предполагается создать опытно-производственные участки на базе НИИ и университетов для изготовления опытных образцов. На втором этапе в районе озера Алебашево построят современные научно-производственные корпуса. Также планируется выделить территорию для развития крупного промышленного высокотехнологичного производства. Основными участниками проекта должны стать крупные российские и зарубежные компании, такие как Лукойл и Schlumberger, партнерами — ведущие российские университеты, в том числе тюменские. В настоящее время в нем участвуют уже более 40 компаний, а число инвестиционных проектов для бизнес-инкубатора зашкалило за 60.
В гонке за технопарками стремится не отстать и Челябинская область. Южноуральский государственный университет (Челябинск), уже являющийся соучредителем универсального технопарка «ЮУрГУ — Полет», приступил в 2007 году к формированию сети из пяти-шести отраслевых технопарков на базе ряда промышленных предприятий Южного Урала. Предполагается, что первый будет организован на базе челябинского завода «Минплита» и станет специализироваться на разработке и производстве новых строительных материалов.
В Свердловской области уже организовано около десятка технопарков (более 60% от всех, созданных в Урало-Западносибирском регионе). Также разрабатывается проект закона «Об инфраструктуре инновационной деятельности Свердловской области». Он должен ввести понятия двух видов технопарков — научного и индустриального. Для научного технопарка главное условие — наличие бизнес-инкубатора, где малые инновационные компании могли бы выращиваться с нуля. Для индустриальных основное требование — высокопроизводительное оборудование, выпускающее конкурентоспособную продукцию, и непрерывное совершенствование этой продукции.
И здесь мы снова упираемся в терминологию. Парадокс в том, что при активизации работы над технопарками общепризнанное определение их до сих пор отсутствует. Так, понятия «технопарк» нет ни в одном федеральном законе, хотя деньги на их организацию в некоторых российских регионах (в частности в Тюменской области) из Москвы уже начали выделять. Федеральный закон об организации технопарков также еще не принят. В условиях неопределенности каждый «субъект инновационной деятельности» стремится реализовать при создании технопарка свою корысть, почти не связанную с внедрением собственно инноваций. Та же региональная власть, безусловно, заинтересована в том, чтобы подать свою территорию в выгодном свете. Для нее реализация инновационных проектов — в первую очередь работа на имидж региона во всероссийском и, если угодно, мировом масштабе. У ученых своя цель — отработать гранты (преимущественно государственные), коммерческое будущее своих разработок их волнует мало.
Предприятия, предоставляющие под технопарки обширные пром-площадки, доставшиеся им с советских времен, желают снизить ставку земельного налога. Малый бизнес, присутствующий в технопарках, желает снижения арендных платежей и платы за пользование инфраструктурой (технопарки выступают для него своего рода офшорами).
Что в результате? Технопарки в нашем регионе есть, как есть и заинтересованные в их существовании стороны, имеющие федеральное и областное (республиканское) финансирование и налоговые льготы. Вот только инновационная продукция, под выпуск которой они затевались, либо в опытных образцах, априори отставших от западных разработок лет на двадцать, либо в мелкосерийных партиях, не находящих спроса на рынке, либо и вовсе отсутствует.
Большие города
Амбициозны и беспрецедентны для строительного рынка Урала и России планы девелоперов, нацеленные на создание вблизи мегаполисов огромных жилых районов. В уходящем году эти идеи вплотную приблизились к практической реализации. Проекты кардинально поменяли представление о застройке, предложив осваивать территории комплексно, строя не только целые микрорайоны и кварталы, но и новые города.
Первым стал проект компании ЗАО «Ренова-СтройГруп» — строительство на юго-западе Екатеринбурга городского района Академический. Он предусматривает до 2025 года возведение рекордных не только для Урала, но и для России 9 млн кв. метров жилья (см «Нам и не снилось», «Э-У» № 23 от 19.06.06). Общая площадь составит 2,5 тыс. гектаров.
Здесь поселятся 325 тыс. человек, то есть больше 100 тыс. семей. Главное отличие Академического — комплексное освоение территории. Район будет строиться с нуля, в чистом поле. С одной стороны, это дополнительные затраты. С другой — именно «чистое поле» позволяет развернуться проектировщикам и строителям. Там заложены обширные лесопарковые зоны, десятки поликлиник, детских садов, школ, спортивных сооружений, торговый центр, конгресс-холл и даже дипломатический квартал. Подобный проект Ренова реализует и в Челябинске: «Солнечная долина» предполагает строительство 3,5 млн кв. метров жилой недвижимости на территории муниципальных образований Кременкуль, Новый Кременкуль и Красное Поле (площадь 668 гектаров). В зависимости от будущей динамики спроса на жилье пятно застройки может быть увеличено до 1 тыс. га, а общая жилая площадь — до 4 млн метров.
Следом за Реновой не менее амбициозный проект предложило и Челябинское региональное объединение работодателей «ПРОМАСС». Его «Город-Сад» общей жилой площадью 2,4 — 3 млн метров на Саргазинской муниципальной площадке в юго-западном направлении от Челябинска будет включать 14 компактно расположенных микрорайонов. Ядром станут комплексы из 3-, 6- и 9-этажных многоквартирных домов с прилегающими к ним территориями, в центре — дендропарк, магазины, детские сады и т. д.
Еще один крупномасштабный проект жилой застройки решили осуществить совместно свердловский Губернский банк и строительная компания «Академ-Град». Они планируют создать вблизи Березовского (Свердловская область) новый город-спутник под названием «Зеленая долина». На его площади в 1,8 тыс. га к 2025 году предполагается построить 4 — 5 млн кв. метров жилья, а также создать промышленную зону под «чистые» инновационные производства.Причем если Академический — это хоть и крупный, но все-таки район уже существующего города, то «Солнечная долина» и «Город-Сад» и «Зеленая долина» — города с самостоятельной властью, не подчиняющейся областному центру.
Большинство участников рынка утверждают: комплексное освоение территории — будущее рынка жилья. Но стоит ли так увлекаться гигантоманией? В ходе реализации проектов неизбежно обнаружатся «подводные камни».
Например, миграция из «старого» города в «новый». Так, по словам руководства проекта «Академический», предполагается, что среди потенциальных покупателей недвижимости в этом районе треть (около 100 тыс. человек) будут мигранты, а остальные 225 тысяч — люди, которые переедут из «старого» города. Оба челябинских проекта лишь частично ориентированы на миграцию из-за пределов региона и других населенных пунктов. Большинство квартир в городах-спутниках будет куплено жителями Челябинска. С точки зрения разгрузки внутригородской инфраструктуры это хорошо. Но стоит учесть то, что мигрировать население будет неравномерно. В первую очередь и в основном переедет дееспособная и состоятельная публика из наименее благополучных и престижных районов.
А те в итоге маргинализируются и превратятся в «кварталы бедноты».
Как утверждают специалисты в области экономики городов, это явление неизбежное, так как давно установлено, что в разных районах города постепенно формируется разные слои населения. Но стоит ли его подталкивать?
По словам аналитика Уральской палаты недвижимости Михаила Хорькова, последствием запуска большого числа проектов масштабной жилой застройки станет переоценка как отдельных типов жилья, так и районов проживания. В первую очередь следует ожидать переоценки хрущевок и брежневок, которые в последние годы стали неоправданно дороги. Расположенные на окраинах и в старых кварталах, они пользовались ажиотажным спросом за счет небольшой площади, а значит, относительно невысокой цены. Этот процесс уже начался: на общем фоне стабилизации и некоторого снижения цен на рынке жилья хрущевки и брежневки дешевеют быстрее других. В частности, если цены на квартиры современной постройки после роста цен в начале 2007 года (+13%) стабилизировались и не снижаются, то квартиры в хрушевках подешевели по сравнению с началом 2007 года уже на 6%. Постепенно помимо переоценки типов жилья начнется переоценка районов проживания и формирования новых зон престижности. «Но думаю, — отмечает Хорьков, — это произойдет не раньше, чем через 3 — 5 лет. Для этого процесс застройки новых кварталов должен быть более динамичным».
Окончательный переход от точечной застройки к комплексному освоению территории также приведет к возникновению ряда побочных явлений. Так, в центре Екатеринбурга, застроенном максимально плотно, останется только вторичный рынок, что вызовет там дальнейший рост цены. В итоге города будут развиваться по примеру Москвы, где цены на жилье внутри Садового кольца астрономические. Переход к комплексному освоению территории закроет дорогу на рынок многим мелким компаниям, которые не могут работать на проектах подобного масштаба, что в свою очередь приведет к сокращению конкуренции на рынке и позволит компаниям-застройщикам еще сильнее манипулировать ценами.
Отделяя, объединяем
В то время как бизнесмены заявляли о планах создания вблизи уральских мегаполисов новых самостоятельных городов, федеральные власти активно обсуждали перспективы объединения городских центров с городами-спутниками.
В начале апреля представители Минрегионразвития РФ объявили о планах создания в России агломераций путем слияния областных центров с близлежащими населенными пунктами. Был предложен список из 14 городов-кандидатов.
УрФО по соотношению областных центров и потенциальных мегаполисов находится на первом месте: такую судьбу прочат трем из шести — Екатеринбургу, Тюмени и Челябинску. Критерии выбора не ясны: у Тюмени и Челябинска близко расположенных спутников просто нет (см. «Постарайтесь получить удовольствие », «Э-У», №15 от 16.04.07).
Непонятно также, почему объектами выбраны и без того успешные региональные столицы. Чтобы увеличивать их «отрыв» от соседних территорий? В таких условиях логичнее было бы найти на карте несколько десятков крупных сел, находящихся в узлах инфраструктурного каркаса страны, которым действительно не хватает ресурсов для самостоятельного развития, и растить из них города.
Есть много других аргументов не в пользу агломерирования. Рассмотрим конкретные примеры. Москва по международным рейтингам занимает третье место по стоимости жизни среди крупнейших мегаполисов мира, но при этом находится в конце второй сотни по качеству жизни. По недавно проведенному исследованию ВЦИОМ, почти пятую часть москвичей жизнь в столице не устраивает, и они желали бы переехать из нее в другие российские города. Возможно ли доказать после этого, что чем больше город, тем жить в нем лучше? Откуда эта железная убежденность, что в слитых в одно целое мегаполисах вдруг наступит экономическое процветание, недосягаемое для каждого из них при раздельной жизни?
Как отмечает руководитель проектов Института экономики города Денис Визгалов, агломерация — это все-таки самостоятельное срастание нескольких городов в результате взрывного развития экономических связей между ними, когда административные границы становятся тормозами на пути рабочей силы, информации и капиталов. Агломерацию нельзя построить управленческим решением, чтобы потом вызвать экономический рост.
В то же время можно найти достойный компромисс между интересами большого и малых городов: создать политическое объединение с разделением хозяйственных полномочий. Тогда хозяйственные проблемы (транспорт, строительство дорог, мелкие инвестиции, местечковый бизнес) должны решать руководители маленьких городов, а представительские и политические функции, вопросы крупных инвестиций взяли бы на себя мэры (либо команда управленцев) головного города. При таком раскладе возможно создание дополнительных бюджетов агломераций (при сохранении бюджетов участников), средства которых пойдут в основном на развитие инфраструктуры, что, по мнению многих, принесет пользу и центральным городам, и спутникам.
Развитие инфраструктуры между мегаполисом и городами-спутниками в условиях агломерации может сослужить малым городам и плохую службу, если переток человеческих ресурсов и капитала из спутников в центр усилится. В результате полноценной агломерации не получится, так как присоединенные города превратятся в аналог спальных районов. Чтобы сохранить баланс параллельно с процессом агломерирования, в спутниках необходимо создавать центры притяжения для бизнеса и развивать социальную инфраструктуру.
Наконец, чтобы агломерации создавались в интересах населения, формирование проектов должно идти снизу: от спутников — в центральные города, оттуда — на уровень федерации. Давно известно: спущенные сверху новации неизбежно искажаются, а поставленные задачи не выполняются, потому что не учитывают местных особенностей