Яма

— Наша публика избалована, она еще помнит те времена, когда оперный был лучшим в стране, — говорит музыкальный и театральный критик, эксперт Национальной театральной премии «Золотая маска» Лариса Барыкина. — Большой и Мариинский тогда спали крепким музейным сном, а у нас на легендарные спектакли Евгения Колобова, а затем тандема Александра Тителя и Евгения Бражника народ валом валил, столичные критики стаями слетались, пресса шумела. Сегодня театр оказался вне зоны критики. Журналисты со слов руководства пишут бодрые анонсы премьер, и с виду картинка радужная…

Попробуем разобраться, насколько она реальна.

Народ безмолвствует

Лариса Барыкина: «Федеральный театр — национальное достояние. Он не может быть келейным» Фото: Андрей Порубов

— После многолетнего кризиса назначение Андрея Шишкина, до этого возглавлявшего башкирскую оперу, сулило перемены. И они начались: в театре возникли новые люди, появились новые спектакли. Однако из четырех премьер прошлого сезона лишь две можно считать полноценными: давно не шедшую на сцене нашего театра оперу «Снегурочка» и балет «Корсар». В перелицовках «Травиаты» и «Тоски» ни новизны, ни просто внятных художественных помыслов обнаружить не удалось. Про «Травиату» рассказывали, что она поставлена за пять дней, правда, заявлений насчет рекордов Гиннесса не последовало. Кроме желания сделать незатейливый гастрольный спектакль, а для этого втиснуть купированную партитуру в два с половиной часа (чтобы не утомлять западную публику), а легкие декорации — в багаж, других целей не прослеживается. Менять качественную итальянскую режиссуру прежней постановки «Тоски» разумно было бы только на нечто неординарное, но смена получилась в обратном направлении. Балет «Корсар», очевидно, призван был стать гвоздем сезона. Весть о том, что новую версию осуществляет Жан-Гийом Бар, танцовщик высшего ранга Парижской оперы, даже в Москве обсуждалась с интересом и недоверием. Постановщик предложил свое видение старинного балета, встряхнувшаяся труппа с удовольствием осваивала европейскую хореографию с французским оттенком. Но романтический балет предполагает феерическую сценографию, а спектакль глаз не радует, все невыразительно, тускло. Остается только узнать, по какому принципу формируются команды постановщиков, если так заваливается громкий проект?

— Новый сезон открылся премьерой «Хованщины»: такие постановки — всегда заявка на концепт.

— При всех благих намерениях то, что предложено, больше смахивает на полуфабрикат. Хор неплох, есть замечательные работы артистов в первом составе. Но оркестр под руководством нового музыкального лидера Сергея Стадлера вместе со сценой не дышит. Задники красивы, но сценическое пространство не решено, свет не поставлен. Как это может быть в профессиональном театре? В режиссуре преобладают стоячие мизансцены, персонажи смотрят не друг на друга, а на дирижера. Ясно, что хотели исторически достоверного спектакля, но получили типичную оперную вампуку: клееные бороды, посконные рубахи… А в чем мы, зрители, должны увидеть сегодня смысл грандиозной исторической драмы Мусоргского? Что пережить, кроме музыкальных красот? Ведь композитор заложил к сюжету такой вневременной подтекст, от которого должно сжаться сердце: как все повторяется в этой жизни… И три века спустя сильные мира сего делят власть, а народ, как водится, за все в ответе.

Профессиональной катастрофы в театре, конечно, пока нет: у коллектива большой запас прочности. Но уровень последних работ — среднепровинциальный: ни событий, ни потрясений. При этом удручает необъяснимое желание сменить всё и всех любой ценой: и спектакли, вошедшие в историю, и артистов.

— Насколько оправдано массовое присутствие варягов: от балерин до музыкального руководителя? «Лебединое озеро» с башкирскими солистами выглядело жалко, если не смешно. Неужели наши хуже?

— Окружение себя на новом месте земляками и соплеменниками — обычная российская практика. Многие штатные работники театра — артисты, режиссеры, дирижеры, художник, хормейстеры — оказались не у дел. При этом меняют их на тех, кто ситуацию не улучшает. Страдает творческое самолюбие отстраненных и, подозреваю, их кошелек. Не здесь ли корень неутихающих в театре конфликтов?

Действующие лица

— Но агентство по культуре обещало пристальный контроль за ситуацией в театре…

— Да, московские чиновники бывают на каждой премьере. Однако есть ощущение, что они видят «потемкинские деревни»: полный зал гостей, премьерное возбуждение. А на кураже можно и успех словить. Однако все театральные знают: по-настоящему премьеру нужно смотреть после трех-четырех показов: тогда понятно, что от спектакля остается — или он набирает, или разваливается.

В оперном постоянно много приезжих постановщиков и артистов, включая иностранцев. Приезд и гонорар каждого — круглая сумма. Бюджет каждой новой постановки тоже выливается в копеечку. Ясно, что средства в театр вкладываются огромные. При этом вопрос о целесообразности их использования должен у кого-то возникнуть? Может, лучше «меньше, да лучше»? К чему такие рекорды, если спектакли неконкурентоспособны даже внутри России, не говоря уж о международном уровне.

— Но театр за это время дважды побывал на гастролях за рубежом: в Португалии и в Таиланде. Говорят, удачно…

— Не сомневаюсь, в труппе есть артисты, способные вдохновить, тем более — неискушенную публику. Но гастроли гастролям рознь: можно выступать на задворках Европы, а можно — в приличных залах и за хорошие гонорары. Да и понятия успешных гастролей в финансовом и творческом плане не всегда совпадают.

— В чем причины происходящего в Оперном?

— Один сезон, начало следующего, конечно, небольшой срок для глобальных выводов. На мой взгляд, главная проблема в том, что выпускаемые спектакли заранее обречены. Потому что сделаны второпях и брошены на произвол. С точки зрения менеджмента — как бы по-западному. Да, там спектакли ставятся быстро и сборной командой (интендант назначает постановщиков, по кастингу набирают актеров и музыкантов, замечу, полностью готовых). Но на Западе все кончается прокатом серии, потом спектакль либо оставляют до лучших времен, либо возобновляют, если он востребован публикой. А у нас спектакль живет в традициях русского репертуарного театра, и кто-то обязан следить за его судьбой. Процессы изготовления продукта и его проката должны соотноситься.

Есть еще проблема. В конце сезона в оперном не было ни одного главного специалиста. После неудачного концерта-закрытия дирижер Михаэль Гюттлер, который был назван музыкальным руководителем театра, но присутствием его сильно не баловал, пост покинул. Вместо него назначен Сергей Стадлер, известный музыкант, выдающийся скрипач. Вновь надежды, как в случае когда-то с Вячеславом Гордеевым, вместе с Гюттлером пополнившим ряды «виртуальных руководителей». Во всей этой чехарде приглашаемых меня не покидает одна мысль: какова их мотивация работы в Екатеринбурге? Если это только дополнительный источник их собственного бюджета — одна история. Но хочется, чтобы их личные творческие амбиции совпадали с намерением театра стать лучшим в России. Хотя бы в периферийной. Приведу пример. Другой оперный театр федерального подчинения (в России их всего два), Новосибирский, такие цели поставил и достигает: ежегодно — «Золотые маски», на следующий сезон запланирована копродукция с Парижской оперой («Макбет» Верди), причем новосибирцы будут выступать в столице Франции. Конечно, там есть харизматичный дирижер Теодор Курентзис, тоже не сибиряк, между прочим. Однако он в театре регулярно, новосибирский оркестр с хором под его руководством на столичных сценах концерты дает, а директор Борис Мездрич привлекает к постановкам главных двигателей сегодняшнего театрального процесса, тоже приезжих. Но спектакли выходят качественные и громкие. А о нашем театре давно никто слыхом не слыхивал.

— В чем, на ваш взгляд, может быть конструктив?

— Советы давать можно, вопрос в том, насколько они востребованы. На мой взгляд, не грех было бы вернуться к практике прежнего времени, когда существовал полноценный художественный совет театра, с включением разных специалистов, в том числе в театре не служащих, а потому свободных в высказывании своей точки зрения. И попечители в нем должны быть, и кто-то из местных властных культурных институций. В конце концов, город и область гордятся тем, что в стране нет национального проекта «Культура», а у нас есть. А разве старейший и крупнейший театр Екатеринбурга — не культура?

— Что делать худсовету?

— Обсуждать. Репертуарную политику, практику приглашения специалистов и сдачи спектаклей. Подробно, профессионально, доброжелательно. Федеральный театр не может быть келейным. Конечно, право решать (собственно, как и ответственность за происходящее) с первого лица никто не снимает, но у него будет хотя бы спектр мнений, и это даст почву для анализа. Есть предложение и для учредителей — федерального агентства по культуре. Когда-то критики для министерства культуры отсматривали и рецензировали спектакли по всей России. Так складывалась полная картина театрального процесса. Не стоит ли к этому вернуться? А самое главное — театру необходим не только менеджер, но и мощный художественный лидер.

Р.S. Журнал приглашает администрацию Екатеринбургского театра оперы и балета и всех заинтересованных лиц к конструктивному диалогу

Дополнительные материалы:  

Зрителя нужно уважать, а с труппой — быть бережным

— призывают музыканты, почитатели театра и менеджеры в сфере культуры

Елена Лацук	Виктор Суруда	Владимир Мишарин

Елена Лацук, заслуженная артистка России, доцент УГК им. Мусоргского, бывший концертмейстер оркестра театра:

— В прошлом сезоне у нас вышло четыре премьеры. Вопрос — какой ценой? Такое масштабное полотно, как «Снегурочка», мы поставили за три недели, работая в авральном режиме: четырехчасовые репетиции, по два вызова в день перед премьерой. И все остальные так же. При этом снимаются все текущие спектакли, то есть для публики театр закрыт. Но мы же репертуарный, а не антрепризный театр. В итоге из имеющихся 34 — 35 спектаклей в активном репертуаре осталось семь-восемь опер и столько же балетов (в Перми, для сравнения, в два раза больше). По поводу длительных гастролей: моя позиция — для коллектива они сейчас не нужны. Сначала надо навести порядок в доме, где ты живешь и работаешь, а потом показывать товар лицом. Мы сейчас не в той форме, чтобы гастролировать.

Театру необходим постоянный главный дирижер, который должен наблюдать за текущим репертуаром, давать оценки и конкретные рекомендации, назначать план работы, репетиции, то есть поддерживать качественный уровень всех спектаклей, быть в курсе всех проблем и процессов. А у нас в последнем сезоне новое руководство принимало дирижеров, которые менялись как в калейдоскопе: приехали, отрепетировали, кое-как свели воедино сцену с оркестром, один спектакль отыграли и уехали. В результате отмены, замены, переносы. И директор театру нужен с музыкальным образованием, сведущий в этом процессе. Механизм разбалансирован полностью, и разрушение, к сожалению, продолжается. Увольнения не прекратились, и директор не отдает себе отчета в том, кто уходит и почему, кого теряют.

На театр оперы и балета возложена огромная миссия, и публику нужно воспитывать на качественных спектаклях. Я проработала десять дней в новом сезоне. В очередной раз почувствовав, что мне будет стыдно выходить после спектакля на улицу и встречаться со зрителями, я ушла.

Виктор Суруда, член Попечительского совета театра генеральный директор ООО «Уралэнергострой»:

— Мой зрительский стаж в театре — 47 лет. И в годы его расцвета, и в трудные времена, мы помогали администрации театра с квартирами для артистов, тем самым закрепляли кадры в труппе. Искренне был уверен, что самое тяжелое время мы уже пережили. А оказалось, нет: именно сейчас в театре архитрудный период. Уходят артисты и музыканты. Уходят зрители.

Я часто бываю на оперных спектаклях за границей и могу сказать: прежние спектакли были высокого уровня, наши замечательные солисты достойны многих европейских сцен. Из постановок прошлого сезона только «Снегурочку» можно считать приличным спектаклем. Все остальное сделано наспех, не выдерживает никакой критики. Что касается приглашенного музыкального руководителя, то такая практика, на мой взгляд, оскорбительна для наших музыкантов. Он приехал, поруководил и снова уехал, а должна быть система работы с музыкальным коллективом. Наших солистов в течение сезона практически не замечали, откровенно не давали петь, приглашая исполнителей из других городов и театров. Им приходится искать работу на стороне.

Мне кажется, что если не сменятся принципы руководства театром, если там не вспомнят о том, что зрителя нужно уважать, а с труппой — быть бережным, то Екатеринбург скоро потеряет этот театр.

Владимир Мишарин, председатель Свердловского регионального отделения СТД России:

— Театр оперы и балета — федерального ведения, учредитель его находится в Москве, поэтому Свердловскому региональному отделению СТД РФ сложно отслеживать точку зрения учредителя на состояние дел в театре. Судя по всему, Федеральное агентство по культуре и кинематографии довольно происходящими переменами. В Москве считают, что в театре наметилась определенная динамика: выходят новые постановки и активизировалась гастрольная деятельность. А потому особых проблем не видят. Но от своих коллег в Екатеринбурге, сотрудников театра и театральных критиков, я часто слышу выражение волнения и беспокойства происходящим в театре.

Смена руководства, как правило, влечет за собой обновление «команды», а это — сокращения и увольнения. Процессы изменения структуры менеджмента всегда болезненны, особенно в театральном коллективе. Кризис управленческий, естественно, порождает кризис творческий. Мне кажется, что у Андрея Шишкина еще есть время, чтобы более внятно сформулировать организационную и творческую стратегию театра и, главное, убедив людей в ее конструктивности, настроить их на рабочий и творческий лад. Как только новый директор приступил к работе, я направил ему официальное предложение о сотрудничестве, ибо этот театр мы любим, он нам очень дорог. Традиционно в самом большом театре — самая крупная первичная организация СТД РФ (она насчитывает 60 человек — 10% численного состава отделения). Пока руководство театра, к сожалению, на активный контакт с нами не идет. Правда, после последней «Ярмарки певцов» отношения начинают завязываться.

Несмотря на чувство тревоги, я надеюсь, что карт-бланш, который дан Андрею Шишкину учредителем, еще не исчерпан. Полагаю, как только будет сформирована новая команда, выстроена четкая организационная структура, приведены к законным требованиям все внутренние нормативные акты (начиная с коллективного договора, учитывающего уникальную специфику театра), введены в действие известные технологии театрального менеджмента и маркетинга, количество сделанного обязательно перерастет в качество.