Воздушный лик земли

Фото - Николай Боченин

Творцы стратегий

— Александр Иванович, вы недавно представили публике книгу «Люди воздуха». Кто это?

— Это новый господствующий класс, явивший себя миру где-то на пороге 70х годов прошлого века. Это держатель интеллектуальных и управленческих активов, оператор финансовых ресурсов, творец стратегий, проектировщик высоких геоэкономических и геополитических технологий. Новый класс — преемник деятелей знаменитой «революции менеджеров». Он торгует на мировом рынке призрачным товаром — символическими деньгами и многочисленными производными глобальной биржи, долгами и информационно-коммуникационными концептами, идеологией СМИ, знаниями, образованием и многими другими клонами социогуманитарных технологий, включая искусство современного управления и стратегирования.

— «Революция менеджеров» была в моде в 60х годах прошлого века, но за последние десятилетия все как-то приутихло. Казалось, революция кончилась. Получилось интереснее: она родила новый класс?

— Давайте проследим, как это произошло. Суть революции менеджеров в том, что управленец, а заодно и финансовый оператор, постепенно перенимали бразды правления у собственника, начиная «свою игру». Сейчас в России мы видим нечто подобное. При этом на смену управленцу прежнего типа — администраторубюрократу — приходит человек, уделяющий приоритетное внимание не столько самому производству, сколько совокупной эффективности предприятия, во многом связанной в наши дни со сложными схемами движения финансов, информацией, другими нематериальными активами. То есть особыми формами капитала: интеллектуальным, символическим, социальным, культурным, человеческим…

Новый интеллектуальный класс приватизирует власть, причем власть всякую — и политическую, и экономическую. Ибо он понимает власть как способность распоряжаться будущим, производя и внедряя ментальные и социальные коды действия, задающие нормы, целеполагание и смысл существования общества. Сегодня властвовать — все чаще означает держать первенство в индустрии идейного и семантического производства. Здесь, кстати, истоки внутренней мощи «оранжевых» и иных цветных революций, безотносительно от внешней поддержки, которую в той или иной форме на деле получают все стороны.

— Иными словами, «новый класс» вытесняет старую добрую буржуазию. И мы, похоже, опять впереди планеты всей: ни доброй, ни старой буржуазии у нас толком не сложилось, а «людей воздуха» как нигде много…

— «Люди воздуха» — это четвертое сословие, вытесняющее сословие третье, то есть буржуа. Напомню, что систему трехсословного общества около тысячи лет назад сформулировали в средневековой, сословной Европе епископы Адальберон Ланский и Герард Камбрейский. Чуть позднее заговорили также о сословии четвертом. К нему относили ростовщиков, шулеров, лицедеев (говоря современным языком, представителей шоу-бизнеса) — людей, «выходящих за рамки», преступавших сословные и традиционные запреты.

В течение XVII — XVIII веков сословие буржуа выиграло битву за право определять курс истории. Теперь мы видим, как уходит в прошлое его доминирование, порожденное эпохой индустриальной экономики. Реально определять будущее человеческого сообщества стремится другая структура — новый класс управленцев и стратегов, представителей четвертого сословия или новый интеллектуальный класс.

В России второй половины 80х годов прошлого века, в СССР, на арену выходила генерация людей, которую в целом можно охарактеризовать как прообраз российского постиндустриального класса. Эта социальная страта, уже тогда изломанная и частично коррумпированная, достаточно быстро нащупала путь к рычагам власти, однако взять ее в свои руки так и не сумела, а сдала другой группе элиты, основой деятельности которой стала «трофейная экономика» и различные схемы перераспределения природной ренты.

Кто и как придумывает деньги

— Новый класс приватизирует экономическую власть. Но это власть какой-то иной природы, чем привычные формы капитала, власть над рабочей силой, природной рентой или иным традиционным источником экономической прибыли?

— Пожалуй, да. Прибыль в наши дни начинает поступать из принципиально новых источников, а все «дымящее» отправляется в Китай, который на глазах превращается в мастерскую мира XXI века. Китай, вместе со всей совокупностью Восточной Азии, начнет делать все материальное для всех. Делает Китай, а продает потребителю в той или иной форме — не всегда Китай. В США кукла Барби стоит 12 долларов, а в Киргизии — 1, хотя и та, и другая made in China, и упакованы они в одинаковые коробочки.

Но современная экономика — конечно же, не игра в куклы, и вообще она все больше отходит от привычного образа промышленного производства. По-настоящему большие деньги сегодня не зарабатываются на рынке, они придумываются, организуются или крадутся. Это и есть специфический источник прибыли нового класса.

— «Придумывание денег» — в этом слышится что-то мистическое, если не сказать масонское… В чем реально проявляется глобальная экспансия «людей воздуха»?

— Весьма красноречиво об этом свидетельствует драматичный разрыв между долями физических и нематериальных активов в совокупной капитализации фирм. Уже на пороге нового миллениума их соотношение составляло примерно 80% к 20% в пользу нематериальных активов. То есть компании могут обладать схожей бухгалтерской стоимостью (основными фондами, физическими активами), но при этом их рыночная стоимость (капитализация) будет отличаться в разы. Причем подобный разрыв просчитывается по индексу капитализации не только объектов «новой экономики» (то есть преимущественно по NASDAQ), но и в среде достаточно традиционных корпораций (по индексу Dow Jones).

Привычная экономическая пирамида переворачивается: индустриальное производство, промышленный «хард» (аппаратная часть, инженерные технологии) постепенно превращается в своего рода придаток современной экономики. А основная стоимость концентрируется в сфере нематериального производства. И люди, управляющие этим «софтом», в возрастающей степени определяют доходность, капитализацию, а главное — стратегическое будущее бизнеса.

Более того, сегодня можно успешно капитализировать и продать предприятия с нулевой и даже отрицательной доходностью. Например, в сфере СМИ. Ибо помимо финансового капитала, заметную роль приобретают интеллектуальный, социальный, символический капиталы. Для России их роль в активах корпорации очевидна. Например, дефицит социального капитала (суммы связей, которыми обладает корпорация) может привести к очень серьезным проблемам… 

— На каких примерах можно увидеть, как работают постиндустриальные технологии нового интеллектуального класса в экономической сфере?

— Корпорация новой элиты задает основные правила экономической игры на планете. Например, финансовые и экономические замыслы современной элиты заметно повлияли на природу денег. Появились «новые деньги». Старые были «особыми вещами» — монетками, банкнотами, векселями, кредитом, будучи обеспечены ликвидностью либо иными материальными активами банка или государства. Но взгляните на современную американскую банкноту — чем обеспечена она? Ни сокровищами форта Нокса, ни собственностью США, да и вообще, строго говоря, это не продукт американского казначейства. Ее обеспечение — определенный символический капитал, мощь США и «шестого американского флота». Федеральная резервная система США — это, пожалуй, первое значительное постиндустриальное производство XX века.

Или возьмем технологию глобального долга, которая превращается, по сути, в рутинную систему контроля над мировыми финансовыми и ресурсными потоками, системами национального потребления. Вот только прибыль, эдакая квазирента, при этом добывается не из земли, как в классической политэкономии, а «из воздуха». Далее — технология управления рисками: искусство управления кризисными ситуациями, страхования национальных, региональных и глобальных рисков с оформлением данного вида деятельности системой соответствующих международных институтов. То же можно сказать о перспективах глобальной налоговой системы (ее прообраз виден в схеме Киотского протокола).

Симпатичный компаньон

— Новому классу, как и всякому другому, нужна если не партиярулевой, то какаято организационная форма, связывающая его представителей в единый социальный слой. Что роднит «людей воздуха»?

— Некогда то, что объединяло людей в устойчивые социальные структуры, называлось кастовостью. Затем сословностью, потом классовым чувством. Как будет опознаваться новая форма разделения людей в ситуации с постиндустриальным классом — поживем, увидим. Может быть — симпатией. Это глубинное понятие, употреблявшееся в свое время теми же алхимиками (одними из первых представителей «четвертого сословия»), обозначает не только некое эмоциональное состояние, но и метафизические совпадения внутренних ценностей. Сегодня некоторые эффективно действующие предприятия организуются по принципу симпатии основных компаньонов и распадаются с разрушением подобной гармонии. Это своего рода пластичный «холдинг людей», сумма их формальных и неформальных контрактов. 

Схожий феномен я нередко называю «амбициозной корпорацией». Но имейте в виду: для многих деятельностных и организационных форм, которые мы сегодня обсуждаем, нет адекватных понятий. Так что «амбициозной корпорацией» можно называть и глобальные корпорации, и неформальные клубы различного уровня влияния, и религиозные и этнические сообщества, движение антиглобализма… К ним же тяготеют разнообразные криминальные структуры и организации террористические, выстраивающие алгоритмы деятельности по собственным правилам глобальной игры за будущее. И порой, будучи не в состоянии конструктивно менять реальность, они в прямом смысле подрывают ее…

Амбициозные корпорации проявляются преимущественно в действии, а не в социальных текстах или ярлыках. Поэтому ряд процессов современного мира приобретает анонимный характер, что, кстати, косвенно указывает на дефектность привычной социальной картографии, неполноту сложившегося еще в прошлом или даже позапрошлом веке категориального аппарата и теоретических схем политологии.

— У российской политической элиты сегодня в моде идея превращения нашей «оффшорной олигархии» в национальную буржуазию, а чиновничества — в высокоэффективный аппарат госуправления. Судя по тому, что вы говорите, мы опять мыслим в какой-то другой плоскости и ставим задачи, которые жизнь уже не ставит…

— Здесь главный вопрос — характер нашей элиты. Но прежде чем говорить об этом, нужно понять реальное место страны на общей карте мира, сложившейся к началу третьего тысячелетия. Из этого будут ясны ключевые задачи, стоящие перед нами, а из них — степень соответствия российской элиты вызовам времени. Если очень коротко, то сегодня в мире создается некая замкнутая глобальная конструкция, на нижнем этаже которой находится добыча природных ресурсов, над ней — промышленное освоение этих ресурсов, далее — производство интеллектуального сырья, еще выше — высокотехнологическое производство. Над этим производственным комплексом возводится финансовая надстройка, которая аккумулирует процентную дань. Наконец, на самом верху находится «штабная экономика», строящая глобальную эмиссионно-налоговую систему и осуществляющая масштабное управление рисками. Эмиссионную — в виде фактической мировой резервной валюты, а налоговую — в форме глобальной дани, которая определенным образом выплачивается значительной частью государств, к примеру, в рамках системы перманентного глобального долга.

Элитный коктейль — поколение «П»

— На такой «карте» место России в целом понятно…

— К началу XXI века Россия заняла нишу среди стран-производителей природного сырья и полуфабрикатов, так что основу богатства страны составляют природная рента и ее модификации. Деградации экономического и социального статуса можно найти много объяснений. На протяжении XX века в стране происходило последовательное «выпалывание» современной социальной культуры, начатков самоорганизации и пассионарных личностей. В итоге образовался мир, лишенный искр гениальности и плохо совместимый с глобальной революционной ситуацией. Когда же исчезла разделявшая Восток и Запад стена, то в России наиболее пассионарной частью общества оказалась полу и прямо криминальная субкультура. В итоге мы получили собственный элитный коктейль — поколение «П» из представителей спецслужб, их многочисленной, разветвленной агентуры и в той или иной степени криминализированной субкультуры. При всем различии этих людей, у них есть одно общее свойство — это «люди тени», воспитанные в духе «подполья».

— Но криминальной элита не может быть долго, даже явные террористы Хамаза, пришедшие к власти, ищут благообразности…

— Элита вообще не может быть криминальной, ибо она мыслит метафизически. Криминализируясь, элита перестает быть таковой, поскольку утрачивает контроль над смыслами. А ее главная задача — стратегическое управление обществом, то есть искусство рождать смыслы, образы будущего для себя и тех, кого она ведет. Карл Манхейм в свое время писал: «Существование элиты определяется не жаждой власти отдельных индивидов, а общественной потребностью в исполнении стратегических функций особо квалифицированными людьми». Например, коррупция — это не взяточничество. Это недопустимое расширение пространства рыночных операций, то есть внутреннее разрушение социального текста и личности. И одновременно специфичная и примитивная система управления. Однако деградировавшая личность не может улавливать ритмы истории и создавать целостное, долгосрочное целеполагание, она блюдет свои шкурные интересы, видит в политике только интригу и в результате проигрывает перед игроками с «длинной волей», иным жизненным горизонтом и стратегией. Этот дефицит личностей и смыслов, к сожалению, проявляется в сфере государственного управления, политической философии, стратегической мысли…

Очевидно, что сегодня у России нет национального «смыслового каркаса», отсутствует позитивное проектирование ее исторической судьбы, что, конечно же, не исключает определенных замыслов и политических интриг правящего слоя. По-прежнему, хотя и глуше, слышны разговоры об удвоении ВВП, экономических и административных реформах, «национальных проектах», повышении зарплат бюджетникам, борьбе с инфляцией. На практике, однако, это не приводит ни к сокращению высокого уровня смертности, ни к ликвидации резкого разрыва в уровнях доходов населения, ни к росту его социальной активности.

— Но ведь мало «новому классу» сорганизоваться, сплотиться, надо еще стать конкурентоспособным, владеть всем спектром постиндустриальных управленческих концепций и технологий…

— Да, и здесь за последние десятилетия также произошли интересные и столь же революционные события. Но давайте о научных и прикладных достижениях в области управления, которые взял на вооружение «новый класс», поговорим в следующий раз — это отдельная и большая тема…