Играем с первой цифры

Цифровая экономика

Цифровой экономике поставлены задачи: минимум — обеспечить свободу движения товаров, услуг и капитала, кооперацию хозяйствующих субъектов в цифровом пространстве; максимум — создать новые высокотехнологичные рынки и модели бизнесов, способные генерировать доходы

Путин «заболел» цифровой экономикой. Это заявление, сделанное первым вице-премьером Игорем Шуваловым на Петербургском форуме, вызвало массу споров о первопричинах повышенного интереса главы государства к цифровым технологиям (ЦТ). Версии разные. Назовем популярные. Первая — президент будет развивать национальную криптовалюту и блокчейн. Вторая — ставка сделана на интернет вещей и искусственный интеллект, через десять лет они помогут создать мощнейшую экономику, сопоставимую с китайской. Третья — ужесточение госконтроля в сфере электронной коммерции.

Обратимся к первоисточнику. На форуме Путин заявил, что правительство по его поручению подготовило программу развития цифровой экономики (проект документа находится в стадии обсуждения):

— Это не отдельная отрасль, по сути, это основа, которая позволяет создавать качественно новые модели бизнеса, торговли, логистики, производства, изменяет формат образования, здравоохранения, госуправления, коммуникаций между людьми, а следовательно, задает новую парадигму развития государства, экономики и всего общества.

Он же обозначил направления для развития цифровой экономики. Первое — новая, гибкая нормативная база для внедрения ЦТ во все сферы жизни. Второе — господдержка компаний, которые являются носителями разработок и компетенций в сфере цифровых технологий, имеющих так называемый сквозной межотраслевой эффект (обработка и анализ больших массивов данных, искусственный интеллект и нейротехнологии, технологии виртуальной и дополненной реальности). Третье — создание инфраструктуры, в том числе безопасных линий связи и ЦОД. Четвертое — кратное увеличение выпуска специалистов и всеобщая цифровая грамотность.

Готова ли национальная экономика к цифровизации?

Кто поддается трансформации

Весной этого года Всемирный банк опубликовал доклад «Получение цифровых дивидендов: эффективное использование интернета для развития в Европе и Центральной Азии». Документ содержит три ключевые мысли (достаточно очевидных): требуются новая политика внедрения ЦТ, полная трансформация экономики, развитие экспорта услуг в образовании и здравоохранении. Как отмечается в докладе, сдерживают рост экономики на базе интернет-технологий низкий уровень использования электронных платежных систем и жесткое регулирование. В ЕС, например, облачные технологии используют менее 30% предприятий.

По словам главного экономиста по региону Европы и Центральной Азии Всемирного банка Ганса Тиммера, интернет легкодоступен, цены на него довольно низкие, а скорость высокая. Еще в прошлогоднем докладе банка прозвучало, что за последние десять лет количество интернет-пользователей выросло с 1 до 3,2 миллиарда, а число беднейших домохозяйств, располагающих мобильным телефоном, выше, чем имеющих доступ к туалету. 

— Однако одного только доступа в интернет для автоматического получения экономических выгод недостаточно, — заявил Ганс Тиммер. — Учитывая уровень технологического развития, электронная торговля должна быть более широко распространена. Но мы пока не видим, чтобы массово появлялись компании, подобные Google или Facebook. Страны с формирующимся рынком должны повышать конкуренцию на рынке телекоммуникаций с помощью наращивания качества базового образования, стимулирования конкуренции и предпринимательской деятельности.
 
Аналитики консалтинговой компании Boston Consulting Group (BCG) предполагают, что к 2035 году объем цифровой экономики может достигнуть 16 трлн долларов. Например, в Китае, по мнению исследователей, в этой сфере появятся свыше 400 млн рабочих мест, из которых более 100 миллионов будут созданы крупнейшей интернет-компанией Alibaba Group. По мнению вице-президента Alibaba Group Гао Хунбина, к 2035 году цифровая экономика по объему превзойдет производственный сектор и будет составлять до четверти от общей мировой экономики.

По подсчетам BCG, Россия по уровню развития цифровой экономики занимает 39 место в мире: «Отставание от лидеров цифровизации — Южной Кореи, Дании, Великобритании, Швеции, Норвегии — составляет пять-восемь лет. Причина — отсутствие слаженных действий со стороны всех участников российской экономической системы».

Наиболее эффективной для России в BCG видят модель интенсивной цифровизации — в первую очередь госсектора. Это развитие ключевых онлайн-сервисов в сфере госуслуг, электронных закупок, онлайн-образования и онлайн-медицины. Успешно реализовать такую стратегию сумели, например, ОАЭ и Саудовская Аравия. Несколько крупных проектов — электронное правительство, электронная биржа труда, национальная платежная система — позволили им сократить издержки для государства и бизнеса.

Примеры цифровизации госсектора в РФ есть в сфере госконтроля и надзора. Новые технологии активно применяют ФНС, Роструд и другие ведомства. Доля видов надзора, по которым доступно взаимодействие через «личный кабинет», в 2017 году должна составить 15%, в 2018-м — 50%, в 2020-м— 100%.

— Увы, пока Россия серьезно отстает в развитии ЦТ в госуправлении и экономике от передовых стран, — констатирует министр РФ по делам «Открытого правительства» Михаил Абызов. — У нас в системе государственных информационных ресурсов до сих пор много бумажной бюрократической работы, что приводит к огромным непроизводительным затратам, большому госаппарату и низкому качеству. Необходимо за счет внедрения госинформсистем, применения открытых данных и технологий big data радикально изменить систему в блоке госуправления, помочь экономике использовать новые технологии более эффективно. Для этого нужно менять законодательство. Сейчас оно под цифровую экономику не адаптировано.

— Традиционно легче поддаются цифровой трансформации сегменты, которые взаимодействуют с частными потребителями, — считает руководитель ИТ-проектов, директор проектного офиса образовательных программ направления «Бизнес-информатика» Высшей школы экономики и менеджмента УрФУ (ВШЭМ УрФУ) Евгений Чепуров. — Этот тренд особо ярко прослеживается в B2C-сегменте, где все субъекты жадны до сокращения времени коммуникаций любым способом. Они готовы переносить бизнес-процессы ведения и обслуживания клиентов в облако, чатиться в Telegram и заниматься подобными непристойными для традиционных госотраслей вещами. Поэтому бизнес быстрее реагирует на изменения, стремясь быть полезным клиенту. В рамках отношений государство — население, мы есть клиенты и, очевидно, осознавая жизнеспособность данной модели, госсектор пытается создавать электронные решения. Самое высокое значение в «Цифровом индексе Иванова» от Sberbank CIB зафиксировано в блоках «электронное правительство» (61%) и «доступ в интернет» (58%), а наибольший потенциал роста — у блоков «платные сервисы» (40%) и «человеческий капитал» (45%). Именно поэтому госструктуры выходят в соцсети, а мы получаем портал госуслуг, онлайн-запись в объекты здравоохранения, классные сервисы для предпринимателей от налоговой службы и т.д. Учитывая, что в большинстве отраслей государство имеет высокое влияние на рынок, оно обязано выступить катализатором процессов трансформации.

— Вклад в процесс цифровизации должно вносить не только государство, но и отдельные компании: транспортные, ИТ, СМИ, ритейл, — соглашаются в BCG. — Акцент нужно делать на базовых составляющих цифровой экономики — инфраструктуре и онлайн-расходах, а кроме того, на росте инвестиций частного и сектора в интернет вещей, большие данные, развитие ИТ-продуктов и сервисов с высоким экспортным потенциалом.

По оценкам BCG, к 2020 году доля цифровой экономики в России вырастет до 5,6% ВВП. Это сопоставимо с ожидаемым уровнем цифровизации стран ЕС — 7,5%. Цифровое развитие принесет экономике 5 — 7 трлн рублей в год, а информационные технологии станут одной из ключевых отраслей экспорта. «Еще недавно объем экспорта российских ИТ был близок к нулю, а сейчас достигает 7 млрд долларов в год», — объясняют оптимизм исследователи.  

Чтобы не осталось пустой фразой

Главным ориентиром для строителей цифровой экономики в РФ станет одноименная программа, разработку которой Путин поручил правительству совместно с администрацией президента еще в конце 2016 года. Срок утверждения значился 1 июня 2017 года. В документе должны быть предусмотрены меры «по созданию правовых, технических, организационных и финансовых условий для развития цифровой экономики в РФ и ее интеграции в пространство цифровой экономики государств-членов Евразийского экономического союза». К 1 июня окончательный вариант программы не был готов. Причина — дискуссии о перечне и наполнении направлений. Сейчас их девять: регулирование, информационная инфраструктура, исследования и разработки, система управления, кадры и образование, информационная безопасность, государственное управление, «умный город» и цифровое здравоохранение.
 
По словам руководителя Минкомсвязи РФ Николая Никифорова, программа направлена на формирование благоприятной регуляторной среды для применения цифровых технологий в экономике, наращивание компетенций в этой области российских предприятий, развитие инфраструктуры обработки данных. Основным результатом реализации программы должно стать создание не менее десяти высокотехнологичных национальных компаний-лидеров. Они должны управлять цифровыми платформами, которые работают на глобальном рынке и формируют вокруг себя систему стартапов, исследовательских коллективов и отраслевых предприятий.

Создать подразделения и венчурные фонды для работы со стартапами российским корпорациям на Питерском форуме поручил Владимир Путин:

— Стартапы являются носителями прорывных инноваций и способны стать партнерами российского бизнеса. Обращаюсь к руководству крупнейших компаний, таких как Ростех, Роскосмос, Объединенная авиастроительная корпорация, Объединенная судостроительная корпорация, Росатом, другим отечественным высокотехнологичным компаниям: активно используйте открывающиеся возможности. Нужно создать у себя подразделения, которые будут предметно работать со стартапами и малыми инновационными компаниями, а также венчурные фонды, чтобы финансировать такие проекты. Прошу, чтобы это не осталось просто пустой фразой. Я прошу вас это сделать практически и как можно быстрее. У крупного бизнеса должен быть правовой механизм покупки и вхождения в капитал малых инновационных компаний. Прошу правительство и Госдуму принять необходимые поправки в закон. На базе ведущих вузов будут формироваться инновационные научно-технологические центры. На одной территории будут сосредоточены и образование, и исследовательская база, и высокотехнологичные и венчурные компании (в первый год в пилотных университетах будет отработана методология, со второго года — начнется поэтапное масштабирование программы, в нее планируется вовлечь до 30 вузов по всей стране. — Ред.).

Источники финансирования программы пока не определены. Вице-премьер Аркадий Дворкович сообщил, что «Цифровая экономика» может получить финансирование как из бюджета (до 100 млрд рублей в год), так и из отдельного фонда. Минком­связи неоднократно заявляло о возможности создания отдельного фонда для финансирования программы. Предполагалось, что в этот фонд могли бы быть объединены отчисления операторов на устранение цифрового неравенства, средства от продажи частот.

Обеспечьте доступ

Дополнить программу «Цифровая экономика» предложил Экспертный совет при правительстве РФ. По его мнению, проект документа не учитывает глобальный характер развития экономики, нужно четко определить предмет цифровой экономики: от этого зависит направление всей программы. Основной выбор должен быть сделан между пониманием цифровой экономики как следующей фазы развития традиционных отраслей на основе интернет- и цифровых технологий и экономики исключительно цифровых объектов. На первоначальном этапе, считает совет, программа представляла собой сборник отраслевых планов и программ. При этом заявленные показатели трудно оценить: нет, например, базовых сравнительных величин, анализа текущего уровня развития.

Еще одна претензия — в документе не заложены предстоящие изменения в ИТ-сфере. Если это не исправить, в 2025 году России понадобится новая аналогичная программа. Эксперты полагают, что цифровая экономика должна затрагивать все сферы социально-экономической деятельности, а в проекте программы ее развитие ограничено (напомним: госрегулированием, информационной инфраструктурой, НИОКР, кадрами, образованием, информбезопасностью, госуправлением, умными городами и цифровым здравоохранением). В программу не попало большинство отраслей реального сектора, не рассматривает она и электронную торговлю, которая демонстрирует высокие темпы роста.

— Цифровая экономика может стать именно той платформой роста, на базе которой может начаться очередная волна роста потребительской экономики. Одна из наиболее опасных угроз развития этого сектора — стремление регуляторов максимально быстро приблизить контроль над цифровой экономикой к стандартам других секторов. Однако излишнее регуляторное давление может стать причиной быстрого затухания роста, особенно в условиях отсутствия развитой инфраструктуры, — выказывает опасения ведущий аналитик AMarkets Артем Деев. — Пока можно говорить об успехах лишь первопроходцев индустрии — Яндекса, Mail.ru, Vk.com, которые были у основ развития цифровой экономики и сейчас активно пытаются выступать в роли той самой инфраструктуры для ее дальнейшего развития.

В качестве приоритетных направлений Экспертный совет предложил выделить промышленность (интернет вещей); сельское хозяйство (точное земледелие); ритейл (отслеживание качества изделий и их происхождения); транспорт (беспилотники и услуги на его основе); электроэнергетику («умные дома»); ЖКХ; рынок финансовых услуг (в том числе финтех-инновации), здравоохранение (теле- и превентивную медицину, медицинскую генетику); образование (онлайн); науку (открытую среду для хранения, обмена и использования научных данных).

— Когда мы говорим о цифровой экономике в России, мы должны понимать, где мы находимся и как структурирована наша экономика, — анализирует руководитель направления индустриальных решений IBM в Центральной и Восточной Европе Кирилл Корнильев. — В Великобритании, например, мы бы говорили о финансовой сфере. В структуре российской экономики около 30% занимает индустриальный сектор, поэтому мы должны сфокусировать внимание на ту часть, которая важна для страны, где эта трансформация даст максимальные качественные изменения. В индустриальном секторе усилия должны быть сконцентрированы на двух направлениях: улучшении позиционирования компаний на рынке и повышении эффективности функционирования традиционных предприятий.

Еще одно предложение Экспертного совета — скоординировать программу с действующей Стратегией развития информационного общества на 2017 — 2030 годы (в документе даны определения цифровой экономики и ее составляющих, значительная часть посвящена усилению регулируемости, акцент сделан на привлечении инвестиций в ИТ).

Первоочередными задачами развития цифровой инфраструктуры совет назвал обеспечение всеобщего и безлимитного доступа в интернет, работу с Big data, создание единых технологических стандартов (облака, большие данные, биометрия, пространственные данные и пр.). В середине июня Путин поручил правительству до 1 июля доработать проект программы ЦЭ.

Запрос на новых героев

После поправок документ, полагают эксперты, должен помочь преодолеть основные барьеры на пути цифровизации экономики.

Первый — неготовность предприятий заниматься развитием производства с помощью сетевых технологий. В первую очередь это связано с сознанием и уровнем квалификации менеджмента. По словам директора Twins Technology LLC Василия Чуранова, в России в среднем оборудование загружено только на 30%. «Необходимо решить вопрос масштабируемости, конфиденциальности и безопасности, чтобы технологии могли использовать миллионы людей и при этом не было больших рисков, — считает основатель Ethereum Виталик Бутерин. — Люди как пользователи, программисты, компании, регуляторы должны понимать суть технологии, какие принципы лежат за ней, как их можно использовать, чтобы внедрять во всех индустриях и получать преимущества».

Второй — недостаток специалистов. 90% международных компаний признают, что они испытывают дефицит «цифровых талантов».

— Необходимых специалистов можно условно разделить на три большие группы. Первая — специалисты, обладающие компетенциями в части описания, моделирования и оптимизации бизнес-процессов и анализа требований. Дело в том, что ИТ — это всего лишь инструмент автоматизации существующих процессов, и если оцифровывать и автоматизировать хаос, то мы получим всего лишь цифровой и автоматизированный хаос, а не эффективно работающую систему, — объясняет заместитель заведующего кафедрой анализа систем и принятия решений по инновационному развитию ВШЭМ УрФУ, эксперт по анализу данных компании Relation Rate Евгений Комоцкий. — Вторая — специалисты по методам анализа данных и машинного обучения, способные применять существующие методы для решения конкретных бизнес-задач в различных отраслях. Третья — это специалисты, способные создавать и поддерживать базовую ИТ-инфраструктуру, используемую в цифровой экономике.

— Надо использовать прекрасные университеты, которые существуют в РФ, — подчеркивает ректор Российской экономической школы Шломо Вебер. — Не имитировать Силиконовую долину. Я пошел бы по пути создания центров превосходства, когда существует такой вот треугольник: университет/студенты — индустрия — муниципальное участие.

Третий барьер — кибербезопасность. По словам заместителя председателя правления Сбербанка России Станислава Кузнецова, нельзя недооценивать масштабы киберугрозы, особенно скорость ее распространения: «Проблема России — в огромном количестве подходов, взглядов, недо­оценке рисков. А существенных изменений в области взаимодействия государства и бизнеса по этому вопросу нет. У нас недостаточно мер правоприменения и правоохранения, чтобы противодействовать угрозе. Нужна следующая схема: компании создают собственные центры противодействия киберугрозам, они потом превращаются в фьюжн-центры, а те в свою очередь смогут управлять инцидентами. Результаты работы переходят к госинститутам, после чего разрабатывается правоприменение».

Четвертый — угроза массовой безработицы после внедрения ЦТ. Особого внимания потребует трансформация рынка труда, напоминают эксперты совета. Речь идет об управлении рисками, связанными с высвобождением персонала, а также необходимости адаптации персонала к новым условиям работы.

— Возник запрос на «новых героев», — подводит в Facebook итоги дискуссий на Питерском форуме вице-президент ЦСР Владимир Княгинин. — Тянули темы технологий и цифры прежде всего чиновники, банкиры, телекомовцы и айтишники. С одной стороны, понятная публика, действительно как-то связанная с «цифрой». Но с другой — они сами мало что могут сделать. Они в деле цифровизации — сервисники, помогающие оцифровывать чужую деятельность, создающие для нее инфраструктуру. <…> Хорошо, что стали нащупывать язык разговора о будущем.  Плохо, что оно пока исходит не из острых экономических и социальных проблем, а из технофантазий. Поэтому складывается обманчивое впечатление, что технологическая революция нужна только потому, что кто-то готов «поштурмить» будущее.       

Дополнительные материалы: