Детский бунт: акция справедливости?

Кировградская воспитательная колония после событий 16 октября расформирована… Фото: РИА "Новый регион — Екатеринбург"

Спрашиваю: «Не боишься?». «Я-то ладно, а вот тех, кого сейчас развезли по СИЗО Екатеринбурга и Нижнего Тагила, наверняка настраивают на правильные ответы комиссиям, которые будут проводить расследование», — отвечает собеседник.

Бьют потому что!

— Что значит «настраивают»?

— Бьют.

— И часто в колонии бьют воспитанников?

— Ну да. Тех, кто послабее, — бьют меньше, у кого здоровье получше, — пока сознание не потеряют. Если огрызаются — сажают на хлеб и воду в ДИЗО (дисциплинарный изолятор. — Ред.) — подвал с крысами.

— За что наказывают?

— Хотя бы за то, что лычку (нашивка с именем воспитанника) вовремя не пришил. Если недостаточно быстро отряд построился или кто-то «настучит», что ты порядками недоволен.

— А оскорбления в ваш адрес были?

— Постоянно: угрожали, обзывали женскими именами, грозились «опустить».

— Твои слова расходятся с официальной информацией: колония до последнего времени считалась образцовой. Сюда приезжали комиссии, в том числе европейские…

— За день до их приезда в ВК наводили порядок: кормили лучше, обращались тоже. Мы старались на глаза комиссии не попадаться: кто в школе, кто в ПТУ, кто на ремонтных работах.

— А вообще плохо кормят?

— Набросают в котлы всякой ерунды, а ты ешь это непонятное варево. Одна надежда на посылки, но оттуда охрана может вытащить все что захочет. Тебя потом родители спрашивают: «А ты это получил?». Нет, не получил. Пожалуешься — прилетит от дежурных или на свиданку не отпустят.

— У тебя есть своя версия событий, произошедших в колонии в ночь на 17 октября?

— Вы поймите: про побег и про то, что ребята лака нанюхались, — это все «гон», чтобы скрыть, что реально в колонии происходит. Там ведь и в августе то же было, но замяли тогда. Никто не узнал. А куда нам бежать? Там много «первоходов», первый срок мотают, — им зачем бежать? Да и «второходам» смысла нет: поймают и вернут. Беспорядки — это потому что издеваются, унижают, потому что нас всерьез не воспринимают, бьют потому что! А как нам еще о себе заявить?

— Ну а к воспитателю подойти не пробовали, все объяснить, попросить о помощи?

— Да у нас воспитатель появлялся в лучшем случае раз в две недели. В моем бывшем отряде его вообще до ноября не будет. Никто там с нами не занимался.

— Еще была версия, что это все организовал 19-летний воспитанник, которого собирались перевести во взрослую колонию?

— Это вы про Бакланова? Так его оставили до 21 года в ВК. Так что это не причина вовсе была людей на бунт поднимать.

— Ну за кем-то же пошли, кто-то организовал. Значит, есть в колонии авторитеты, которые могут спланировать бунт?

— Авторитетов нет. Все равны. И если там все одновременно встали, выломали прутья и пошли — значит, их всех унижали и били. И присоединились к ним те, кто больше всего страдал от надругательств, пыток этих.

— Акция справедливости, возможность заявить о себе — это все понятно. Но зачем человека убивать?

— Так там и двух воспитанников убили. А убили дежурного, потому что вел себя неправильно. И наверняка пытался остановить их ругательствами только, кого-нибудь ударил. Ведь женщин не тронули, которые охраняли колонию. Там свои понятия есть.

— Как ты думаешь, как эта история закончится?

— Как всегда, обвинят воспитанников и все по-старому будет…

…Читатель может сказать, что это мнение лишь одного воспитанника. Но и он имеет право быть услышанным на фоне версий ЧП, озвученных официальными лицами. А вариаций произошедшего было очень много, особенно в первые часы после беспорядков: от побега большого числа заключенных колонии в Кировград до внутренних разборок между отрядами. Что же произошло на самом деле?

Хроника неповиновения

Беспорядки в Кировградской колонии начались поздно вечером 16 октября. Более 30 воспитанников одного из отрядов, вооружившись прутьями от кроватей и камнями, взяли в заложники пятерых сотрудников колонии. Затем к малолетним заключенным присоединились еще несколько десятков подростков, и неуправляемая толпа двинулась к основному ограждению. По дороге к воротам они забили оперативного дежурного офицера регионального ГУФСИН Анатолия Завьялова, который позже скончался в больнице. Всего в бунте принимали участие до 200 человек (в колонии было около 500 осужденных).

Усмирять заключенных пришлось несколько часов. При попытке бунтующих прорваться к выходу сотрудники колонии открыли огонь. Когда охранники начали стрелять, в толпе кто-то крикнул, что патроны у них холостые, и они не посмеют стрелять на поражение. Около 50 человек пошли на штурм основного ограждения и разобрали около трех метров забора. И когда они ринулись в пролом, был открыт огонь на поражение. От огнестрельных ранений пострадали около 20 воспитанников, двое погибли — Константин Слепухин и Олег Брагин.

— Заключенные выкрикивали в адрес часовых угрозы: «Сейчас мы с вами разберемся и сотворим то-то и то-то». А на одном посту стояла 22-летняя девушка, на втором — 24-летняя. После того, как заключенные убедились, что стрельба ведется боевыми патронами, они развернулись, — рассказывает глава ФСИН Юрий Калинин.

После нападения на караул бунтующие подожгли здание штаба и дежурной части, школу и жилые помещения. Ночью к колонии подъехали милицейские машины, спецназ ГУФСИН, бронетранспортер и пожарные автомобили. Спецназовцы дубинками стали теснить заключенных и загнали их в спальные бараки. Четырехчасовые волнения были подавлены.

В спешке всех обитателей колонии погрузили в спецтранспорт и доставили в следственные изоляторы Кировграда, Екатеринбурга и Нижнего Тагила. Двадцать человек не обнаружили. Так возникли слухи о том, что заключенные вырвались на волю. Кировград был оцеплен милицией, жители получили предупреждения о возможных угрозах. (Правда, и следов побега не нашли, а позже выяснилось, что воспитанники прятались в колонии в пределах огражденной зоны.)

У правозащитников есть своя версия. Руководитель общественной организации «Правовая основа» Алексей Соколов:

— Никакого побега не было, был инцидент между группами осужденных, и на его основе разгорелся бунт. У одного из заключенных, который состоит в секции дисциплины и порядка (СДП, ее члены наделены администрацией полномочиями по поддержанию порядка в колонии), пропал сотовый телефон. В ходе его поиска члены СДП избили весь отряд. Те, кто вышел из колонии буквально перед ЧП, говорили, что в лагере начали договариваться о мести этим, как они говорят, «красным активистам». И ночью воспитанники пошли их бить. В конфликт вмешались охранники, тогда бунтари начали отступать к запретной зоне, а часовые на вышках открыли по ним огонь.

По фактам беспорядков возбуждено уголовное дело по статьям УК РФ «Убийство», «Захват заложников», «Массовые беспорядки» и «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа».

Расследование поручено комиссии Минюста во главе с директором департамента министерства Юрием Яковлевым: она направлена в Свердловскую область по личному указанию министра юстиции Владимира Устинова. На место происшествия в срочном порядке выехали прокурор Свердловской области Юрий Пономарев и глава ФСИН Юрий Калинин.

Нашли виноватых  

Основным источником информации о ЧП в колонии были региональное и федеральное управления службы исполнения наказаний. Версии этого ведомства о причинах беспорядков периодически менялись. В частности, начальник ГУФСИН по Свердловской области генерал-майор Николай Ткачев предполагал, что бунт начался после просмотра сериала «Плотина», который идет по одному из центральных телеканалов: «Подростки один в один повторили бунт, который увидели по телевизору». Позже из ФСИН РФ вышла версия о спланированном и тщательно подготовленном побеге.

Точку поставил Юрий Калинин. По его словам, поводом для бунта стал перевод лидера группы подростков Александра Бакланова во «взрослую» зону. В колонии остались его друзья, которые организовали беспорядки. Руководство ВК начало переговоры с зачинщиками, они утихомирились и вернулись в отряды. Однако к этому моменту уже был разрушен склад с лакокрасочными материалами, и другая группа подростков, нанюхавшись химии, начала крушить все на своем пути.

— Конечно, те, кто переводил Бакланова в СИЗО, должны были просчитать результат таких действий. Нужно было понимать, к чему приведет потеря лидера в колонии для несовершеннолетних. У подростков все иначе, нежели во взрослых зонах: другие понятия о дружбе, чести, порядках. Однако руководство этого не учло, — говорит Калинин.

По мнению главы ФСИН, участившиеся инциденты связаны с изменением состава заключенных: все больше в наши тюрьмы попадают за тяжкие преступления. Среди зачинщиков кировградского бунта только один воспитанник с «легкой» статьей, все остальные осуждены за убийства, изнасилования, нанесение тяжких телесных повреждений, рэкет.

Зампред комитета Госдумы по безопасности Михаил Гришанков солидарен с мнением ФСИН:

— В первых рядах бунтовщиков находились старшие воспитанники, осужденные за тяжкие преступления. Там таких большинство. Этот контингент достаточно специфичный, его трудно контролировать.

По мнению члена попечительского совета Кировградской ВК депутата Госдумы Евгения Ройзмана, бунты в этой колонии случались и раньше. Когда-то она была деревянной, и ее регулярно сжигали. Это самая большая детская колония в России, здесь содержатся очень трудные дети. ЧП готово вспыхнуть в любой момент. Изменить ситуацию можно, лишь усилив опеку.

Без права на справедливость

Мы привыкли говорить: «Они трудновоспитуемы». А если их вообще не воспитывают? Никто не внушает им, какими они должны быть, чтобы стать полноценными членами общества. По словам уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина, основное в этой колонии — наказание. Но главным персонажем должен быть воспитатель, а не надзиратель. Похоже, что в Кировграде такого понимания не было.

4 августа этого года беспорядки в этой ВК уже фиксировались. Тогда около 40 воспитанников двух отрядов самовольно покинули помещения. Поводом для их действий послужил конфликт с одним из сотрудников колонии: он нецензурно высказался в отношении нескольких заключенных. Ясно, что раздражение зрело, причем не один год. Администрации ИК поступали сигналы, что внутри исправительного учреждения что-то готовится, однако руководство никак не реагировало.

По мнению Юрия Калинина, недостаточное внимание к воспитанникам объясняется дефицитом кадров и низкой заработной платой в пенитенциарной системе: «Довольствие сотрудников колоний недостаточное. В связи с этим многие уходят. Например, в Кировграде многие воспитатели ушли работать на местный меткомбинат. Персонал собираем из близлежащих сел. В колонии работает всего 15% воспитателей с высшим образованием».

Нет кадров — это одно, но когда воспитание подменяется унижением и избиениями — совсем другое. Пора пересматривать методы воздействия. Калинин подчеркивает:

— Мы не можем справиться с криминальными законами, существующими в России, потому что победить их можно только в том случае, когда некриминальные законы, практика и сообщество станут привлекательнее. Пока этого не происходит. Мы только разрабатываем программы работы с молодежью, а криминалитет их уже давно разработал. Многие бунты случаются из-за криминального давления сообщества, которое находится на свободе. Бунты координируются взрослыми авторитетами. А глупая романтика подростков толкает их на преступления.

— Возрождаемая практика массового давления на заключенных грозит серией бунтов, — считает директор Центра содействия реформе уголовного правосудия Валерий Абрамкин. — Этот процесс идет уже три года, с 2004-го, когда прошла первая акция в Питере. Вначале акции носили мирный характер: люди резали себе вены и так далее. Но с прошлого года в ход пошли насильственные действия — захват заложников, захват оружия. Однако выводы руководство ФСИН до сих пор не сделало.

В детских колониях осужденные еще более чувствительны к несправедливостям со стороны сотрудников. «Так что очень вероятно, что причиной октябрьского бунта могла послужить нерешенная проблема между администрацией ФГУ ВК-2 и воспитанниками», — считает глава Движения за права человека Лев Пономарев.

Какие последствия будет иметь этот бунт? Хотелось бы верить, что ответственными за беспорядки признают не только малолетних заключенных, но и сотрудников колонии, если они своим поведением способствовали жестким протестам осужденных. Но это наши представления о справедливости. Пока ФСИН заявил о правомерности использования огнестрельного оружия и поощрил путевками в санаторий четверых сотрудников кировградской колонии, отличившихся при подавлении массовых беспорядков. И это на фоне высказывания губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя о том, что «работники ГУФСИН по Свердловской области во время ЧП себя не показали».

Алексей Соколов уверен, что «никаких последствий для администрации колонии ЧП иметь не будет. Обвинят во всем тех же осужденных пацанов». Неоптимистичный эпилог.

В подготовке материала участвовали Сергей Ермак, Юлия Кабакова

P.S.  На момент сдачи номера стало известно об отстранении от обязанностей начальника Кировградской ВК на время проведения проверки по факту беспорядков. От работы также отстранили двух сотрудников регионального управления федеральной службы и трех работников колонии.

Дополнительные материалы:

Схема: Беспорядки в местах заключения в Свердловской области за последние два года

Воспитание по остаточному принципу

Владимир Лукин Фото: Константин Зубов

— Я вижу три основные причины случившегося в Кировградской ВК. В принципе мы можем их наблюдать во всех колониях РФ. Во-первых, воспитательная колония зачастую превращается в обычную тюрьму, где у подростка вырабатывают ощущение, понимание, что ты уже криминал, преступник и обратного пути нет. От обычных зэков ты отличаешься только возрастом. Периодичные инциденты в этом учреждении говорят только об одном — воспитательная сторона либо отсутствовала, либо находилась в зачаточном состоянии. Есть свидетельства, что заключенных били и оскорбляли.

Во-вторых, незанятость ребят. По моим данным, в колонии учились не более 17% заключенных, работали единицы. Остальные ничего не делали. А надо понимать, что содержатся там подростки с буйным нравом. Татьяна Мерзлякова (уполномоченный по правам человека в Свердловской области. — Ред.) говорит, что их развлекают, цыганский хор уже охрип им песни петь. Но это же не воспитательный процесс.

В-третьих, имеет место неурегулированность системы перехода заключенных из подростковых колоний во взрослые. У несовершеннолетних складывается своя иерархия, отношения, естественно, им неохота уходить во взрослую зону, поэтому они сплачивают вокруг себя людей. Нужно смотреть, кого и как переводить.

Наконец, отсутствие мониторинга настроений заключенных, как внутри колонии (с помощью сотрудников), так и снаружи (с помощью общественных организаций). В Госдуме вот уже четыре года лежит законопроект об общественном контроле мест заключения, но никаких подвижек в его принятии нет.

Есть у меня несколько вопросов и по применению оружия. Я не сторонник сюсюкаться с заключенными. Они преступники. Но неужели между переговорами и применением оружия на поражение не существует гаммы средств? Водометы, резиновые пули в конце концов. Это называется «мягкая сила». Именно так разгоняют бунты на Западе.

Подготовил Сергей Ермак

Беспредельная несвобода

Александр Ливчак Фото: РИА "Новый регион — Екатеринбург"

— Характеризует ли бунт в Кировградской колонии состояние нашей пенитенциарной системы?

— Прежде всего он характеризует состояние общества в целом. Проблема одна — отсутствие общественного контроля над действиями госорганов. Президент думает, что он строит вертикаль власти. На самом деле он строит стенку между обществом и властью, монолит без отдушин и клапанов. И давление растет. По числу самоубийств мы уже вышли на второе место в мире, по употреблению стеклоочистителя — наверное, на первое.

Есть корпорация силовиков: прокуратура, Минюст, МВД, госнаркоконтроль. Они считают себя элитой общества. А мы все, как написал в открытом письме господин Черкесов (глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. — Ред.), висим на этом чекистском крюке. На самом деле они висят на крючках друг у друга: у них есть свои источники информации и взаимный компромат. В среде силовиков создан порочный круг.

Сегодня ситуация такова: любого человека могут взять, посадить и заставить в чем угодно сознаться. Например, в колонии № 2 (ИК-2, Екатеринбург) около года работало помещение, функционирующее в режиме следственного изолятора (ПФРСИ). Когда человека туда сажали, он мигом отказывался от ранее данных показаний, от адвоката и начинал писать явки с повинной. Это было массовое явление. Объяснение напрашивалось только одно — там пытают. Из ПФРСИ потоком шли жалобы. Но в аппарате уполномоченного по правам человека Свердловской области на них отвечали отписками: мы вашу жалобу направили тем на кого вы жаловались, они сказали, что вас не били. От такой безысходности человек может и на стенку полезть, и на проволоку, и под пули.

У кировградской истории корень тот же: это ребятишки из неблагополучных семей, которые поняли, что им в жизни ничего не светит, для них плевое дело броситься на автоматы. Я думаю, что такие взрывы будут происходить не только в колониях, но и на улице. К этому нас толкает существующая система.

— Почему администрации исправительных учреждений не могут предупредить бунты?

— Я не уверен, что они знают настроения заключенных. Сотрудники тюрем в основном заняты собственным бизнесом. У них есть право представлять к условно-досрочному освобождению, и с его помощью родственниками заключенных крутят как угодно. Показательна история с бывшим сотрудником ФСБ Михаилом Трепашкиным. Сначала его освободили условно-досрочно за хорошее поведение, а потом опять посадили и начали ужесточать ему условия пребывания в колонии, мотивируя тем, что он себя плохо ведет, ругает матом охранников. Все в руках администрации. Кроме того, в пенитенциарных заведениях есть различные производства. А в глухих местах начальник колонии — вообще хозяин территории.

— Какие варианты решения проблемы вам видятся?

— Нужен общественный контроль. В тюрьмы должны пускать родителей, родственников, правозащитников и, конечно, прессу. Сейчас журналистам показывают образцово-показательные «потемкинские деревни». А нам по жалобе прийти и выяснить, что же на самом деле происходит, просто невозможно. Вот и получается, что даже в не самых плохих исправительных учреждениях — беспредел.

— У вас есть конкретные примеры?

— Есть. В колонии № 2 Екатеринбурга, которой гордится наша система исполнения наказаний (там свой театр, колледж, филиал университета и даже живой крокодил), в 2002 году погиб заключенный Сергей Лобода. Его жене сказали, что он умер от инфаркта миокарда. Она смогла пробиться в морг и увидела, что тело все в синяках. Четыре раза прокуратура отказывала ей в возбуждении уголовного дела. Сначала в их документах ни слова не было о телесных повреждениях у погибшего. Потом с помощью правозащитников жена все-таки добилась осуждения виновных, правда, им дали символические сроки — по полгода колонии-поселения. Причем объяснение применения силы было такое: заключенный напал на трех офицеров, и они защищались. Как мог больной, изможденный человек, закованный по рукам и ногам напасть на вооруженную охрану, представить сложно… Это исключительный случай: жена добилась проведения расследования. А сколько таких историй проходит незамеченными? Про пытки и убийства в тюрьмах и милиции мы узнаем только тогда, когда им не удалось спрятать труп.

— Много ли вам поступает жалоб от заключенных?

— Немного, потому что мало кто о нас знает. Основной поток жалоб идет в адрес бутафорской организации уполномоченного по правам человека. Она создана только затем, чтобы показать Западу: мы боремся за права человека. Что делает уполномоченный в Свердловской области? В своем недавно вышедшем докладе по ситуации в изоляторах временного содержания она (Татьяна Мерзлякова. — Ред.) говорит о том, что заключенным свежая пресса не поступает, простыни им редко меняют, наконец, что их кормят два раза в день вместо трех. А о том, что людей там просто убивают, она почему-то не пишет.

Интервью взяла Юлия Кабакова