Транзит

Иллюстрация предоставлена библиотекой им. Белинского - Генрих Цилле, 1912

Второе переселение народов

Миграция — примета времени. По данным немецкого федерального статистического ведомства, в прошлом году в ФРГ приехали 600 тысяч иностранцев, а покинули страну 547 тысяч человек. Приток почти равен оттоку. Примерно такое же соотношение было и в предыдущие годы. Не страна, а большой трамплин. Для трех миллионов турок здесь отправная точка ассимиляции и челночных рейсов между тремя «турецкими столицами»: Стамбулом, Анкарой и Берлином. Для беженцев из Косово — страна как зал ожидания, здесь им предоставлен временный приют. Но, пожалуй, основная масса новоприбывших — «русские». Через аэропорт Франкфурта в Германию влилось около четырех миллионов иммигрантов из бывшего Советского Союза и СНГ.

Почему едут? На житейском уровне все ясно: человек ищет где лучше. Или хотя бы «где легче», слаще, богаче. Еще одно стандартное упражнение с языковых курсов (там плещется новонемецкая свежатинка, отвечающая скорее откровенно, чем «правильно»). Задание: расскажите, как бы вы хотели провести отпуск. Слушатель отвечает: «Я хотел бы поехать на своей машине нах Русланд». Не «нах» Канары или Балеары. Сначала — предъявить землякам свой посвежевший лик. Кто из безработных в «Русланде» может позволить себе отпуск за границей на собственном авто? А ведь все слушатели языковых курсов, с которых и начинается здешняя жизнь, — безработные. Германия — страна классификационных определенностей. Приехал — учи язык. Адрес курсов тебе сообщают в официальном письме. Закончил курсы — ищи работу. Найдешь работу раньше — уходи с курсов. Или оплачивай преподавателя из собственного кармана. Правда, о подобном финансовом энтузиазме мы не слышали. Да и о тех, кто находит работу до окончания курсов, слышим редко.

Любопытно, как с точностью до наоборот реализуются после переезда жизненные планы. Прежний, привычный расклад: сначала зацепиться за работу, потом спроворить что-нибудь с жильем, ну а там, глядишь, и машину удастся прикупить… И вот после переезда вопрос машины решается, как правило, в первую очередь. Вопрос жилья — вдогонку. А вопрос работы…

Фата Моргана без диплома

В Германии пять миллионов безработных. Это одна из главных социальных причин миграции из страны, основная масса уехавших отправляется за границу в поисках трудоустройства. Глядя на этот процесс с востока, можно сделать вывод, будто бы освобождается ниша для иммигрантов, в том числе из России. Вывод приятный, но ошибочный. Дело в том, что освобождается далеко не самая удобная ниша. Германия при собственной утечке мозгов, как ни странно, не претендует на мозги чужие. Исключение разве что для программистов. Да и то «энтузиазм 2000 года», когда канцлер Герхард Шредер пообещал для них неограниченное число green card, сходит на нет. Реально ситуацией воспользовалось несколько тысяч русскоязычных компьютерных гениев, получивших временный вид на жительство. Основная же ставка была сделана на выходцев из Индии: их запросы скромней и немецким языком они овладевают почему-то быстрее.

Специалистам в других отраслях многократно сложней. Проблема языка — та же плюс проблема подтверждения квалификации. Так, дорога в немецкую школу российским учителям-иммигрантам закрыта. Кроме разве что учителей физкультуры. Для них возможны исключения, поскольку физкультуру школьникам разрешено преподавать и нечиновникам. А учителя по прочим предметам — государственные служащие. Это закрытая, строжайшим образом формируемая каста. Чтобы в нее попасть, необходимо сдать сложный государственный экзамен — лерамт. Диплом российского педвуза или университета права допуска к такому экзамену не дает.

Есть профессиональные шансы у врачей — но оцените длину пути, который необходимо преодолеть. Татьяна Нойфельд проработала двадцать лет кардиологом в правительственной поликлинике, затем главврачом одной из райбольниц в Ульяновской области. После переезда в Германию она семь лет подтверждала свой диплом и доучивалась, прежде чем открыть практику в Берлине. Семь дополнительных лет учебы и за плечами другого врача, Элеоноры Кирсик.

По данным Андреаса Келера, председателя Союза врачей системы страховой медицины, в восточных землях простаивают 800 практик и врачебных кабинетов. Их некому вести. В течение ближайших пяти лет еще 3,5 тысячи врачей уйдут на пенсию. Кто унаследует их дело? Врачи-иммигранты —; при отпущенных-то им сроках профессиональной адаптации? Правительство, осознав проблему, предлагает увеличить нагрузку на каждого реально практикующего. А вот руку ускоренной интеграционной помощи приезжим врачам не протягивает никто. Если и делается серьезный расчет на приток, то как на неквалифицированную рабочую силу. Доктор технических наук, работающий слесарем. Инженер с тридцатилетним стажем, ворочающий бочки на пивзаводе. Факты не оглушительные и даже не парадоксальные.

Есть, конечно, и положительные примеры. Персона депутата бундестага Елены Хофман, подавшей в суд на канцлера, который «инсценировал» вотум депутатского недоверия, чтобы добиться досрочных выборов, в настоящий момент гораздо более популярна в Германии, чем персона Герхарда Шредера. Елена приехала в Германию хоть и давно, но из России. Вопросы интеграции переселенцев в берлинском районе Тиргартен решает тоже наша землячка. Бывший начальник диспетчерской службы Карагандинского аэропорта был направлен после языковых курсов на курсы автослесарей, но вдрызг разругался с ведомством, курирующим его «профпереориентацию». Что с ним теперь? Сидит в одном из столичных окружных собраний в должности управделами фракции ХДС. «Как сами себя ценим, так и Германия нас оценивает!» — говорит он.