Идеальный шторм

Банковский сектор

В 2017 году банковская система пережила специфичный кризис. В его глубинной основе — слишком позитивный взгляд в будущее собственников и менеджеров всего двух банков

Банковский сектор в этом году с полным правом может претендовать на участие в номинации «провал года»: система пережила классический банковский кризис. Все признаки налицо: информационный негатив, закрытие счетов юридических лиц, отток вкладов физических. Единственное — кризис не заметил обыватель: в кассах Бинбанка и «Открытия» не было очередей, задержки с выдачей наличных и так далее. Регулятор вовремя не дал панике распространиться на весь рынок, объявив о начале применения нового механизма санации через Фонд консолидации банковского сектора в отношении «Открытия». Ну а собственники Бинбанка сами предложили это решение. По оценкам ЦБ, приведенным аналитиками регулятора в обзоре «Системные риски финансового сектора за второй и третий квартал», размер потерь в случае отзыва лицензии или введения моратория на удовлетворение требований кредиторов Бинбанка и «Открытия» превысил бы 1 трлн рублей. Это около 1% ВВП, почти 10% от капитала банковской системы.

Характер и последствия банковского кризиса образца-2017 мы обсуждаем с управляющим директором Национального рейтингового агентства, генеральным директором агентства «БизнесДром» Павлом Самиевым.

Информация как оружие

— По каким признакам в возникших летом проблемах можно было распознать банковский кризис?

— Все кризисы современной российской банковской системы проходили примерно по одному сценарию: разные обстоятельства провоцировали большой отток средств со счетов клиентов, возникновение дефицита ликвидности. За этим следовало вмешательство регулятора. Некоторые кризисы были вызваны внешними факторами. Например, проблемы в 2008 году возникли из-за мирового кризиса плохих долгов, а также валютного шока.

В этом году впервые в истории никаких внешних обстоятельств не было. Банковская система пережила кризис другого характера — кризис доверия. Поводом для паники послужила негативная информационная волна. Некоторые эксперты считают, что ее спровоцировало письмо клиентского менеджера ИК «Альфа-Капитал» Сергея Гаврилова, который предупреждал клиентов о рискованности инвестиций в субординированные обязательства четырех банков, и первыми в списке значились «Открытие» и Бинбанк. Хотя, по-моему, письмо появилось где-то в середине информационной волны, негативный фон начал разворачиваться гораздо раньше. Мои коллеги по аналитике до сих пор не определили источник негатива. С одной стороны, на фоне продолжающейся чистки в банковской системе возникновение проблем у банков никого не удивило. С другой — не очень понятно, почему концентрация событий пришлась именно на лето этого года.

— Как развивались события?

— Первые признаки беспокойства появились после публикации рейтингового агентства АКРА рейтинга банка «Открытие». Уровень его, конечно, был не очень высокий, но и не преддефолтный или драматически низкий. То есть ничего экстраординарного. Однако интерпретации новости сразу приобрели крайне негативный характер. Все это начали активно обсуждать как в СМИ, так и в соцсетях, на форумах, в телеграмм-каналах. В дискуссию включились разные СМИ, даже те, которые раньше на банковскую тематику не писали. Некоторые журналисты, не понимая ни в теме, ни в рейтингах, уверенно интерпретировали все это как крах банка. Повторюсь, рейтинг, конечно, был не очень высокий, такой уровень не позволяет банку, например, привлекать на депозиты средства пенсионных фондов и бюджета. Но это далеко не самая важная составляющая пассивов «Открытия», так что даже полный отказ от этих средств не стал бы для банка проблемой. Другое дело, что эти факты спровоцировали негативную волну и оттоки уже рыночных пассивов.

— Была ли это спланированная акция?

— Масштаб и скорость распространения негатива породили множество конспирологических версий. Но у меня нет аргументов, чтобы считать это спланированной акцией.

— Во что в итоге вылился негативный информационный фон?

— Оттоки средств юрлиц и физлиц, которые испытали эти банки, достаточно велики: в некоторые месяцы уходило в среднем более 10% пассивов. Даже на развитых рынках стресс от быстрого (за месяц) оттока 10 — 15% пассивов считается серьезным дестабилизирующим фактором даже для финансово устойчивого банка, и справиться с проблемой на коротком периоде без какой-либо внешней поддержки крайне сложно, если не невозможно. Внешняя поддержка — это средства акционеров, если они есть, или помощь со стороны регулятора, когда тот становится «кредитором последней инстанции» (lender of last resort). Это классика спасения банков в кризис ликвидности или во время «банковской паники». Иначе приходится прибегать к санации. Банки испытали очень большое давление на пассивы, во всем мире оно стало бы критическим.

Слишком много позитива

— Почему «Открытие» и Бинбанк не смогли справиться с проблемами без внешней поддержки?

— Вероятно, при большем запасе прочности таких последствий удалось бы избежать. Структура баланса у этих банков, конечно, искажена: концентрация на отдельных отраслях, проектных компаниях — все это имело место. Но все же речь не идет о заведомо низком качестве кредитного портфеля (банки не выдавали кредиты компаниям-однодневкам или априори не способным обслуживать долг). Речь — о дисбалансе. Оба банка принимали на себя достаточно рисков, связанных со строительной отраслью. Размещение активов в этот сектор нельзя считать однозначно неправильным. В определенных ситуациях банки могут зарабатывать на таких кредитах очень хорошую маржу. Но это кредиты всегда долгосрочные, а в случае возникновения проблем у банка попросить заемщика их погасить очень сложно. Причем заемщики могут эти кредиты хорошо обслуживать, но погашение будет только через три года, а банк испытывает отток ликвидности сейчас. И если у банка доля таких кредитов в портфеле высока, это становится критичным. В конечном итоге высокая доля долгосрочных кредитов при высокой же доле волатильных компонентов пассивов, способных отреагировать на информационный фон, стала причиной внутренних проблем.

«Масштаб и скорость распространения негатива породили множество конспирологических версий. Но у меня нет аргументов, чтобы считать это спланированной акцией»

Второй фактор, который в данном случае сработал «против», — сильное вовлечение банковских групп в пенсионную систему. Сначала пенсионные фонды покупались, затем за счет них фондировались банки. Масштаб роста объемов поражал, в итоге это также стало проблемой. Опять же в стабильной ситуации это нормальная стратегия, потому что пенсионные накопления — это длинные и дешевые ресурсы. Но после заморозки накопительной части пенсии владельцы пенсионных фондов лишились возможности пополнять этот источник фондирования.

Третий фактор — активное участие этих банков в санациях других. По признанию как регулятора, так и бывших акционеров Бинбанка и «Открытия», способность абсорбировать проблемы санируемых ими банков были переоценены. Тут много нюансов, но главное — старая модель санации не в последнюю очередь стала причиной этих новых санаций через Фонд консолидации банковского рынка. Так вернулся этот бумеранг.

В итоге сложилась ситуация, которую я бы назвал «идеальный шторм». Бизнес банков был построен на слишком оптимистичной оценке развития событий, менеджеры исходили из того, что пенсионные накопления будут стабильно пополнять пассивы, инвестиционная система в стране — уверенно развиваться, строительные и инфраструктурные проекты — успешно реализовываться. Основываясь на этой стратегии, банки стремительно выросли и, возможно, и дальше наращивали бы потенциал, но государство решило временно забрать пенсионные накопления, а в экономике случился спад. И модель оказалась совершенно не приспособлена к резкой смене условий.

Правила конкуренции

— Кризис доверия купирован. Что дальше?

— Процесс санации состоит из трех этапов. На первом нужно успокоить рынок, предотвратить панику и оттоки. Цель санации не в том, чтобы оздоровить какой-то конкретный банк, а в том, чтобы всей системе вернуть устойчивость. Как мне кажется, эта задача решена.

Второй этап — сделать санируемые банки самодостаточными, чтобы их ресурсная база не зависела от средств ЦБ РФ. Пока этого не произошло, хотя доля ЦБ в пассивах уменьшилась. Многие посчитали, что выделенные на санацию более 1 трлн рублей — это «списанные» средства на покрытие убытков. Но больше трети этих средств понадобились просто для пополнения ликвидности. Это короткие деньги, нужные для замены резкого оттока средств «физиков» и «юриков». То есть предполагается, что на втором этапе за несколько месяцев большая часть этих средств должна вернуться ЦБ, и дальше банк работает как любой рыночный банк, только с госучастием.

Третий этап — сделать эти банки прибыльными. Понятно, что здесь надо смотреть на горизонт в несколько лет, но мне кажется, это вполне реалистичный сценарий. Затем их можно продавать (в том числе частично) и развивать как обычные коммерческие банки. Может быть, с госучастием, а может — как полностью частные. Но в любом случае уже здоровые.

— Не так давно президент ВТБ Андрей Костин сказал, что в результате всей этой истории на российском рынке появился особый тип банков — с участием регулятора…

— У нас уже есть банк с участием регулятора — Сбербанк. В нашей системе банки с госучастием в разных формах: где-то это Росимущество, где-то региональные или муниципальные органы власти, где-то госкорпорации и другие госструктуры. Считается, что у нас велика доля госбанков. Она действительно немаленькая — 2/3 от активов, но не самая большая в мире. А вот по количеству банков с госучастием мы, кажется, лидеры: их несколько десятков. Госбанки очень разные, целый большой рынок. Есть сверхрентабельные, а есть генерирующие убытки и живущие за счет постоянных вливаний. Есть крупные, а есть, как ни странно, маленькие. Есть универсальные и нишевые, федеральные и региональные. Они часто выполняют смешанные задачи: то ли это коммерческий банк с государственными акционерами, то ли специальный институт развития. Если это в одном флаконе, то возникает конфликт интересов и много других проблем, в том числе хронические убытки.

— То есть ничего критичного для экономики в такой конструкции нет?

— Сам по себе факт высокой доли госбанков в банковской системе — не проблема. Другое дело, что банки в маркетинговой политике начали позиционировать наличие государства в числе собственников как преимущество. Вот это плохо для конкурентной среды. Если доля госбанков увеличивается выше определенного уровня, снижаются конкуренция и сервис. А очень важно, чтобы они продолжали конкурировать не только между собой, но и с частными банками.

Кроме того, при увеличении доли госбанков снижается доля банков с иностранным участием: за последние пять лет она сократилась вдвое. Сейчас доля иностранных банков самая низкая за последние 15 лет. И опять же для конкуренции это плохо. И поэтому важно, чтобы после санации банки все-таки были проданы.