Дикая жизнь Гондваны

Кризисы не умеет предсказывать никто. Конечно, сугубо в статистическом смысле на каждую катастрофу найдется хитрован, умудрившийся года два назад на что-­то такое намекнуть. Но в целом картина печальная: за два с половиной века существования экономической науки и три столетия биржевых спекуляций теории, способной со сколько-­нибудь разумной точностью прогнозировать развитие экономики, так и не появилось.

В ХХ веке многие увлеклись моделями мифических циклов деловой активности (на любой вкус и размер: 7, 9, 11, 70 лет), но никакой реальный цикл так и не улегся в прокрустово ложе изобретательной экономической мысли. Между тем исследователи упорно продолжают анализировать графики колебаний биржевых показателей, пытаясь найти в хаотических движениях рынка хоть какой-­то смысл. Моделей - сколько угодно: простых, сложных, математических, компьютерных. Но ни одной - готовой к употреблению. Конечно, можно заявить, что кризис - это что-­то вроде землетрясения или случайно выпавшего «зеро», но разве в рулетке существуют десятки тревожных факторов?

В результате многие экономисты (а за ними журналисты, аналитики, политики) вообще не опираются в своем анализе на какие-­либо расчеты. К примеру, прогнозируя течение нынешнего кризиса, эксперты дают оценки, смахивающие на результаты игры в рулетку. На сколько упадет российский ВВП в 2009 году? На 10% - отвечает пессимистично настроенный гуманитарный мыслитель от оппозиции. На 5% - уверенно заявляет инвестиционный аналитик, выстраивающий прогнозы по сообщениям СМИ.

Сколько будет стоить бивалютная корзина? 35 рублей? 40 рублей? Господа, небо смотреть не может на ваши пальцы. Тем более что вся финансовая система сейчас кажется настолько неуправляемой, что ЦБ РФ выглядит любопытным ребенком, ставящим эксперимент по утоплению кота. Да и какая, в сущности, этим оракулам разница, на сколько что упадет и как долго это продлится? И так всем понятно, что упадет. А про оценки через три месяца никто не вспомнит. Есть в этом всеобщем доверии к титулованным экспертам какой­-то первобытный шаманизм. А у какого шамана бусы толще и бубен громче, тому и доверия больше.

Те же разброд и шатания наблюдаются в определении причин кризиса и возможных инструментов его преодоления. Многие говорят о том, что нынешний кризис снова породил среди исследователей убежденность в том, что собственно финансовая (да и вообще экономическая) система мира нуждается в серьезной переработке. Будто бы стоит заставить деривативы работать по­другому, ограничить спекуляции, заняться, наконец, индикативным планированием и так далее и тому подобное. Но давайте попробуем копнуть глубже.
К примеру, посмотрим на экономический менталитет агента современной рыночной системы.

В теории игр есть одна известная задачка. Допустим, вы играете с партнером: оба выбирают, какую сумму денег получить - от 180 до 300 долларов. Как только выбор сделан, тот, кто попросил больше, передает второму пять долларов. Если оба затребовали одинаковую сумму, игроки остаются при своем. В теории ее решение элементарно: равновесие игры достигается, если оба игрока предпочтут получить 180 долларов.

Профессор университета Тель-­Авива Ариэль Рубинштейн провел на основе этой задачки небольшое исследование среди студентов и преподавателей, слушавших его курс. Он попросил аудиторию зайти на сайт и выбрать собственное решение. Результаты оказались вполне предсказуемыми: разумеется, не в рамках теории игр. Да, какое-­то число людей выбрало 180 долларов: видимо, они были знакомы с принципами теории или самой задачей. Но большинство ответивших выбрали, конечно, 300 долларов. Почему? Потому что больше долларов - это лучше. И потому что если противник будет следовать той же идее, оба останутся в выигрыше. Что интересно, именно эти два варианта выбрали люди, думавшие над задачей меньше всего (сайт автоматически засекал время раздумывания над ответом). Те, кто думал дольше других, выбирали вариант в диапазоне 295 - 299 долларов. Вполне разумная стратегия: можно предположить, что твой партнер как член большинства выберет 300 долларов, и ты в итоге получишь даже чуть больше.

Результаты этого исследования (довольно, кстати, представительного) наводят на две мысли. Во-­первых, зачастую теория (даже имеющая множество сторонников и основанная на разумных выкладках) не отражает поведения реальных субъектов экономики. Во-­вторых, если в определенных условиях человек может получить больше, он захочет получить больше. Экстраполируем: когда все могут получить больше, возникает кредитный пузырь и кризис перепроизводства. Фактически это следствие заложено в менталитете человека, и никакая экономика (наука, напомним, о «разумном хозяйствовании») не сможет этого изменить.

Есть, кстати, еще одна теория, согласно которой институты ментального уровня - одни из самых инертных в экономической системе. Правительство может меняться раз в четыре года, корпоративное право - раз в 15 лет, менталитет - не чаще чем в 70 лет. Цифра вроде бы логичная, по крайней мере, она вписывается в тенденции развития экономики последних пары веков.

Но вспомним, к примеру, историю Компании Южных морей: Британия, 1711 год, герцог Роберт Харли обещает акционерам исключительные права торговли с испанской Южной Америкой. Вскоре акции стали покупать различные титулованные особы, и бумаги начали быстро расти в цене. Охваченные оптимистическими ожиданиями англичане скупали акции словно в лихорадке (в число покупателей попали, кстати, и Исаак Ньютон с Джонатаном Свифтом). В 1720 году ничем не подкрепленный пузырь лопнул, и тысячи акционеров, надеявшихся на легкие деньги, разорились. Ньютон, по сообщениям современников, потерял 20 тыс. фунтов и в сердцах воскликнул, что может вычислять движение небесных тел, но не степень безумства толпы.