Рынок только проснулся

Даниил Сулимов

— Даниил Дмитриевич, что определяет энергоэффективность предприятия?

— Доля энергоносителей в себестоимости продукта: у многих она достигает 60%. Сегодня у каждого предприятия есть программа энергосбережения, чтобы снизить эту долю, повысить конкурентоспособность. Но энергия на рынке все дороже. С разделением АОэнерго на генерирующие и сбытовые компании продукт для потребителя дешевле не стал.

— Но энергетики расчистили экономику своих компаний, затраты одной не содержат затраты другой.

— Такто оно так, но каждая структура создает отдельный бизнес и старается заработать. Может, со мной не согласятся наши экономисты и энергетики, но я это вижу. Энергетика непредсказуема для предприятий. Если цены на газ растут по всему миру (20% в год), мы у себя низкие долго не удержим. А более 60% российской энергетики настроено на газ.

И сжигаем мы его нерационально. Доставшиеся нам от Советского Союза паротурбинные технологии эффективны при непрерывной большой выработке тепла и электричества, но летом эти котлы работают на пониженных режимах, сказывается и износ оборудования. Лучшая в Пермском крае Добрянская ТЭЦ имеет коэффициент использования топлива всего 39%. Среди 188 тысяч котельных в России есть и такие, где все тепло идет наружу. Стоимость тепла становится все более неподъемной. Мы уже дождались техногенных катастроф, нехватки энергоресурсов. Нужно строить энергетику на высокоэкономичных технологиях. По концепции технического перевооружения РАО, это газотурбинные технологии с коэффициентом использования топлива до 90%. Себестоимость производства электричества и тепла снизится вдвое.

— Большую энергетику строить долго и дорого. Пока должна выручить малая?

— Большая энергетика — это большие газотурбинные станции. У Пермского моторостроительного комплекса и ОАО «Авиадвигатель» был проект совместно с РАО ЕЭС и «Силовыми машинами», мы разработали газовую турбину на 180 МВт три года назад, но головной проект так и не был заказан. Время идет, турбина начинает устаревать, а наши энергетики заказывают зарубежную технику.

— На рынке есть мнение, что нет хороших отечественных газовых турбин.

— Мнение есть. Но и хорошие турбины есть. У «Силовых машин», например, получена лицензия на газовую турбину на 165 МВт, но у Siemens и Alstom есть машины в этом классе мощности. Большие станции нужны для очень крупных энергоузлов. Но небольшим предприятиям, ЖКХ, новостройкам требуются недорогие компактные станции малой мощности.

Их производство мы начали в 1992 году по заказу Газпрома путем конверсии наших авиационных турбин. На базе двигателя Д30 для самолета Ту-134 мы делали газовые турбины 2,5; 4 и 6 МВт. На базе двигателя ПС90А самолетов Ил-96, Ту-204, 214 — газовые турбины на 10; 12 и 16 МВт, а сейчас — на 25. За 12 лет создали семь видов газотурбинных установок разных мощностей и на их основе газотурбинные электростанции (ГТЭС) серии «Урал». Газпром попрежнему наш основной заказчик, берет не по одной-две, как мы продаем на рынке, а сразу десятками, но только станции для электроснабжения.

Если говорить о повышении энергоэффективности, то небольшим компаниям снизить себестоимость практически в два раза позволят станции комбинированной выработки тепла и электроэнергии. Мы готовы к реализации этих технологий, потому что наши газовые турбины, вырабатывая 4 МВт электроэнергии, «на хвосте» дают 8 МВт тепла. В этом году рынок проснулся, заключение контрактов идет очень бурно. Мы ощущаем большой всплеск интереса. Даже вышли на европейский рынок: две установки по 4 МВт поставили в Италию на завод по производству кормов. Участвуем во всех выставках, тендерах. У нас есть вся линейка турбин, много делегаций приезжает, смотрит наши станции.

На Урале, в частности в Башкирэнерго, поняли, что надо быть во главе процесса развития малой энергетики. Мы построили им на основе ГТЭС первую в России отечественную муниципальную теплоэлектростанцию «Шигили» мощностью 4 МВт, она снабжает теплом и электроэнергией поселок. На такой же станции у нас на заводе отлаживаем технологии. Она успешно отработала более 30 тыс. часов. В начале года заключили контракт с ОАО «Сильвинит» на изготовление двух газотурбинных электростанций «Урал-6000» единичной мощностью 6 МВт. Это наиболее востребованный сегодня класс. В Сургутнефтегазе, например, работает 13 турбин на 12 МВт на нефтяном попутном газе. Раньше газ в факелах сжигали и платили штраф, а теперь электроэнергию вырабатывают и продают.

Выходим на рынок перспективных мощностей 16 и 25 МВт. ТГК9 планирует подписать контракт на газотурбинную станцию16 МВт для повышения энергоэффективности ТЭЦ13. Энергетики критично смотрят на старые станции: себестоимость зашкаливает, а закрыть нельзя — снабжают населенные пункты теплом. Отдельные бизнесструктуры — это не холдинг, где все равно, куда деньги уходят. Башкирэнерго заинтересовано в наших турбинах на 25 МВт, ведем переговоры. Станции мощностью 16 и 25 МВт очень нужны нашим металлургическим и нефтехимическим предприятиям, энергокомпаниям — предлагаем.

— Думают?

— Думают. Цена проектов немалая, но они быстро окупаются: при постоянной загрузке — за два-три года, с учетом банковских кредитов — за пять лет. А в энергетике окупаемость и в семь лет считается хорошей.

— Кто ваши конкуренты?

— Siemens, Alstom, General Electric. Я встречался недавно с представителями итальянской компании Electronic Solar S.R.L. У них стоимость станции на 5 МВт — 2,5 млн евро без растаможки (еще плюс 40%). Наша станция 6 МВт стоит 2 млн долларов, то есть на 30% дешевле, и по качеству не уступает. Конкуренты поставляют почти по нашим ценам, демпингуют. Но надо сравнивать стоимость ремонта и технического обслуживания. В Новосибирске один комбинат купил за 1,8 млн долларов японскую турбину, она «загнулась», а ремонт стоит 1,5 млн долларов. Они предложили поменять на нашу. Украинские компании по ценам близки к нам. Но не имеют такой широкой линейки, за исключением НПО

«Машпроект». Мы в малых турбинах охватываем практически весь спектр. Есть и российские конкуренты в классе мощности от 2,5 до 8 МВт — НПО «Сатурн», в классе мощности 25 МВт — Самарское ОАО «СНТК им. Кузнецова».

— Западные компании отбирают у вас заказчиков?

— Мы достаточно успешно конкурируем с ними. Они «цепляют» пакетом услуг, финансовой схемой, но деньги с Запада в итоге обходятся ничуть не дешевле, чем российские кредиты. Когда начинаешь разбираться со страховкой, гарантией, выходишь на те же 12 — 14% годовых. Сегодня в России достаточно финансовых инструментов, было бы желание у заказчика построить такую станцию.

— Что все-таки останавливает предприятия?

— Отсутствие средств прежде всего. Мы для каждого потенциального заказчика делаем технико-экономический анализ, показываем, от каких расходов он избавляется. Бывает, говорим: извини, тебе не надо строить эту станцию — своих денег нет, а привлечение под 14% годовых ни в какие ворота не лезет. У кого хорошая кредитная история, берут у европейских банков под 3 — 5%.

— А у кого нет? Какие схемы используют в России?

— Лизинг на 5 — 7 лет, это на 10% дешевле кредитов. Преимущества: ускоренная амортизация, возможность включения в себестоимость. Я считаю, власти должны повернуться к этому процессу лицом и создать льготные схемы налогообложения на период окупаемости проектов, если они не хотят «задушить» население тарифами при существующих технологиях производства электроэнергии. Нет законодательства по этой части, а оно необходимо. Особенно для ЖКХ: денег у муниципалов нет, а энергомощности нужны.

— Какой экономический эффект сулят предприятиям небольшие газотурбинные электростанции?

— В два-три раза меньшую себестоимость электроэнергии и тепла.

— Почему тогда считается, что большая генерация дешевле, чем малая?

— Считалось. Сегодня в России стоимость строительства малых и больших станций соизмерима. Большая, 500 МВт, обойдется в 500 — 600 долларов за кВт установленной мощности, а любая малая — в 800 — 1000 долларов. На первый взгляд, дороже. Но есть два момента. Большую станцию вы будете строить года три, соответственно, проценты на заемные средства накручиваются. Малую можно построить в течение годаполутора — выгадаете на ранней окупаемости проекта. Исключаются потери в сетях и плата за их обслуживание. Решается вопрос надежности энергоснабжения. Когда все это посчитаешь — эффект очевиден, если используется комбинированная выработка.

Сегодня электроэнергии не хватает, РАО ЕЭС не справляется. Потому есть возможность небольшим частным производителям электроэнергии заткнуть те дыры, которые уже никто никогда не заткнет — РАО через некоторое время не будет. Во всем мире кроме крупных энергокомпаний существуют частные производители. Многие понимают: заложив сегодня энергоисточник, завтра ты можешь на этом заработать.

— Как вы видите себя на рынке через год?

— Думаю, 35 — 40% российского рынка в нашем классе мощности будем иметь: сегодня сюда все рвутся, конкуренция очень жесткая.