Хамелеоновы темпы
 |
| Иллюстрация - Сергей Лаушкин |
Несмотря на конституционные постулаты, в 18 из 89 субъектов России до недавних пор местного самоуправления не было вообще. В некоторых оно имело недоразвитый вид: органы создавали, но правами формировать бюджет и самостоятельно управлять собственностью не наделяли. Такой разнобой, повидимому, не сильно беспокоил федеральный центр. Лишь в 2003 году был принят реформаторский, приводящий систему местного самоуправления к единому знаменателю закон 131ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» взамен старого 154го, написанного в духе ельцинского «берите суверенитета столько, сколько хотите». Почему реформы не начинались целых десять лет с момента принятия Конституции, несмотря на явное ее нарушение?
Корень преобразований — в характере нынешнего руководства страны, взявшего курс на воздвижение вертикали власти в федеративных отношениях. «Нельзя было разграничить полномочия между федеральным центром и субъектами РФ, не разграничивая при этом полномочия между субъектами и муниципалитетами. Иначе мы получили бы тотальный диктат над муниципалитетами региональных властей. Сильное местное самоуправление — это противовес региональному уровню власти», — объясняет замысел Андрей Исаев, председатель комитета Госдумы по труду и социальной политике, видный член прокремлевской «Единой России».
Но в сентябре прошлого года произошла серия терактов, закончившаяся трагедией в Беслане. И все мы помним реакцию президента Владимира Путина. Одна из его инициатив — замена всенародных выборов глав субъектов РФ голосованием в региональных законодательных собраниях по кандидатуре, представленной главой государства, и под угрозой роспуска депутатского корпуса. Фактически — назначаемость глав региональной исполнительной власти федеральным центром. Возникло противоречие между политическим замыслом реформы местного самоуправления и инициативами президента. Если найден способ укрощения региональных элит, к чему федералам сильная власть на местах?
Противоречие снял дальнейший ход реформы: налоговая база подавляющей массы муниципальных образований не позволяет им рассчитывать на самообеспеченность и самостоятельность. Более того, Путин, оглашая постбеслановские новшества, порекомендовал главам регионов «оказывать большее влияние на формирование органов местного самоуправления».
Губернаторы с энтузиазмом, достойным лучшего применения, ухватились за президентский совет и всерьез заговорили о том, что хорошо бы назначать и глав муниципальных образований. Президентскую роль арбитра они при этом готовы были исполнять сами.
Не вышло: Кремль предпочитает не класть палец в рот даже подконтрольному губернаторскому корпусу. Взамен по 131му закону регионалы получили финансовые механизмы порабощения муниципий. В результате слабое, тщедушное местное самоуправление пережило еще одну клиническую смерть. Зато теперь Кремль может быть спокоен: до парламентских и президентских выборов административно-политическое пространство зачищено на всех этажах власти — разве бедный способен быть влиятельным? Правда, он способен к бунту. Но на это у центра есть бюджетный профицит и разнообразные внебюджетные туго набитые кошельки.
Решая тактическую задачу передачи власти «без всяких глупостей», федералы, однако, оставляют на потом стратегию развития страны. Ну не в «запрещать и не пущать», в самом деле, она должна заключаться: как-никак живем в глобальном мире с открывающимися границами и перманентной конкуренцией всех и вся. А в конкуренции скорее выиграешь, не концентрируя, а распределяя центры влияния.