Импортозамещение сейчас — это замена импорта одних стран на импорт других

Быстрое создание производств возможно в ограниченном круге секторов, в остальных придется выстраивать новые цепочки кооперации, потому что иначе будет дороже, считает замдиректора ЦМКАП Владимир Сальников.

В любом экономическим кризисе бизнес ждет от исследовательских групп прогнозных оценок, чтобы скоординировать свои планы. Но строить графики на этот раз чрезвычайно сложно. Во-первых, нет определенностей в отношении геополитических факторов, во-вторых, нет объективной статистики: одна информация выдается с опозданием, а другая закрыта вообще. С апреля, к примеру, Федеральная таможенная служба перестала публиковать ежемесячную статистику экспорта и импорта, а Банк России — структуру международных резервов, кроме того, регулятор разрешил банкам не раскрывать основные формы отчетности по российским стандартам бухучета.

Поэтому сейчас важны даже самые общие оценки текущей ситуации. Нам показалась интересной точка зрения заместителя генерального директора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМКАП) Владимира Сальникова, которую экономист представил в рамках дискуссии «Россия и мир: новые условия торгово-экономических отношений» на «Секции управления экономикой» Центрального дома ученых. «Эксперт-Урал» приводит ключевые тезисы.

О недостатке статистики

Сейчас у нас очень плохое понимание того, что происходит в экономике, потому что новую реальность статистически мы не видим. Росстат выпускает данные в лучшем случае с задержкой в полтора месяца, а то и два. Причем некоторые данные, которые сейчас опубликованы за март, это некий «привет» из далекого прошлого. Конечно, даже по тем данным, которые есть, мы стараемся, по возможности, находить оперативную информацию, подчеркиваю, именно информацию. Часто она находится в разительном контрасте с новостной повесткой. К сожалению, ни одно СМИ, на мой взгляд, сейчас объективно и полноценно картину не дает. Например, мы все время слышим только о том, что с экспортом все плохо, суда в порты не заходят, километровые фуры стоят на границах. Такие эпизоды, безусловно, есть, и это не фейки. Но, если посмотреть имеющуюся статистику железных дорог, то мы обнаружим, что там ничего ужасного не происходит. На самом деле, экспортные поставки сократились примерно на 4 — 5% в физических объемах. Я не хочу сказать, что проблем нет, но картинка гораздо сложнее, чем можно представлять ее исключительно СМИ.  

О способности договариваться

Бизнес при этом очень активно ищет разные способы обхода ограничений, причем бизнес с обеих сторон, что, конечно, не афишируется, потому что сейчас это токсичная история. Политика сейчас тоже оторвана от экономической реальности. Все разговоры о том, что Европа отказалась от того, другого, третьего, это «непроходные истории» по целому ряду пунктов. Главный вопрос в том, когда закончится эскалация, потому что тогда возникнет новая основа для договороспособности. А она возникнет неизбежно, потому в тех страшилках, которые рисуются, не заинтересован никто, даже в среднесрочной перспективе. Сейчас очень сложно строить прогнозы, потому что мы не понимаем, по какой траектории пойдет развитие кризиса.  

Для многих видов бизнеса, к примеру, актуален вопрос оценки платежного баланса. Так вот я в среднесрочной перспективе большой проблемы не вижу. Мы просто неизбежно будем давать дисконт по ценам при поставках наших товаров на экспорт, это своего рода плата за лояльность, в том числе и при встречных поставках, в которых мы сейчас нуждаемся. И в этом я не вижу большой трагедии, потому что раньше мы имели десятки миллиардов долларов оттока капитала каждый год, которые оседали на чьих-то личных счетах в офшорах, а сейчас на эти же суммы мы дадим скидки по цене на сырье, например Китаю или Индии, за то, что они нам бесперебойно будут поставлять определенную продукцию. Да, долларовых миллиардеров российского происхождения в Европе станет меньше, ну и что…

Не исключаю, что в конкретных случаях проблемы, конечно, будут, но глобально картина выглядит не так драматично. Сейчас реальность подталкивает к тому, чтобы начинать активизацию двухсторонних договоренностей разных стран. Например, Саудовская Аравия рассматривает возможность попробовать вести расчеты в юанях за свою нефть. Двухсторонние связи в любой валюте это в принципе нормально, но нужно, чтобы у страны была сбалансированная торговля. В этом случае никаких супербольших экономических рисков не возникает. К сожалению, у нас сбалансированность торговли есть далеко не со всеми странами. К примеру, в Турцию мы экспортируем товаров на 20 млрд долларов, а обратно импортируем на 5 млрд долларов, то есть возникает разрыв в 15 млрд долларов, с которым надо что-то делать. Так как Турция понимает свою выгоду в ближайшей перспективе, то и возникает определенное пространство для договоренностей. А вот с Китаем у нас очень неплохой баланс по торговле, там все более-менее сбалансировано. И эти отношения можно и дальше развивать. Возвращаясь к дисконтам, еще раз повторю, они будут, возможно, на каком-то этапе возникнут даже и кредиты. Мы в советское время кредитовали африканские страны, но тогда это было обусловлено политическими соображениями, а сейчас возникает пространство для такого кредитования, связанное с сильными дисбалансами и с желанием установить взаимную торговлю и необходимость договориться при реализации каких-то проектов. Если мы исходим из того, что мы больше все равно ничего не можем сделать с этим балансом, по крайней мере, на какое-то время, наверное, это будет приемлемое решение.  

Об импортозамещении

Сейчас много говорится об импортозамещении. Мы очень долгое время строили экономику, сильно ориентированную на использование импортных материалов. Поэтому надо понимать, что быстрое импортозамещение возможно в очень ограниченном числе секторов. Скорее речь идет о замещении импорта из одних стран импортом из других стран.

Да, есть сектора, где нужно только донастроить производственные цепочки, например в агропромышленном комплексе, химической, бумажной промышленности, металлургии. Импортозамещенние также возможно там, где короткие цепочки, быстрее других может перестроиться первичная добыча, переработка ресурсов и производство массовых продуктов, которые на этой основе делаются. А вот в высокотехнологичных секторах ситуация аховая, потому что компетенций в целом ряде секторов почти нет. Эти компетенции быстро выстроить и не получится. Поэтому в любом случае нужна кооперация. Собственную электронную промышленность сейчас ни одна страна в мире не имеет, потому что это слишком дорого, и, если мы решим ее создавать, получим Intel 286 по цене в сто раз дороже. Поэтому действовать нужно по-разному, и антикризисные программы для каждой отрасли должны аккуратно разрабатываться. Современная экономка так устроена, что иногда одну деталь для всего глобального сектора может производить один завод в мире, и он, например, в Швейцарии. Таковы сейчас масштабы специализации, потому что так дешевле. В российской экономике есть сектора, которые даже при существующем международном разделении труда мы сможем сами развивать в силу естественных особенностей. Это агропромышленные, транспортные, энергетические технологии и технологии, связанные со строительством и с добычей полезных ископаемых.