Чумная жизнь

Фотографии предоставлены телекомпанией ZDF

Место действия — Сибирь

Чтобы стать героем, необходимо совершить подвиг. Шансы на подвиг в стране, где, несмотря на депрессивные настроения из-за страха перед возможным ухудшением жизни, царит благополучие, равны нулю. Стать героем можно там, где повседневное существование само по себе испытание и экзамен на прочность. Для закаленных россиян это джунгли Африки, вершина Эвереста или поле битвы. В восприятии немцев таким местом стала Россия.

Наша страна у немецкого обывателя, который никогда в России не был, прежде всего ассоциируется с бедностью, пьянством, серостью и лютыми морозами. (Свою лепту в создание подобного образа внесли как телерепортажи, так и американские фильмы, например «Доктор Живаго».) Прибавим к этим клише еще четыре: необъятные просторы, труднодоступность, девственная природа и тайна русской души. Оптимальный набор условий для локализации потенциального телегероя готов.

Пробный шар компания ZDF бросила в 2003 году. Две немецкие семьи пять месяцев провели на байкальском острове Ольхон (полная отрезанность от внешнего мира и островная «прописка» были созданы для того, чтобы свести к минимуму возможность побега). К чести испытуемых, они быстро привыкли к суровому быту и справились с сибирскими испытаниями, доказав тем самым, что не все немцу смерть, что русскому хорошо. Фильм собрал у телеэкранов более шести миллионов зрителей. Среди них была и я, пораженная будто впервые увиденной красотой своей страны. «Хочу в Сибирь!» — примерно так вместе со мной подумали, наверное, многие зрители. Телекомпания была ошеломлена успехом «Звездного шепота». Немецкие социологи провели опрос, пытаясь понять причины высокого рейтинга передачи. Выяснилось, в частности, что эмоции, которые у немцев вызывает Россия, бьют ключом — они всегда глубокие и часто экстремальные. Россию сильно любят, Россию сильно ненавидят. Само же восклицание «Хочу в Сибирь!», пусть даже мысленное, вообще революционно. Еще недавно никто из немцев в Сибирь не хотел, а теперь готовы ехать добровольно. Поэтому в 2004 году телевидение решило повторить «Звездный шепот», сделав условия жизни участников еще экстремальнее. Я стала членом съемочной бригады в качестве ассистента режиссера и переводчика.

Остров в океане тундры

Участникам второго эксперимента выпала доля отправиться за Полярный круг, в поселок Яр-Сале Ямало-Ненецкого автономного округа. Из 400 желающих стать героями вновь были отобраны две семьи. Первая — семья врача Раабе с пятью детьми из Западной Германии, вторая — фермерская семья Штудте с одной дочерью из Восточной. На три месяца они были освобождены от работы и занятий в школе. На три месяца они решили расстаться с Германией. Важно отметить, что в отличие от многочисленных шоу, где борьба идет на приз, участники проекта «Звездный шепот» денежного гонорара не получают. Их лавры — три звездных часа (четыре серии по 45 минут каждая) в эфире крупнейшей телекомпании страны, новый опыт и добрые воспоминания о них местных жителей.

Окольцованный со всех сторон непроходимыми болотами, реками и речушками поселок Яр-Сале, хотя и располагается на полуострове, по ощущению — самый настоящий остров, затерянный в необъятной тундре. Съемочная бригада на протяжении трех месяцев старалась оставаться незамеченной и принципиально не вмешивалась в будни героев, чтобы приблизить этот социокультурный эксперимент к документальному кино.

Островитянами участники проекта почувствовали себя сразу. Особенно это коснулось старших сыновей Раабе: 16-летнего Макса и 19-летнего Алекса. Поначалу они заскучали от монотонности поселковой жизни, отсутствия кинотеатров, баров, развлекательных центров. «Здесь просто ничего нет. Ничего! — жаловался Макс. — И отсюда невозможно вырваться! У нас в Германии, если живешь в какой-нибудь маленькой деревне, можно сесть на машину и съездить развлечься в соседний город. Но здесь это исключено. Разве что вертолет, но билет на него слишком дорог». Однако не прошло и недели, как юные немцы подружились с местными ребятами, стали ходить на дискотеку в Дом культуры и танцевали от души под Сердючку и «Любэ».

Немецкие семьи ехали в Яр-Сале с большими амбициями. Желая сибирских подвигов, они были слегка разочарованы, когда вместо избушек, одиноко стоящих в диком лесу, увидели поселок с новостройками, современной школой-интернатом, дюжиной продовольственных магазинов. Но расстроились они зря. Стоило Раабе переступить порог их квартиры, как тут же пришлось не только проявить ловкость, но и испытать терпение. Нашествия тараканов Раабе не ожидали: этих «домашних животных» в Германии нет. Хозяева тут же объявили им войну, закупив необходимые средства в аптеке и вычистив углы, и скоро победили. Ненец Кирилл Сэроттэто, который стал их помощником, глядя на активность новеньких ярсалинцев, только покачивал головой и убеждал, что тараканов бояться не стоит: они же не кусаются.

А тем временем на другом краю поселка семья Штудте боролась с отсутствием в доме воды. Эрик, глава семейства, перекрутил все болты и гайки на кранах, пока не догадался выйти на лестничную площадку, вспомнить из школьных уроков русского языка времен ГДР слово «вода» и начать робкую коммуникацию с соседями. Три раза Эрику пришлось произнести слово «вода» с ударением на первый слог, пока до соседки Ирины дошло, чего от нее хочет иностранно-странный сосед. Она объяснила, что воду отключили на несколько часов. Эрик обрадовался, но напрасно: холодную воду дали, а горячей здесь не было никогда.

Чтобы занять детей полезным делом, взрослые отдали их в русскую школу. Руководство пошло навстречу и приняло детей без экзаменов на правах вольных слушателей. Для всех без исключения трудности в общении стали одним из самых серьезных испытаний. Никто из детей по-русски не говорил, и диалоги порой звучали так. В магазине. Сольвейг: Риба? Продавец: Чего? Сольвейг: Риба. Продавец: Колбаса, что ли? Сольвейг: Ррррииииба. Продавец: Компот? Сольвейг: Нее. Продавец: Может, кетчуп? Или майонез? Сольвейг: Рибаааааа! Продавец начинает спокойно перебирать все продукты на полке, пока не доходит до консервной банки со шпротами. Сольвейг вскликивает: Шпроти! Шпроти!

Тщеславный Макс вначале игнорировал одноклассников. Но когда на уроке ОБЖ учитель-майор вложил новичку из Германии в руки автомат Калашникова, заставил разобрать его и снова собрать, лед дал трещину. Такого предмета в немецком школьном плане нет, и Макс почувствовал себя настоящим крутым парнем. Честолюбивый же Алекс решил серьезно взяться за русский язык. Он каждый день учил новые слова и через месяц мог сносно объясняться с одноклассниками. Потом он стал посещать секцию самбо. Вскоре она стала самой популярной секцией в поселке среди представительниц прекрасной половины.

А тем временем 12-летняя Яне Штудте ломала голову над тем, как здесь избавляются от мусора. Однажды она целый час простояла на холоде в ожидании мусороуборочной машины. Проехав по четырем улицам Яр-Сале, долгожданная машина притормозила возле девочки и тут же уехала прочь. «Уже переполнена, — вздохнула соседка Ирина и философски попыталась подбодрить Яне: — Вывоз мусора на Ямале — это еще и социальный ритуал. Здесь можно поболтать за жизнь. С тобой, правда, пока не получается. Что? Ничего не понимаешь?». Маленькая немка поняла лишь одно слово — ритуал, которое на ее родном языке звучало похоже, и печально потащила ведро обратно в дом. От ритуалов она в последнее время подустала: стирка занимала целый день и как минимум две комнаты их маленькой квартиры; чтобы помыться, нужно было постоянно греть воду и ждать, когда родители на тебя польют из ковша. Ее маме Катрин, напротив, все это очень нравилось: «Здесь ведение хозяйства стало семейным ритуалом. Так по-настоящему чувствуешь себя семьей!». С ней соглашалась Катрин Раабе: «Мне нравится, что мы много времени проводим вместе. Одно дело, когда сидишь с семьей перед телевизором, и совсем другое, когда все до единого трудятся в доме, выполняют работу, которую в Германии делает техника».

Взрослые зря времени не теряли. Катрин Раабе устроилась работать помощником воспитателя. Катрин Штудте помогала в детском саду. Карл Раабе стал массажистом в поликлинике, а Эрик Штудте трудился в совхозе и то и дело впадал в депрессию из-за ужасных условий содержания совхозных животных и нарушения их прав.

Девочки из семьи Раабе, 12-летняя Аннекен и 14-летняя Сольвейг, записались в кружок танцев, чтобы изучить национальные ненецкие движения. Хореограф решила мотивировать их тем, что если они будут стараться, то смогут выступить на концерте в День Учителя. Но таких амбиций у Аннекен и Сольвейг не было. Да, видимо, не в крови у немецких девочек изображать оленей и шаманов. На Дне Учителя они были зрителями. Но глубокое впечатление оставили у них не столько выступления танцевального кружка, сколько песня группы «Белый орел»: «За нами Путин, за нами Сталинград» с ее убойной немецкой фразой «Wir lieben Putin, wir lieben Stalingrad». Четыре мальчика-второклассника гордо признавались в любви Путину и Сталинграду, и мне, тоже зрителю, становилось неуютно от уверенности в том, что немцы поймут это не так, как надо. Хотя как надо, не поняла и я сама. «Какая странная песня», — сказал мне после концерта ассистент оператора. Представляю, если бы наши малолетки, только научившись читать, словно зомби повторяли: «Мы любим Шредера, мы любим рейхстаг».

Немцы и ненцы

Северное время шло медленно. Возникло ощущение, что оно застыло. Столбик термометра уже давно опустился ниже нулевой отметки. Дни стали короткими. Тогда семьи решили сменить обстановку и отправиться в саму тундру, к ее коренным жителям ненцам-кочевникам.

Кисы, лягушки и малицы (спецодежда кочевников) семья Раабе получила от Кирилла, который и заразил их идеей тундры. «Тундра — это тотальная свобода человека, — говорил он, — тут ни от кого не зависишь». Катрин Раабе решила полностью отдаться этой свободе, забыть, откуда она родом, чтобы «с чистого листа» воспринимать приключения в тундре. Требовать того же от домочадцев она не смела. Поэтому, когда Макс на третий день стал жаловаться, что ему надоело питаться одним и тем же (преимущественно к столу подавалась сырая рыба), она попросила ненца Кирилла поймать уток. Макс отправился с ним на охоту и к общему удивлению подстрелил зайца. В этот момент он впервые в жизни почувствовал азарт охотника и добытчика.

Азарт же хранительницы очага интенсивно чувствовали его мама и две сестры. В тундре существует четкое разделение труда по полу. На плечах женщины — вся работа по дому (чуму): поставить его, найти дрова, привезти воды, растопить печь, приготовить еду, а потом чум разобрать, уложить на нары. Первое, что надо усвоить, — ряд строгих правил поведения. Нельзя обходить чум сзади. Нельзя переступать в чуме через предметы и ноги. Нельзя подходить к священным нарам, в которых хранятся куклы, изображающие ушедших предков. Нельзя ходить в туалет на север, запад и восток. Нельзя задавать вопрос «почему», иначе разгневаешь духов.

В мужские обязанности входят уход за оленями и добыча еды. И строгих правил они не придерживаются. Понятно, что эмансипированные немки первое время чувствовали себя очень неуютно в такой патриархальной компании: «На плечах женщин лежит вся работа, а мужчины вый-дут минут на 10 из чума, погоняют оленей и делают вид, что устали, лежат себе и наблюдают, как трудятся женщины. То, что в Германии делают мужчины, здесь делаем мы». Эрик Штудте раз попытался помочь жене почистить картофель, так хозяин чума Яша (в их чуме жило 12 человек) сказал строгим голосом: «Не мужское это дело» и протянул ему роман Агаты Кристи. После ужина Эрик заметил жене: «А мне тут не так уж и плохо».

На время пребывания в чуме немцам пришлось забыть о гигиене. Чтобы не усложнять себе жизнь, Кирилл им сразу предложил брать пример с коренных жителей: «Зубы тут не чистят, моются в реках, если лед не стоит». Лед стоял. Вода в умывальнике постоянно замерзала. Много времени занимал процесс размельчения льда, чтобы ранним холодным утром почистить зубы. Это единственное, что можно было поддерживать в чистом состоянии. Но, к своему удивлению, немцы скоро обнаружили, что отсутствие душа им не очень мешает.

Сильнейшие эмоции гости испытали, наблюдая, как жители тундры убивают оленей. Ненцы оленей любят. Олени для ненца — верные друзья, помощники, транспорт, одежда и пища. Но убивают своих питомцев они хладнокровно и, по европейским меркам, жестоко. В семье Штудте на свежую оленятину не решился никто. Раабе же чувствовали, что кровавый ритуал — еще один шанс показаться героями, переступили через себя и вкусили запретный плод.

Катрин Раабе, единственный участник проекта, говорящий по-русски, захотела понять ментальность кочевников. Она осторожно спросила ненку Ольгу, не хотела ли та сбежать из тундры, начать новую жизнь в поселке. Ольга — образованная женщина. Она окончила институт в Хабаровске, но тундра притянула ее обратно. В чуме, пояснила она, совершенно особое ощущение жизни, времени и пространства. И Катрин вспомнила североамериканских индейцев, которых, по сути, убила цивилизация. Она поняла: уникальность этого малочисленного народа Севера в том, что они — вне системы, вне государства. Они — свободные кочевники свободной стихии.

Возвращение на большую землю

После двухнедельного пребывания в тундре жизнь в Яр-Сале показалась немецким искателям приключений слаще шоколадной конфеты, а Германия с берегов ярсалинского острова представлялась миражом. Подытоживая пережитые впечатления, взрослые признались, что именно здесь они по-настоящему прочувствовали, что человеку для счастья много не надо. Семьи стали более дружные. Дети менее капризные.

Три месяца Раабе и Штудте провели на Ямале. Местные жители, с которыми они успели подружиться, пришли провожать их к вертолету. Немцы плакали. Отчасти потому, что понимали: сюда они больше никогда не вернутся. А ярсалинцы были тронуты тем, что Раабе и Штудте — пусть на три месяца — разделили с ними их нелегкую жизнь. Вертолет поднялся в воздух. Участники эксперимента понимали, что настоящие герои остались там, на Ямале. В тундре. Остались бороться за выживание и нести нелегкое бремя свободы.

Три миллиона немцев напряженно следили за приключениями земляков за полярным кругом. Четырехсерийный фильм о России (режиссер Бернд Ройфельс, оператор Ларс Хаук), показанный в январе 2005 года в эфире ZDF, в очередной раз пленил телезрителей. В апреле 2005 года фильм «Звездный шепот» демонстрировали на московском фестивале «Панорама документального кино стран Европейского союза». Глоток свежего сибирского экстрима в немецкой упаковке пришелся по вкусу и российской публике.

После показа первой части «Звездного шепота» остров Ольхон на Байкале стал местом паломничества немецких туристов. Около 400 человек прошли по следам участников проекта. Если тенденция повторится, то Ямал может стать центром экстремального туризма и спорта. Путешествие на оленях в тундре с кочевниками — такое азартным немцам точно придется по душе.