Недетский труд

Конфликт, всю весну державший в напряжении интеллектуальную элиту страны, погашен: в конце мая на обсуждение общественности вынесен «Комплекс мер по реализации Концепции общенациональной системы выявления и развития молодых талантов».

Напомним, еще в 2008 году группа известных ученых и учителей направила президенту РФ письмо о необходимости поддержки и развития сети технических и гуманитарных школ, гимназий и лицеев, а также сети заочного, дистанционного образования. Цель - выявление наиболее способных и мотивированных к учебе детей. Дело в том, что для таких детей чрезвычайно важна среда, в которой они учатся, а она создается в равной мере учителями и увлеченными учебой ребятами; подобные школы (и интернаты) должны быть равномерно распределены по всей территории России; важно создавать их при ведущих университетах страны. Финансироваться должна собственно работа с детьми.

Президент отреагировал: по его поручению группа инициаторов в соавторстве с Минобрнауки разработала проект Концепции работы с молодыми талантами, получивший название Колмогоровского (по имени Андрея Колмогорова, величайшего русского математика ХХ столетия, создателя современной теории вероятностей и организатора физматшколы при МГУ: это он считал, что таланты надо растить по всей территории страны).

Однако 27 февраля 2012 года на утверждение президиума Госсовета был представлен совсем другой документ, подготовленный Комиссией по ЕГЭ и работе с одаренными детьми при администрации президента. Президентская концепция предложила «нормативно закрепить понятие одаренности», отобрать «эффективные методики психолого-педагогической диагностики и развития одаренности», публиковать «единый общероссийский реестр особо одаренных ... с указанием открытых для общественного доступа рейтинговых данных об их участии и победах в различных творческих и конкурсно-соревновательных мероприятиях» в интернете. Детям, признанным одаренными, и учителям, которые их готовят, давать гранты. А для этого создать специальный фонд. Таким образом, финансовый акцент в проекте чиновников был сделан на формализации результата: тесты - гранты - фонды.

Но, во-первых, подобная система травмоопасна для детской психики. Во-вторых, методики отбора гениев педагогической науке не известны. В-третьих, схема финансирования чрезвычайно затратна и коррупционноемка. Этим список претензий не исчерпывался.

Общество взорвалось - и победило. Конечный, утвержденный вариант концепции содержит две стратегические установки. Первая - недопустимость селекционного подхода: «Каждый человек талантлив. Добьется ли он успеха, во многом зависит от того, будет ли выявлен его талант, получит ли он шанс использовать одаренность». Вторая - ответственность государства за предоставление каждому ребенку равных возможностей для развития: не отбор отдельных личностей, а создание системы роста творческого потенциала всех «независимо от места жительства, социального положения и финансовых возможностей семьи».

Однако рано радоваться. В проекте интегрированного закона об образовании, который должен быть принят в ближайшее время, типология школ как звеньев этой самой «системы роста» отсутствует. А значит, что ни лицеев, ни гимназий, ни спец­школ закон не предусматривает - в полном соответствии со скандальной концепцией, по которой они превратились в элитарные и несостоятельные заведения для детей обеспеченных родителей и должны быть разогнаны.
О том, как живут сегодня специализированные учебно-научные центры (СУНЦ), почему они оказались вне закона и как на деле наладить работу с мотивированными к учебе детьми, рассказывает директор СУНЦ УрФУ, кандидат физ.-мат. наук, доцент Вениамин Расин.

Не белая ворона

- Вениамин Вольфович, президентская концепция предлагала вас разогнать, а затем с нуля строить сеть учреждений, которые будут детьми заниматься, подобно СУНЦ.

- Это чисто большевистский подход: все уничтожить, а затем... Вместо того, чтобы аккумулировать и развить то лучшее, что есть.

- Но вас нет: понятие СУНЦ в законе об образовании отсутствует.

- Формально так, мы вне правового поля: в 89-м и 90-м вышли постановления правительства СССР, правительства РСФСР и министерства образования о создании специализированных учебно-научных центров, а в закон об образовании мы не попали. Но интерес государства к таким центрам, безусловно, есть.

- Как построена ваша работа, что отличает СУНЦ от обычной школы?

- Самое главное - наши дети хотят учиться. В обычной школе такой ребенок - как белая ворона, ему очень трудно, потому что окружение не хочет учиться, а ему интересно и нужно. У нас совсем другой моральный климат - настрой на то, что учиться не только престижно, но и, главное, интересно. Тем более что с ребятами у нас нередко занимаются кандидаты наук и профессора, которые читают лекции в университете. Как вы понимаете, это повышает качество преподавания, да и у вузовских преподавателей манера общения с учениками совсем другая - более «взрослая», доверительная. От обычной школы нас отличает демократичный стиль общения с детьми. Это не означает, что дети нам на голову садятся, но диктата нет. И детям это нравится.

Очень важный момент - все классы у нас профильные. Наши ребята учатся, как правило, по авторским программам. Материал, который мы даем по профильным предметам, намного шире, чем в обычной школе. Это достигается за счет того, что в учебном плане на них добавлены часы. Разумеется, мы проводим дополнительные занятия: спецкурсы и факультативы. Правда, на все факультативы и спецкурсы, которые хотелось бы ввести в расписание, возможностей коллектива не хватает. Да и возможности детей не безграничны: занятия заканчиваются в 15:15, а в 17:00 мы ребят, как правило, отпускаем. Поэтому получается не более одного дополнительного мероприятия в день.

Ремонт социального лифта

- В концепцию возвращен колмогоровский тезис о расширении сети спецшкол, гимназий и лицеев для мотивированных детей, которая должна быть равномерно распределена по всей территории России, о развитии системы заочного и дистанционного образования. Что говорит опыт СУНЦ?

- Опыт говорит, что сначала надо найти этих детей, подготовить их, поднять до какого-то уровня. СУНЦы как раз и должны стать теми центрами, которые могут дать шанс мотивированному ребенку.

В глубинке ведь много одаренных детей, но их родители часто не могут позволить себе отправить ребенка за пределы населенного пункта. Но у нас, к сожалению, до сих пор не было возможности ездить даже по Свердловской области и устраивать экзамены - это проблема финансирования. Наладить бы этот процесс сначала по области. А потом выйти на регионы Большого Урала: наметить несколько пунктов, заранее через интернет объявить о проведении экзамена. Можно передавать информацию и через наших ребят, которые из разных городов приехали... Мы активно общаемся со школами в регионах, готовы контактировать с местными властями в субъектах РФ, городах. Очень помогает в организации этой деятельности УрФУ. Но вообще-то государству нужно систему мер разрабатывать. Чтобы охватывала она не только благополучных детей в крупных городах, но и ребят из мало­обеспеченных семей в любой глубинке. Социальные лифты нужны. У нас были примеры, когда поступали ребята из глухих деревень, прилично учились и оканчивали престижные вузы. Конечно, у учителей в школах ревность по отношению к нам: их понять можно - самые способные уходят... Но в первую очередь нужно думать о детях. А в лицее у них однозначно больше возможностей.

- Много ли детей теряется из-за того, что вы не можете вступительные экзамены в регионах организовать? Сейчас сколько приезжих учится?

- Конкретное число детей, которые могли бы у нас учиться, но по разным причинам не приезжают, я назвать не готов - нет такой статистики. Сейчас в общежитии проживает около 180 человек. Это в основном ребята из Свердловской области. Однако к нам приезжают учиться и из Тюменской, Челябинской, Курганской областей, с Ямала, из Югры, Пермского края и других регионов.

- А экзамены - единственный путь для поступления в СУНЦ?

- Нет. Мы принимаем без экзаменов ребят, успешно выступивших на олимпиадах не ниже регионального уровня. Кроме того, ежегодно проводятся открытые олимпиады СУНЦ: тех, кто хорошо себя показал, тоже берем без экзаменов. В марте вместе с УрФУ организовали первый открытый математический турнир: приехали 48 команд. В следующем учебном году тоже вместе с университетом запустим дистанционные курсы для 9-х классов по физике и математике.

Учить учиться, а не сдаваться

- Как изменился за 20 лет уровень знаний старшеклассников, которые к вам приходят?

- Я бы не сказал, что он снижается, во всяком случае, набор в физико-математические классы в этом году, как мне кажется, лучше предыдущего.

- Введение ЕГЭ повлияло на качество подготовки?

- Пока не в лучшую сторону. Начнем с того, что в связи с ЕГЭ в школе экзаменов по существу нет. Чтобы окончить школу, надо только не иметь итоговых двоек (без этого к ЕГЭ не допустят) и сдать на положительную оценку ЕГЭ по русскому языку и математике. И выпускник готов! А в аттестат ему ставят оценки по текущим результатам. То есть результаты ЕГЭ на оценках в аттестате никак не сказываются. Далее - задания ЕГЭ специфические. Объясню на примере математики: если ребенок более или менее соображает, ему не так трудно «набить руку», чтобы решить все задачи из части В и две-три - из С. Это обеспечит очень приличный балл - примерно 75 из 100. Но для развития человека решение этих задач ничего не дает. Я сейчас в университете читаю алгебру трем группам, спрашиваю у ребят, чем они занимались в 11-м классе. Говорят, решали задачи ЕГЭ. То есть они не математику изучали, а там должна быть серьезная математика, а решали задачи, нужные для сдачи ЕГЭ.

И главное. Мы тоже готовим к ЕГЭ, но на консультациях, то есть учебное время на это не тратим. И наши-то дети мотивированы на учебу. А я не очень понимаю, как учитель в обычной школе может мотивировать ребенка, чтобы он учился в 10 - 11-м классе, если тот знает: напишу ЕГЭ по русскому и математике - и все, школу закончил.

- Получается, провал в обучении происходит в последних классах из-за того, что начинается натаскивание на ЕГЭ.

- ЕГЭ в решении задачи получения образованных людей не помогает. Как один из способов проверки качества знаний это неплохо, но ставить все только на ЕГЭ не совсем правильно. Для преподавателей СУНЦ это принципиально. Поэтому наш лицеист отличается от обычного школьника уровнем подготовки.

- ЕГЭ - еще и способ проверки качества подготовки абитуриентов. Как поступают в вузы ваши выпускники?

- Приведу пример по прошлому году, правда, нетипичному: было всего 93 выпускника, обычно у нас около 250 выпускников. Так вот 56 человек поступили в УрФУ, 12 - в вузы Москвы и Санкт-Петербурга, остальные - в вузы Екатеринбурга. Иногда выпускники поступают в зарубежные вузы, но в прошлом году таких не было. Всего с 1997 года у нас 2950 выпускников, в вузы поступили 2819.

- А к олимпиадам вы как относитесь, по их результатам тоже можно поступать?

- Олимпиады - это спорт. Не все этим могут заниматься. Иногда человек очень глубокий, хорошо знает предмет, но быстро решить задачу не может. А домой приедет, чаю попьет и решит их все. Уровень подготовки и победа на олимпиадах связаны, но прямой зависимости нет. Известны случаи, когда школьники даже на международных олимпиадах высокие места занимали, а потом никак себя не проявляли.

Кадры, деньги, два стола

- Вы говорите о ревности учителей обычных школ, когда их дети уходят к вам. А сами учителя в СУНЦ попасть не стремятся? Молодежь, мы видели, у вас есть. Материально мотивируете?

- Да что вы, ставка учителя - 5 тысяч! Со всеми выплатами (за стаж, за категорию и т.п.) не более 10 тыс. рублей получается. Конечно, если крутиться, можно заработать более или менее приличную сумму. Аудиторная нагрузка у нас немного меньше, чем в обычной школе (в общую нагрузку включается 3 часа консультаций и 3 часа на методическую работу). Хотя методической работой надо заниматься гораздо больше. Да, молодежь к нам приходит - как правило, наши же выпускники. Многие преподаватели не уходят главным образом потому, что в лицее учатся особенные дети, и с ними интересно работать. Но если ничего не будет сделано, чтобы стимулировать людей, через несколько лет кадры станут проблемой.

- А вообще, на что вы живете?

- Мы - структурное подразделение УрФУ, а университет - это автономное образовательное учреждение. Ему дается субсидия в соответствии с госзаказом. Из субсидии выделяются средства и нам: на зарплату преподавателям, питание учащихся, частично на коммунальные платежи. У нас есть и собственные деньги: родительская плата и средства от платной образовательной деятельности. Этих денег хватает на погашение недостающей части коммунальных платежей, поддержку в рабочем состоянии материально-технической базы и организацию поездок учащихся на олимпиады и конференции. Собственных средств на развитие практически не остается.

- Сейчас у СУНЦа появился дополнительный ресурс: УрФУ получил деньги по программе развития. Что бы вы хотели радикально улучшить?

- Обновить материальную базу. Университет за счет этой программы выделил средства на приобретение физической лаборатории (6,2 млн рублей) и на обновление компьютерной техники для мультимедиа (2,6 млн рублей).

Самостоятельно таких денег мы никогда бы не нашли.

А голубая мечта - новое здание: есть прекрасный проект. Но на него надо 600 млн рублей.

Ученый, воспитай ученика

- Один из авторов президентской концепции считает, что спецшколы нужно забрать от университетов и передать в прямое федеральное подчинение. Какие проблемы при этом возникнут?

- Я уже говорил, что не понимаю, почему к работе с детьми надо применять большевистский подход. Что будет с ними, если чиновники, посчитав наше существование нецелесообразным, откажут в финансировании? Прекрасно, если федерация напрямую возьмет на себя содержание и развитие таких учебных заведений, как наше. Не зря же Концепция, о которой мы говорим, утверждает именно ответственность государства за создание системы роста творческого потенциала талантливой молодежи. А в отношениях с УрФУ мы тогда могли бы перенести акцент на образовательную и воспитательную работу. Например, расширить дистанционное и заочное обучение, о котором говорит та же Концепция. Пока мы в структуре УрФУ, мы можем рассчитывать на заинтересованную и реальную поддержку университета.

- Но это же не только материальная поддержка?

- Внедренность в университет позволяет нам опираться на научный и педагогический потенциал его преподавателей. У нас большинство преподавателей - учителя. Они очень квалифицированные, и соотношение на зависть школам: один - на четырех учащихся. Но чтобы вовлекать детей в научную работу, надо самому ею заниматься. А наши возможности ограничены.

Сравните, в штате СУНЦ ни в Новосибирске, ни в Москве учителей нет: в них с момента создания работает профессорско-преподавательский состав. Положительный опыт накоплен в Новосибирске. Сибирское отделение Академии наук участвовало в создании физико-математической школы при университете (ныне СУНЦ Новосибирского университета) и сейчас курирует деятельность СУНЦ, активно ему помогает. Не говоря уже об университете: они даже расположены рядом, барьеров никаких. Кафедры и факультеты наделены полномочиями, с тем чтобы влиять на жизнь СУНЦ. Мы тоже хотели бы, чтобы наиболее сильные дети начинали уже с 10-го класса с кем-то контактировать.

- Какой вы видите оптимальную цепочку образования и науки?

- Необходима более живая связь с институтами и УрФУ, и УрО РАН. Хорошо, если бы директора институтов осознали это, и преподаватели, и профессора больше занимались бы с детьми. Чтобы развивался интеллект ребят, чтобы они со школьной скамьи знали, что наука, ее методы - это прекрасно и вполне достижимо.