Совсем другой Урал
Как-то приятель взялся провезти своих знакомых англичан вдоль по просторам матушки-России: от Белокаменной до самого Тихого океана. На станциях, в городах они восторгались дешевизной сравнительно приличного шампанского (какое у них считается аристократическим удовольствием) и дурманящим разнообразием пивных сортов. В конце путешествия, едва не лопаясь от назойливорадушного гостеприимства, островитяне со стоном отодвигали плошки с аппетитно парящими пельменями и поникшим от постоянного переедания голосом умоляли: «Ради бога, уберите с глаз долой эти мокрые пирожки».
А отдышавшись, распираемые навалившимися впечатлениями, изумленно поинтересовались: «Отчего вы, русские, не “продаете” свою страну, столь изобильную для туристов?». Мы-то знаем, отчего. Да разве обалдевшим инородцам интересно выслушивать тоскливые, как калмыцкая степь, оправдания: мол, соперничая с вами, империалистами, застегнутое на все замки и пуговицы советское государство заботилось не о наилучшей организации эпикурейских каникул своих подданных, а о дальности поражающей силы межконтинентальных ракет и глубоководности коварных субмарин…
Намаявшись в прошлом году на кубанских берегах Эвксинского Понта и поклявшись игнорировать российское Черноморье, как минимум, пятилетку, этим летом я обзавелся зудом исследовать окрестные достопримечательности: в конце концов, непатриотично родиться на Урале и не изведать его сурового обаяния. Загоревшие, сияющие приятели, вернувшиеся с былинной Чусовой, подхлестнули страсть к перемене мест. «Представляешь, — наперебой галдели они, — утром по берегам — туманы. К обеду испечешься на солнышке — бултых в реку прямо с катамарана. А ввечеру — рыбалка. У берегов, в осоке, необычайно крупные, блестящие стрекозы — рыба их уважает. И скалы, скалы. И тишина кругом…». Но катамараны и палатки — не для меня: я последний раз потел и горбился под туристическим рюкзаком сопливым школьником. Причем недолго: драпанул без оглядки на третий день. Посему наметил места, ожидаемо соединяющие ландшафтные прелести с привычной городской благоустроенностью. (Думаю, нас, таких приверед, — большинство).
Первые испытания прошли в Нижних Сергах, это курорт в Свердловской области. Пара новеньких, под евростандарт, корпусов скрашивают унылость остальной полуразрушенной территории — с остроконечными остовами, напоминающими сталинградский «дом Павлова». Кормежка — на троечку. Пейзаж, что распахнулся с крутых белых камней, где притулился курорт, на первый взгляд — что надо. Широкая долина, плавно перебирающая под низкими облаками все оттенки зеленого. Конусы сопок, обштопанные сказочным лесом. Ленивая речушка спотыкается о скалу и скрывается в таинственной чаще… А присмотришься — там завод, тут другой, какие-то промбазы, а у живописной излучины реки — гнилой зев то ли свалки, то ли заброшенной стройплощадки. Наутро я сбежал.
Кто у нас не слыхал о Кунгурской пещере! И не только у нас. Возвращаясь поездом из Москвы, сам наблюдал, как на Кунгуре выходят «шпрехающие» спелеологи. Это, действительно, чудо Прикамья: высоченные каменные своды, хрустальной прозрачности подземные озера, ксилофонная россыпь капели, остановка на кромешную, безнадежную мглу, какую не встретишь на «белом свете». Но на поверхности — рискованный общепит, сомнительные туалеты и жухлый, неопрятный городишко, обращающий внимание разве что ощетинившейся тюрьмой, обильно скрашенной старинными церквями. Уж не говорю о том, что в самой пещере, пусть за отдельную, причем солидную, по природоохранным мотивам, плату, стоило устроить хотя бы погружение с аквалангом. Что пещера еще и нерукотворная сцена для захватывающих мистерий, шокирующих столкновений с мрачными духами…
Больше всего порадовали челябинцы: напротив типично выдающегося уральского вида — гор, реки и леса — комфортное шале, рядом с пирсом — мангалы под навесом, невдалеке — мягко рокочущая старинная плотина. Здесь я нашел и убаюкивающую тишину, и бултых из русской бани в прохладную речку. Но через сутки одолела скука. Захотелось конных прогулок по кручам, уединенной рыбалки, погони на моторках и пикников на чудесных озерах, что в избытке поблизости, виртуозных гитарных переливов на закате под рюмашку. Видимо, одолела не одного меня: по будням народу в гостинице совсем немного, оттого (и потому что) цены — вдвойне по сравнению с Турцией или Болгарией. Особо не задержишься.
А ведь Урал, как и вся Россия, — это не только пресловутые нефть, газ, лес и металл. Это неповторимое, от тундры до субтропиков, пространство для туризма, спортивного, познавательного, курортного — чертовски правы британские кореша. Сплав по северным пермским рекам под сбор грибовягод и ночные костры, средневековое наследие соликамских купцов и промышленников. Родина великого Чайковского и производство легендарного «калашникова» в Удмуртии. Романовские и ельцинские «стоянки» в Екатеринбурге. Скачки на оленьих упряжках и камлание югорского шамана. Старинный Тобольский кремль — первый российский форпост в Сибири, а ныне — подмостки для реконструкции подвигов Ермака, сгинувшего в этих местах. Горные озера, горнолыжные базы и «швейцарское» раздолье Южного Урала и Башкирии. Всего в короткой заметке не перечислишь.
Давайте, наконец, уважим себя и гостей — прочертим незабываемые маршруты, отремонтируем дороги и закупим быстроходный и удобный транспорт, очистим захламленную природу, понастроим гостиниц и кемпингов, приготовим экстравагантные блюда и напитки. Проявим усердие и фантазию, чтоб Урал и уральцы славились в мире не только и не столько тяжелыми характером и промышленностью, бандитизмом и дрянной экологией.