Когда топ-менеджер рвет на себе рубашку

Анатолий Чубайс Фото: Алекскй Таранин

В декабре председатель правления РАО «ЕЭС России» Анатолий Чубайс представил правительству страны только что разработанную новую энергетическую политику. Заявленная программа развития ЕЭС России претендует по масштабам преобразований на роль второго ГОЭЛРО. Состоявшуюся вскоре после этого пресс-конференцию, в которой участвовали журналисты из российских регионов, Чубайс начал с презентации НЭП, а затем несколько часов отвечал на вопросы прессы, в том числе и «ЭУ». «Энергетика страны в 2005 — 2006 годах подошла к рубежу, рядом с которым никогда не находилась, — заявил реформатор. — Важно понимать, что мы собираемся делать, чтобы преодолеть сложившуюся ситуацию».

С прогнозом энергопотребления, приведенным в принятой совсем недавно (2003 год) Энергетической стратегии России, реалии резко разошлись: цифра, достигнув 73 млрд кВт/час, уже в 2005 году в полтора раза превысила самый оптимистический сценарий. Это событие, по мнению Чубайса, абсолютно ускользнуло из зоны внимания не только общественности, но и профессиональных кругов. Масштаб цифр не понят и не оценен в стране. В ближайшие год-два большинство регионов ожидает кризис генерации, энергодефицит, грозящий затормозить развитие экономики. Не допустить его можно только одним способом — вводом новых мощностей. Однако даже при самой динамичной и профессиональной работе по всей линейке от проекта до ввода менее чем за четыре года ситуацию по определению не разрешить.

Суть того, что нужно делать, изложена в НЭП. В чем она заключается? Если коротко (в одном из ближайших номеров мы расскажем об этом подробнее. — Ред.), то в немедленной и масштабной активизации инвестиций в энергетику России. Причем именно немедленной и долгосрочной. Механизм привлечения инвестиций создан и запускается. Свершилось?

Это долгожданное 7 декабря

— Анатолий Борисович, видите ли вы акционеров формирующихся ТГК в качестве инвесторов и кого именно: переговоры уже наверняка ведутся?

— Речь идет о миллиардах долларов. Естественно, мы ведем интенсивнейшие переговоры с российскими и зарубежными инвесторами. Все будет абсолютно правильно, если две-три генерирующие компании окажутся под стратегическим контролем западных, которые понимают в энергетической стратегии. Этих стратегов в Европе всего четыре-пять. С президентом каждой такой компании я детально проговаривал ситуацию. Надеюсь, российские и западные инвесторы в 2006 году появятся, имена там только солидные, потому что и деньги это солидные.

Мы положили на стол правительства конкретную технологию привлечения инвестиций. Например, перед Новым годом определили их ключевые параметры в ходе проекта дополнительных эмиссий IPO Мосэнерго. Мы понимаем, на какие цифры выйдем, какие инвестиционные проекты будут реализованы за счет полученных средств. Сейчас начинаем реализовывать тот инвестиционный процесс, ради которого затевалась реформа и были созданы предпосылки для финансирования.

Логика IPO позволяет нам привлечь самые масштабные инвестиции. Я всем генеральным директорам всех ТГК и ОГК поручил в срок до 1 марта завершить разработку инвестиционной стратегии, перечня инвестиционных проектов на пять лет одновременно со схемой дополнительных эмиссий в этих компаниях. То есть, с одной стороны, допэмиссии как источник, а с другой — перечень конкретных проектов. Они должны соединиться. 31 марта все это будет у меня на столе. Далее я отбираю лучшее, прихожу с четырьмя-пятью проектами в правительство и говорю: вот перечень ТГК и ОГК, которые мы в этом году готовы выстроить под IPO, под допэмиссию, вот инвестпроекты, которые будут выполнены без единого рубля бюджетных средств.

— Инвестор ждет главного: когда появятся механизмы гарантирования возврата вложенных средств?

— Это еще одна схема, которую мы предложили, чтобы ускорить процесс прихода инвестиций. Потратили полтора года на то, чтобы ее разработать, прошли все круги ада, в итоге добились: 7 декабря премьер-министр Михаил Фрадков подписал постановление, утвердившее положение о механизме гарантирования инвестиций в энергетике. Документ принят. Это означает, что вскоре мы составим график проведения тендеров, которые будет объявлять Российское агентство инвестиций вместе с нашим системным оператором.

Я думаю, что в число первых энергодефицитных регионов, где мы будем обкатывать механизм возврата инвестиций, точно войдет Урал. Урал и Центр сейчас — самые «горячие точки» в энергосистеме страны. Честно говоря, я планировал первые тендеры объявить во втором полугодии 2005 года, но мы не смогли прорваться. Только подключение премьер-министра и его поддержка позволили получить необходимый документ. К сожалению, время мы потеряли. Первое полугодие 2006 года уйдет на подготовку, но в третьем квартале тендеры с использованием этого механизма начнутся.

— Как будет разрешаться ситуация в таких регионах, как Урал, где с 2006 года энергодефицит — уже реальность? Перепуганные промышленники, в частности металлурги, спешно разрабатывают бизнеспланы сооружения собственной генерации.

— У меня двойственное отношение к этому. С одной стороны, плохо, что не мы это делаем. А с другой стороны: точно помогу! Если готовы вести реальный серьезный разговор по строительству новой станции на Урале с пониманием того, откуда денежки берутся, — точно помогу и точно поддержу! И по сетевому строительству тоже, потому что ситуация слишком остра. Мы провели реформу в части разделения, обособив сети и генерацию. Честно вам скажу: увидели такой масштаб проблем в сетях, который прежде сами не до конца понимали. Ситуация с сетями гораздо тяжелей, чем с генерацией. Как продвигаться? Рассчитывать на значительные частные инвестиции тут не приходится. Проводить приватизацию сетей? На это я со всем моим либерализмом не готов. Остается либо бюджет, либо тариф.

— Как будет проводиться корректировка тарифов в рамках НЭП и когда возможно введение платы за присоединение новых потребителей мощности?

— По тарифам я скажу свежие вещи, недавно нами понятые. Возьмем Питер. Там нет сейчас кризиса мощности. При этом катастрофический кризис присоединения: 600 неисполненных договоров, начиная от ларьков и кончая крупнейшим металлургическим производством в Колпино, которое невозможно вести из-за того, что по сетям нет соединения. То есть сетевой кризис налицо: доставить электроэнергию до потребителя невозможно. Что тут сделаешь? IPO? Вряд ли. Здесь нужна особая схема, особая экономическая технология — плата за присоединение. Мы говорим: существующие потребители уже оплатили присоединение. Но если вы новый потребитель и для вас придется построить новую линию электропередачи, подстанцию, обеспечить установленные мощности в единой системе, вы за это заплатите, пожалуйста. Это новый вид платежа, новый тариф.

Нас поняли: 7 декабря появилось еще одно решение правительства — Федеральной службе по тарифам до 1 апреля установить плату за присоединение. В сетях механизм IPO не сработает. Потому мы и отделили сети от генерации: у них разная природа, разные экономические процессы, даже текущие. А инвестиционные проекты точно отличаются. Таким образом,  в сетевую часть необходимо введение таких тарифов. Это одно измерение тарифной политики.

Другое — собственно уровень тарифов. Тарифы на генерацию находятся в установочном режиме «инфляция минус». То есть два года они принципиально ниже инфляции. Только в зазоре между плановой и фактической инфляцией энергетика потеряла 500 млн долларов. Вот вам реальная ситуация. Но не хочется всю жизнь быть крайним. Поэтому позиция у нас такая — решайте, дорогие друзья: если нужно продолжать жить в режиме инфляция минус, мы точно справимся, два-три года еще продержимся. Только не удивляйтесь, когда так грохнет, что никому мало не покажется. Скорей всего, после нас. Вот суть нашей позиции по тарифам.

— Не хотите для убедительности показательные локауты провести?

— Спасибо, не надо, уже пробовали.

— Перекрестное субсидирование — тоже тормоз для прихода инвесторов. Вы собираетесь его корректировать в связи с НЭП?

— Еще как собираемся. Это одна из составляющих, которую мы очень серьезно проработали и намерены в 2006 году перевести в практические решения. Действительно, ситуация ненормальная. Мы через реформу снимаем бюджетную нагрузку по инвестициям в тепловую генерацию. Но есть проблемы в реформировании энергетики, которые без бюджета не решить никакому инвестору. Среди них — перекрестное субсидирование, которое сводится к заниженным тарифам для населения и завышенным для промышленности. Оно сдерживает частные инвестиции в тепловую генерацию, потому что тарифы искажены.

Уход от перекрестного субсидирования означает повышение тарифов для населения. Это тяжелая тема. Она упирается в реальные возможности населения по платежам. Но если государство хочет создать условия для привлечения частных инвестиций, то эту проблему оно должно решить с помощью бюджетной поддержки. Цена вопроса — 62 млн рублей. Мы предлагаем дотировать население по временной схеме: все равно придется повышать заниженные тарифы, но давайте сделаем это не за два года, а за пять-семь лет. Одна из наших идей ликвидации «перекрестки» такова. Хорошо известно, что энергопотребление прямо связано с уровнем жизни: выше уровень жизни — больше энергопотребление. Это универсальный международный закон. Предлагается установить ставку на семью (абонента, по нашей терминологии), по которой вводится дотируемый пониженный социальный тариф. Потребление сверх этого будет оплачиваться по полному тарифу. Бедные семьи окажутся внутри этого объема, и на них не ляжет нагрузка по перекрестному субсидированию. Это способ их защиты. Но я хочу напомнить: предложение наше, но решение по тарифу принимаем не мы, а государство в лице федеральной службы по тарифам.

Наконец Чубайс не одинок

— Что будет с самим РАО: раньше утверждалось, что к 2008 году структура перестанет существовать?

— Стратегия у нас та же: частная генерация, рынок, отсутствие РАО. РАО — акционерное общество, главной целью которого является получение прибыли. Вам не кажется странным, что менеджер компании, которая должна приносить прибыль, битых два часа рвет на себе рубашку с криком: «Государству нужна новая энергетическая политика!»? Это не вопрос компании РАО ЕЭС, это абсолютно государственный вопрос. Не мы должны его ставить. То, что мы об этом говорим, — плохо и неправильно. В реформированной энергетике не должно быть РАО вообще. У рынка не может быть начальника. По завершении реформ, после запуска рынков всех видов, РАО ЕЭС должно передать свои функции государству и инфраструктурным организациям. Это важнейший элемент стратегии преобразований.

— Двадцатилетняя программа развития энергетики выглядит не менее амбициозно, чем в свое время план ГОЭЛРО. Вы верите в ее реализацию?

— Когда мы начинали реформу электроэнергетики, она тяжело принималась всеми: губернаторами, депутатами, политическими партиями, бизнесом. Об усилиях, которые нам пришлось приложить для ее реализации, знает только господь Бог. До ее завершения остался год-полтора — рынок достроить. В отличие от реформы, идеи 20-летней программы новой энергетической политики, которые всего три—четыре месяца назад пришли нам в голову, на старте выхватываются просто на «ура». Сейчас нам прежде всего нужно понимание спроса по каждому региону: развитие каких крупных проектов на ближайшие три—пять лет мы должны там обеспечить.

Я знаю, что федеральное правительство тут не поможет. А внятные мужики-губернаторы, бизнес отлично знают ситуацию. Чего там Чубайс делит, режет, какой рынок создает — не понимали, а вот это сразу всем понятно. Завершаю преамбулу к ответу на ваш вопрос — верю.

— Типовое ли решение для большинства сбытовых компаний, когда их акции передают в доверительное управление ТГК? Для чего это делается?

— Мы хотим проанализировать разные стратегии развития выделившихся в самостоятельный бизнес сбытовых компаний. Когда до конца не знаешь ситуацию, лучше с плеча не рубить. Скорее всего, они должны будут взять на себя функции гарантирующего поставщика, то есть обеспечивать энергоснабжение социальной сферы.

Чтобы яснее увидеть, что делать с их акциями, мы проводим несколько пилотных проектов. В десяти регионах сбыт развивается в разных технологиях. В одних случаях приближаем их к региональным властям. В других — передаем оптовым генерирующим компаниям. В третьих — просто идем на лобовую осознанную продажу сбытовых компаний на открытом аукционе тому, кто купит. Под ложечкой сосет — как оно будет, но хочу рискнуть. Хотя в этой сфере с риском надо быть осторожнее. Сбыт населению, гарантирующий поставщик — очень уязвимая сфера. Смысл этого для нас не в деньгах, хотим посмотреть: способен ли современный частный бизнес управлять сбытом и какие варианты окажутся лучшими.

Чего нам не хватает

— В структуре Газпрома создается Газпромэнерго. Как будут у вас выстраиваться отношения с этой структурой? Будете ли вы рассматривать ее как полноценного игрока рынка?

— Вы задаете тяжелый вопрос: Газпром — мой акционер, а об акционере либо хорошо, либо никак. Главное, чего нам не хватает во взаимоотношениях с Газпромом, — ответа на вопрос: что он хочет делать в энергетике через три, пять, десять лет? В чем суть его стратегии? Газпром немалые деньги вложил в наши акции. К сожалению, ответ не очень просматривается, а нам он остро необходим. Конфликта нет. Есть неясность, и это очень смущает.

— Будет ли осуществляться поставка электроэнергии в Китай?

— У нас есть колоссальный проект «Китай». Объем потенциального спроса, который заявляют наши китайские партнеры, — 70 млрд кВт/час. Объем выработки электроэнергии на Дальнем Востоке сегодня в целом — 32 млрд кВт/час. Иными словами, Китай хочет столько электроэнергии, что нам придется построить еще две такие энергосистемы, какие сейчас там есть, вместе с Нерюнгринской, Приморской ГРЭС, Ейской ГЭС и так далее. Речь идет о десятках миллиардов долларов. Проектов такого размаха в стране никто никогда не делал. Мы очень серьезно над ним работаем. По Якутии в этом проекте дилемма: либо наращивать мощности Нерюнгринской ГРЭС, либо взяться за Южно-Якутский гидроэнергетический каскад. Анализируем, ведем сложные переговоры с Китаем. Пока неочевидно, что мы договоримся по цене. Если рядом с нами через Амур есть колоссальный, фантастический спрос, это благо для страны, уникальная возможность, которой срочно надо воспользоваться. За китайские деньги мы построим две энергетики Дальнего Востока. Это работа тысячам российских строителей, сотни миллионов рублей в российский бюджет, мощнейший импульс развитию региона.

— Возможны ли точки соприкосновения между НЭП и четырьмя национальными проектами или вы с энергетикой сами разберетесь?

— В принципе можно начать национальные проекты еще через год. Ну не развалится экономика. А НЭП нельзя не проводить сейчас. Немного другая модальность. Представьте себе общенациональный кризис энергетики! И не оттого, что уголь не завезли, — мощностей нет! Это крест на удвоении ВВП, на росте экономики. Это сильный удар по самым продвинутым регионам страны. Понятно, почему у меня такая бодрая дискуссия с уважаемым московским мэром: кризис в городе системный, фундаментальный — прохлопали!