Фазового перехода не будет
О реформе АН в Совете Федерации РФ
Некоторые полагают, что обсуждение итогов первого года реформы Академии наук в Совете Федерации РФ было конструктивным и сотрудничество РАН с Федеральным агентством научных организаций развивается в позитивном ключе. Я настроен не столь оптимистично. Во-первых, решения о реорганизации науки принимаются российским правительством независимо от результатов их обсуждения научным сообществом и вообще кем бы то ни было. А во-вторых, я не вижу никакой тенденции к лучшему.
На протяжении всего этого года мы тонули в море бумаг. Так, чтобы получить от ФАНО субсидию на капитальный ремонт помещений, нужно создать комиссию, провести обследование помещений и описать все требуемые для ремонта работы. Затем надо нанять фирму, которая на основании ведомости-дефектовки составит сметную документацию на ремонт. Но чтобы ее можно было нанять, нужно еще изготовить пачку бумаг на проведение конкурса и провести сам конкурс. Наконец по результатам договора мы получаем сметную документацию. Казалось бы, все. Но нет. Далее требуется, снова используя конкурсные процедуры, нанять другую фирму, которая будет проверять сметную документацию, полученную от фирмы-сметчика и т.д. А ведь одной из заявленных целей реформы было освобождение ученых от «несвойственных им хозяйственных забот». Однако ФАНО не ремонтирует наши здания и не закупает для нас оборудование. Все это делают сами институты. Мы вынуждены заниматься той же хозяйственной деятельностью, что и раньше, только теперь она обросла дополнительными усложнениями.
Для приобретения научного оборудования нужно снова писать заявку на субсидию в ФАНО. Причем по утвержденному ФАНО регламенту следует доказать, что приобретаемое оборудование необходимо «для обеспечения безопасности учреждений, деятельность которых связана с риском возникновения радиационного, биологического и экологического загрязнения». Иных поводов для обновления приборного парка не предусмотрено. Правда, чиновники в частном порядке говорят: не надо на это обращать внимания, вы пишите заявки, и их рассмотрят.
По-прежнему бесконечно тормозится решение простейших вопросов. Например, у института есть земля (1,2 га) на Белоярском водохранилище, бывшая база отдыха. Средства на ее содержание давно не выделяются. Мы уже пятый год пытаемся эту землю вернуть в федеральное пользование. В текущем году документы снова направили, теперь уже новому начальству, в ФАНО. Опять не получилось, но теперь уже со ссылкой на президента, дескать, не велел трогать имущественный комплекс Академии в течение года. А той порой из субсидии, выделенной Москвой на научные исследования, мы снова отщепляем земельный налог и отправляем его обратно… Все при деле, все заняты. Если все решается через Москву, то зачем тогда вообще создавались территориальные управления ФАНО, какие у них функции и полномочия? Да и в целом за прошедший год не решен единственный реально значимый организационный вопрос, касающийся компетенций и ответственности ФАНО и РАН.
Справедливости ради надо сказать, что конкретные сотрудники ФАНО, с которыми приходится сталкиваться, — вполне благожелательные и спокойные люди, не отказывают в консультациях, объясняют разные тонкости чиновного слога, в общем, «идут навстречу». Но странное дело — вся совокупность хороших исполнителей образует систему, исключительно затрудняющую любое рациональное действие. Вероятно, это общее свойство чиновного менеджмента, поскольку у людей, работающих в бюрократических структурах, главными «мотиваторами» являются кнут (страх наказания) и пряник (обещание карьерного продвижения). В этой дихотомии результат особой роли не играет. Главное — сам процесс управления.
Интересно заметить, что в новой парадигме управления наукой исследования и получение новых знаний классифицируются как «оказание услуг» по заказу государства. Предполагается, что государство будет приобретать сведения о том, что ему нужно в области научных исследований и технического развития через экспертизу проектов разного масштаба и длительности. Декларируется, что экспертная функция теперь является одной из главных для РАН. Но в законе это никак не отражено, и проводить или не проводить крупные, государственного масштаба проекты через научно-техническую экспертизу РАН зависит исключительно от хотения или его отсутствия у высокого начальства.
Конечно, наука каким-то образом будет развиваться. Даже молодежь в науку приходит, и мы этому всеми силами способствуем — сделали вот стипендию для аспирантов 20 тыс. рублей и восьмой год ее поддерживаем за счет внебюджетных источников. К сожалению, молодые ученые пока не могут заменить старшее поколение исследователей. Уровень высшего образования настолько снизился, что им приходится еще очень долго набирать научную форму.
В последнее время обсуждаются идеи укрупнения институтов, создания ассоциаций и консорциумов. Странно это слышать. Ведь еще и года не прошло со старта реформы РАН, непонятны результаты, не налажена прозрачная и убедительная оценка эффективности деятельности самого ФАНО и институтов в его ведении. Тем не менее мы попытались как-то откликнуться на эти веяния. Соответствующая записка о создании объединенного института химических исследований была направлена в президиум УрО РАН. В рамках такой организации со статусом федерального исследовательского института в принципе можно было бы создать общую площадку для координированного развития наиболее перспективных исследований учреждений химико-металлургического профиля Екатеринбурга, Пермского и Коми научных центров. Для ускоренного трансфера разработок в промышленность крайне полезным было бы участие бывших отраслевых НИИ и научно-производственных фирм. Важно также и то, что развитие и промышленное освоение работ прорывного характера (медпрепараты, элементная база фотоники, новые сорбенты, сплавы нового поколения и проч.) должны и могут проводиться на основе минерально-сырьевой базы Уральского региона. Однако само по себе это мероприятие вряд ли даст что-то качественно новое. Необходимы инфраструктурная перестройка всей экономики и резкое увеличение финансирования исследований. Пока же государственное субсидирование науки уменьшается, а промышленность по-прежнему поставлена в такие условия, что ей невыгодно финансировать наукоемкие проекты. Поэтому в текущем сумбурном состоянии дел какого-то фазового перехода, резкого роста количества высококлассных научных разработок, оригинального решения проблем импортозамещения и отхода от сырьевой модели экономического развития ожидать не стоит.
Автор: Кожевников Виктор,
директор Института химии твердого тела УрО РАН,
член-корреспондент РАН