За кулисами кредита

Фото - Андрей Порубов

Процент на усушку-утруску

Есть мнение, что доля проблемных кредитов (невозвращаемых или с просроченным погашением) достигает 10% от общей величины займов населению. Такая цифра (без ссылки на источник) фигурирует во многих СМИ уже на протяжении нескольких лет. Между тем, согласно статистике ЦБ, величина просроченных кредитов в десять раз меньше — около 1%. Конечно, далеко не все проблемные кредиты отражаются в банковских балансах, поэтому реальный показатель, скорее всего, выше. По данным аналитиков одного из уральских банков, уровень просроченной задолженности в крупнейших местных финансово-кредитных учреждениях сильно разнится — от 0,1 до 9,4%, при этом нижний и высший уровень «вилки» — случаи единичные. В основном банки декларируют «просрочку» в нижней ее части, то есть в размере 1 — 5%. Впрочем, рынок банковского кредитования населения неоднороден, поэтому оперировать средневзвешенными значениями при его анализе некорректно. В конце концов дело не в цифрах, а в явлении. Сегодня оно еще не представляет глобальной опасности, но в будущем может нанести серьезный удар как по банковскому сектору и заемщикам, так и по экономике в целом.

Экономика эффективной ставки по кредиту в каждом банке своя. Кто-то закладывает большую норму прибыли, кто-то —; меньшую. Одни всерьез инвестируют в технологии и расширение сети, другие обходятся минимальными расходами на эти цели. Однако абсолютно каждый банк закладывает в ставку риск невозврата кредита. В «зону риска» включена не только угроза финансовых потерь от мошенничества, но и защита от объективных причин: даже имеющий идеальную кредитную историю человек может оказаться жертвой форс-мажорных событий. Банкиры уверены: без ощутимого процента «на усушку-утруску»;, включенного в стоимость кредита, не обойтись.

Аферистов губит жадность

Готовя эту публикацию, я побеседовал с представителями нескольких банков, имеющих значительную долю регионального рынка кредитов населению. Единого мнения о том, насколько реальна угроза дестабилизации рынка из-за мошенничества, у банкиров нет, однако некоторыми любопытными наблюдениями они поделились. Разумеется, на условиях анонимности. Озвученные ими схемы мошенничества в общем-то очевидны и теоретически легко раскрываются. Проблема в том, что ни банки, ни надзорные инстанции, ни правоохранительные органы так и не выработали системных подходов к борьбе с мошенниками, не консолидировали усилия. В итоге с общим врагом каждый борется в одиночку, предпочитая не выносить сор из избы. Громкая идея кредитных бюро пока остается только идеей: по оценкам банков, реальный вклад бюро в обеспечение защиты кредиторов от недобросовестных заемщиков возможен не ранее чем через год. А пока банкиры снова и снова наступают на грабли, пребывая по сути в информационной блокаде внутри формально единого профессионального сообщества.

Схем, которыми пользуются мошенники, не так много, все они укладываются в несколько алгоритмов. Общее правило: аферистов губит жадность. Они хотят все и сразу, поэтому и попадаются. Мошеннику, оперирующему малыми суммами, проскочить незамеченным гораздо легче.

Самая распространенная схема — создание фиктивного магазина. Все, что продается за деньги, может продаваться в кредит. Регистрируется предприятие, якобы торгующее мебелью, сотовыми телефонами, компьютерами. Арендуется помещение, нанимается персонал (разумеется, не посвященный в замыслы работодателя), оформляются витрины. Открывается счет в банке, с банком заключается соглашение о кредитовании клиентов. При этом в ходе проверки банкирам показываются некие склады, на которых есть вполне конкретный товар. И начинается работа. Фокус в том, что в действительности никто ничего не продает. Более того, не предпринимается ничего, чтобы что-то продать: товар — чужой, он выполняет функцию реквизита. Помещение, склады — декорации. Липовый магазин выставляет липовым (читай: находящимся в доле) покупателям отнюдь не липовые счета. Банк-кредитор оплачивает их, перечисляя средства, условно говоря, на ООО «Рога и копыта». Такие ООО действуют недолго, от одного до трех месяцев, и умудряются «зарабатывать», по разным оценкам, от 300 до 500 тыс. рублей в месяц. Конечно, мошенников разоблачают: банкиры понимают, что в едва открывшийся магазин клиенты не могут идти стройными рядами ежедневно на протяжении нескольких недель. Тем не менее часть денег все-таки успевает уйти. В итоге выясняется, что офис заброшен, имущество вывезено, а продавцы никому не нужны: их даже не увольняли, руководство «магазина» просто исчезло, никому не заплатив. Что касается конкретных людей, которые оформляли документы и на кого зарегистрировано ООО, то квартира уже продана, в ней никого нет, а сам мошенник уехал, скажем, в Пензенскую область. Можно, конечно, все бросить и разыскивать человека по всей стране, но кто ж на это пойдет?!

Еще одна схема, которая театральности и сноровки почти не требует. Мошенники берут небольшие суммы в одном-двух банках и пропадают. Из-за нескольких тысяч рублей банкиры вряд ли будут разыскивать нечестных заемщиков: себе дороже.

Следующая вариация — удел людей искушенных, отлично разбирающихся в особенностях банковских анкет, представляющих методику проверки потенциальных заемщиков. Эти ловкачи обходят и пять, и десять банков за месяц, получая в каждом определенную сумму. При этом у них есть и справка с места работы, и соответствующие рекомендации. А проверка подтверждает профессиональный, финансовый и семейный статус заемщика. Фокус в том, что на всех ключевых точках сидят подельники, которые, к примеру, отвечают на телефонные звонки из банка. Позже выясняется, что никакая Марь-Иванна в отделе кадров сроду не работала и вообще из банка никто не звонил, ничего не спрашивал, никого не проверял. Любопытный штрих: о том, что один мошенник обманул сразу несколько уважаемых банков, банкиры узнают случайно — объединяться даже перед лицом опасности они так и не научились.

Самый банальный и много раз описанный вариант — использование чужих документов (на языке банкиров, «документов третьих лиц»). Иногда приводят «живых» обладателей таких документов — бомжей, алкоголиков, просто неискушенных людей, желающих прямо сейчас получить небольшую сумму за «мелкие услуги». Потом только, когда приходит время вносить первый платеж, «облагодетельствованные» граждане понимают, в какую переделку попали. Что касается подделки документов (как правило, переклеивают фотографии и имитируют штампы о прописке), то здесь, как выясняется, «виновата» элементарная неосведомленность банковских клерков. Далеко не каждый из них знает, сколько страниц должно быть в паспорте (а вы, уважаемый читатель, знаете?), где именно и как должна быть вклеена фотография, на какой странице должен стоять тот или иной штамп. Это, конечно, безалаберность банкиров, за которую им можно попенять, но здравый смысл подсказывает: обилие документов (паспорт, загранпаспорт, права, пенсионное удостоверение), модернизация паспортов притупили «документальную грамотность» граждан. Раньше каждый из нас представлял себе четко, как выглядит «серпастый-молоткастый». Теперь — увы, нет.

Мошенники, подобно потоку воды, камень точат и все-таки находят слабые места, через которые наносят ущерб банкам, рискнувшим выйти на высокодоходный рынок розничного кредитования.

Под подозрением — экспертиза

Справедливости ради надо сказать, что банки страдают не только от внешних мошенников, но и от внутренних. Некоторые кредитные эксперты умудряются «кинуть» родной банк.

По оценкам банкиров, в Екатеринбурге ежедневно выходит на работу в торговые точки и предприятия сферы услуг около тысячи кредитных экспертов. Деятельность эксперта — это монотонный конвейер, работа с людьми, и она не может быть легкой. В эксперты идут, как правило, старшекурсники экономических вузов — не за опытом, а за банковским стажем и записью в трудовой книжке. Текучка экспертов в некоторых банках достигает 100% в год, многие отрабатывают только 8 — 10 месяцев. По некоторым данным, банки увольняют за мошенничество с кредитами ежегодно от одного до трех экспертов. Разумеется, «по собственному желанию»: придавать инцидент огласке в условиях жестокой конкуренции может быть опасно для бизнеса. Если банку удается получить ущерб с эксперта, то расставание проходит полюбовно, если возникают проблемы — банкиры могут, например, лишить человека возможности работать по специальности. Однако общих рецептов нет, все работает индивидуально.

Сила и слабость позиции кредитного эксперта в том, что его рабочее место удалено от банка, оно автономно. Проконтролировать, насколько качественно и честно он выполняет свою работу, проблематично. Есть, конечно, инструкции, но доказать невыполнение внутренних циркуляров практически невозможно. Ну в самом деле, кто сможет сказать наверняка, в чем пришел клиент за кредитом — в костюме от Кардена и золотых часах или в телогрейке. Есть и человеческий фактор: от постоянного общения с людьми, не имеющими элементарных представлений об экономике, не умеющих обращаться с калькулятором и просто считать, эксперт устает, теряет бдительность.

В любом случае кредитные эксперты находят возможность работать на себя. Каждый придумывает свой способ отъема денег у работодателя. Например, эксперт может сам взять кредит по документам человека, которому было отказано в получении. Хорошо, если в итоге вернет…

Впрочем, банкиры не особенно щепетильны. Один из экспертов, попавшихся на оформлении заведомо невозвратных кредитов по документам третьих лиц и уволенный за это, работает сейчас в другом банке на высокой должности. Пострадавший банк пытался не допустить трудоустройства проштрафившегося сотрудника, но его письма и предупреждения остались без внимания.

Кто виноват?

Вопрос риторический только на первый взгляд. Для людей посвященных очевидно: виновата система. Точнее, бессистемность подхода к вопросам кредитования населения. Конечно, ЦБ требует от банкиров четко просчитывать риски, создавать резервы на случай непредвиденных проблем. В одном из банков мне сказали, что за счет резервов «легко» выдержат невозврат аж 5 тысяч кредитов на среднюю для этого банка сумму. Но речь все-таки не об этом. Кредитование физических лиц на данном этапе — процесс политический. Властям выгодно, что нехватку заработной платы люди (а среди них очень много бюджетников) компенсируют за счет банковских кредитов, или, другими словами, негосударственных финансовых ресурсов. Банкам на фоне падения доходности большинства операций выгодно иметь такой доходный рынок. Заемщикам выгодно, что они могут позволить себе то, на что пока не заработали. Мошенникам выгодно, что до них никому нет дела. Всюду — сплошная выгода. Порочный круг.

Принято считать, что в экономике западных стран объем кредитов физическим лицам достигает 80 — 90% ВВП. Большая часть производимых автомобилей там продается в кредит, а едва ли не все жилье реализуется через ипотечные схемы. Кредиты нашим гражданам вряд ли превышают 10 -15% ВВП. Доля автомобилей, покупаемых в кредит, неизвестна. Институт ипотеки, несмотря на громкие заявления, так и не создан.

Однако самая главная и опасная угроза бурно растущему, но очень далекому от совершенства рынку кредитования физических лиц — это угроза бедности. Сегодня никто не может гарантировать, что граждане, получившие кредит, смогут вернуть его полностью и в срок, что они не окажутся в долговой яме. Одно из решений этой проблемы — как раз в снижении ставок по кредитам. А снижение это возможно только в том случае, когда банки смогут до минимума сократить «наценку на риск», включенную в стоимость кредита.

Так что крестовый поход против мошенников рано или поздно начинать придется. И начинать именно государству: оно должно гарантировать защиту прав кредиторов и инвесторов с одной стороны и неизбежность наказания за мошенничество на финансовых рынках — с другой.