Как добиться примирения в суде

В середине февраля в Екатеринбурге прошла XVII ежегодная научно-практическая конференция «Ковалевские чтения». Площадка для обсуждения актуальных проблем юридического сообществом создана в память о известном русском правоведе, основателе уральской уголовно-правовой школы Митрофане Ковалеве. Сквозная тема основных сессий этого года — «Примирение в праве: компромисс или уступка».

Почему не получается мириться

Российские суды перегружены: в среднем на одного судью в год приходится 2,5 тыс. дел — почти семь в день без праздников и выходных. Еще в 2010 году появилась законодательная база для альтернативных способов разрешения споров с помощью процедуры медиации. Однако проникновение идет медленно: за 2011 — 2017 годы лишь 0,007% судебных дел было завершено примирением в судах общей юрисдикции и 0,002% в арбитражных судах. За девять месяцев 2019 года, по данным Верховного суда, заключено всего 11 медиативных соглашений. Причины и возможные решения искали участники панельной дискуссии «Адвокат, нотариус, арбитр и судебный примиритель: эффективные техники, стратегии и компетенции».

Управляющий партнер адвокатского бюро «Юг» Юрий Пуставит видит осторожное отношение к медиации со стороны спроса: «Клиенты боятся делать первый шаг к примирению, потому что противная сторона расценивает это как слабость». В самом юридическом сообществе эксперт тоже наблюдает проблемы. Кодекс профессиональной этики адвокатов содержит положение о том, что адвокат должен способствовать примирению сторон, предупреждать споры и устранять все, что мешает заключению мирового соглашения. На практике все это работает крайне плохо. По мнению Юрия Пуставита, причины коренятся в модели образования:

— Мириться в юридических вузах не учат, учат судиться и выигрывать споры. Чтобы участвовать в переговорах о примирении, недостаточно только юридических навыков, нужны знания психологии, понимание клиента и его контрагента. Адвокат должен четко осознавать цели и мотивы сторон. В связи с этим процесс примирения не всегда получается даже начать, не говоря о том, чтобы успешно закончить.

Очевидно, не последнюю роль играет и финансовый аспект, полагает адвокат: «С точки зрения гонорара судиться выгоднее, чем разрешить спор миром. Выигрыш судебного спора — всегда более интересный информационный повод для социальных статей, чем заключение мирового соглашения».

— Коллеги, вам не кажется, что мы все похожи на кроликов, которые сами из себя делают шапку? — иронизирует президент Федеральной палаты адвокатов РФ, председатель Совета Московской коллегии адвокатов Юрий Пилипенко.

По наблюдениям Юрия Пуставита, примириться можно только тогда, когда стороны спора воспринимают друг друга на равных, а также в тех ситуациях, когда спор находится на ранней стадии или судебная практика по данной категории споров не сформирована.

Страх и импульс

Законодатель попытался расширить возможности для примирения через внесение процессуальных изменений. С октября прошлого года медиативное соглашение, удостоверенное нотариально, приобретает силу исполнительного документа. Кроме того, законодательно введена должность судебного примирителя, к которому могут обратиться участники спора. В случае примирения на ранних стадиях стороны также могут вернуть часть государственной пошлины. На статистику это существенным образом пока не повлияло.

Президент Иркутской палаты адвокатов Олег Смирнов видит смысл в придании процессу законодательного импульса:

— В США история была ровно такая же, как и в России. Когда приняли законы о медиации лет 20 — 25 назад, никто не шел к медиаторам, это никому не было интересно. Отношение изменилось только тогда, когда был введен порядок, по которому по большой категории споров в суд можно было идти, только попробовав медиативную процедуру.

— Институт примирения развивается крайне плохо, законодатель не исчерпал все возможности в отношении его совершенствования, — соглашается советник, заместитель управляющего партнера Alliance Legal consulting Group Елена Терсинцева. — Для достижения результата необходимо продолжать взаимодействие представителей науки, практикующих юристов и судейского сообщества.

Надо нам самим разобраться, в каких спорах медиация эффективна, а когда к ней лучше не обращаться, — предупреждает коллег директор Центра правовых технологий и примирительных процедур (медиации) УрГЮУ Светлана Загайнова. — Чтобы институт медиации начал работать, требуется определенное время и смена нашего отношения и менталитета.

Советник адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Елена Авакян не считает, что медиация лишит работы адвокатов:

— Адвокат, нотариус, медиатор — это модель единого процесса, целью которой является глобальное снижение конфликтности в обществе, все это должно способствовать тому, чтобы у судей было не 2,5 тыс. дел в год, а 25 — 30, как у английского правосудия. И тогда нам будет что с них потребовать. А что можно требовать с человека, у которого есть возможность только подписывать и отписывать, но никак не думать, потому что на это просто нет времени.

По мнению Елены Авакян, медиации, как и цифровизации, не стоит бояться, а нужно приобретать новые компетенции:

— К взаимодействию с цифровым пространством адвокатура тоже пока не очень готова. Статистика говорит, что в обществе уровень преступности падает. Но какой преступности? Снижается количество краж и убийств. При этом преступность перемещается в онлайн-пространство, и такие преступления еще не слишком умеют расследовать. Но в какой-то момент научатся, эти клиенты придут к адвокатам, и нам придется работать с подменой идентификации, уметь доказывать, намеренно или случайно произошел сбой в системах. Мы пока этого не умеем и даже не знаем, где этому научиться. Поэтому цифровая компетенция, особенно для молодых адвокатов, является основополагающей. У меня нет опасений, что нас заменит искусственный интеллект, он должен стать помощником. Но если ты чувствуешь и действуешь как робот, то робот тебя и заменит. Если же ты чувствуешь и действуешь как человек, и для своего клиента являешься не просто удобным инструментом, киркой, которой он пользуется в тот момент, когда ему нужно вспахать юридическое поле, ты незаменим.