Кредит без заложников
 |
| Иллюстрация: Сергей Корякин |
Банковский бизнес Среднего Урала еще долго будет помнить крайне неприятные последствия взаимоотношений с Екатеринбургским мясокомбинатом: предприятие объявило дефолт сразу десяти банкам — как московским, так и региональным. Общая сумма задолженности перед кредитными учреждениями составила 600 млн рублей. Новый собственник, пришедший на предприятие, считающееся успешным, отказался возвращать набранные ссуды под предлогом сложного финансового состояния. Мало того, руководство инициировало процедуру банкротства комбината. Естественно, банки, кредиты которых были обеспечены залогами, завалили арбитражный суд исками. Началась серия судебных разбирательств. Видимо, поняв, что просто так банкиры не отстанут, собственник заявление о банкротстве отозвал и начал постепенно возвращать кредиты. Для этого ему пришлось продать сеть торговых точек, принадлежащую комбинату. Как только этот скандал утих, началось новое банкротство — Екатеринбургского виншампанкомбината (как полагают эксперты, инициированное государством в лице Росспиртпрома). И снова шесть банков почти тем же составом оказались заложниками ситуации: мало того что имущество попадает в конкурсную массу, так еще и банки — кредиторы лишь третьей очереди…
Это единичные примеры, о которых мы узнали только
потому, что они попали в прессу. На деле с микродефолтами банки
сталкивались всегда. У каждого были и есть проблемные клиенты, которые
отказывались вовремя возвращать деньги. Ктото — потому что не может,
Глухая оборона
Почему клиенты оказываются не в состоянии вовремя рассчитаться с банком? Казалось бы, перед тем как выдать кредит, их просто наизнанку выворачивают, проверяя платежеспособность.
— Все дело в конкуренции банков, — убежден управляющий Екатеринбургским филиалом ОАО «Внешторгбанк» Александр Парамонов. — Иногда в погоне за внешне привлекательным клиентом они не обращают внимания на его уже существующий кредитный портфель. А когда клиент перекредитован, его экономика идет вразнос. В основном ситуации с просрочкой наших, казалось бы, устойчивых предприятий возникают по этой причине. Не случайно западные банки очень осторожно кредитуют компании, которые имеют займы в разных учреждениях. В этом случае резко возрастает ставка и оговаривается возможность досрочного погашения кредита.
— Ситуация с Екатеринбургским мясокомбинатом — типичный случай, связанный со сменой собственника, — указывает на другую причину директор представительства Bank Societe Generale Vostok Алексей Павин. — Переход собственности от одного владельца к другому привел к изменению всех связей снабжения, финансовых потоков, разом приостановилось исполнение обязательств. А мое личное мнение: новый собственник просто проверял банковский рынок на прочность.
Заместитель председателя Уральского банковского союза Евгений Болотин замечает, что, как правило, в число таких клиентов попадают предприятия, которые традиционно принято относить к среднему бизнесу: «Если речь идет о кредитовании, например, УГМКхолдинга, риски носят политический характер и банк всегда может договориться с таким клиентом о предоставлении рассрочки. А вот средние структуры в такой ситуации часто уходят в глухую оборону и не хотят разговаривать с кредиторами». Причем чаще всего это случается не с новыми заемщиками банков, а со старыми, давно и успешно обслуживаемыми клиентами: «К новичкам требования и внимание повышенные, а негативные изменения в финансовом положении давно зарекомендовавших себя заемщиков кредитными инспекторами зачастую пропускаются. Их обнаруживают только тогда, когда для нормального урегулирования финансовых отношений время ушло», — объясняет главный бухгалтер банка «Гран» Сергей Андрющенко.
Рабочий режим
Тем не менее все опрошенные нами банкиры уверяют: проблема невозврата кредитов — не угрожающая тенденция, а рабочая ситуация. Начальник управления оценки и анализа рисков ОАО «ХантыМансийский банк» Василий Бабанов убежден:
— Такие случаи могут повлиять на платежеспособность отдельного банка и даже группы, вызвать банковский кризис, но локальный, а не системы в целом. Сегодня любой банк будет жить до тех пор, пока разница денежного потока положительна. Невозврат кредитов повлечет катастрофические последствия только в том случае, если это спровоцирует отток пассивов, причем в критическом для жизнедеятельности банка объеме. Таким образом, пока существует доверие между держателями депозитов и заемщиками, о тенденции говорить нельзя. Доверие это разрушить могут только форсмажорные обстоятельства, то есть финансовый кризис. Но предпосылок к нему нет.
Действительно, на мировом рынке нефти и металлов
наблюдается подъем. Однако почти все эксперты соглашаются с тем, что
при неблагоприятном изменении мировой конъюнктуры риски банковского
сектора
Не видит повода для тревоги и Банк России. Заместитель председателя Банка России Геннадий Меликьян согласен, что реальная просрочка у банков существенно выше, чем та, что показана в балансе. Но происходит это не только изза невозвратов: «Сегодня многие банки, не имея длинных денег, тем не менее вынуждены выдавать заемщикам кредиты на инвестиционные цели. И эти кредиты часто на первых этапах практически не обслуживаются, банки периодически перекредитовывают клиентов, закладывая получение прибыли в будущих периодах».
Наверное, единственный банкир, который расценивает ситуацию с просрочкой и невозвратами кредитов как опасную тенденцию, причем для системы в целом, — председатель правления ОАО «Уралтрансбанк» Валерий Заводов. По его мнению, действующая в России система страхования вкладов заставит банки обращать более пристальное внимание на такие показатели, как эффективность бизнеса, его прибыльность. Именно за этими показателями будет внимательно следить регулирующий орган, Банк России, и если кредитная организация систематически показывает убытки, она просто лишится права работать с вкладами населения. Между тем просроченные ссуды, под которые, если действовать по всем правилам, нужно создавать резервы, как раз и ударяют по прибыли и капиталу. И банки начнут еще больше скрывать просрочку, которую нельзя реструктурировать.
«И вот здесь я вижу реальные предпосылки для системного кризиса», — говорит глава Уралтрансбанка.
В отличие от коллег Валерий Заводов отказался идти на соглашение с Екатеринбургским мясокомбинатом. Банк вынужден был создать дополнительные резервы, что отразилось на показателях капитала. Но банкир убежден — это временные трудности, рано или поздно задолженность будет возращена в судебном порядке.
Без суда и следствия
Председатель совета директоров банка «Северная казна» Владимир Фролов говорит, что за 15 лет его банк «научился технично и грамотно вести жесткий диалог с нерадивыми заемщиками, все дело во времени»:
— Нам Екатеринбургский мясокомбинат все вернул, включая штрафы. И виншампанкомбинат вернет все до копейки, потому что у нас надлежащие залоги — головной офис и производственные корпуса. Поверьте, банки умеют возвращать деньги. Но этот процесс занимает от 9 до 12 месяцев.
Время требуется главным образом потому, что не отрегулировано законодательство. Несмотря на наличие залогов в виде зданий, цехов, оборудования, банки долго отстаивают в судебных инстанциях свое право на реализацию этого имущества для погашения кредита. Например, потому что в это время заемщик может инициировать серию встречных исков от подставных компаний, которые оспаривают право собственности на здание, находящееся в залоге. Пока идет судебное разбирательство, процедура иска банка к заемщику, естественно, приостанавливается, время идет, банк несет убытки.
Председатель правления банка «Кетовский» (Курганская область) Евгений Кафеев убежден: «Когда люди специально уводят имущество, надо вводить в практику уголовное преследование за махинации с залогом». По его мнению, проблему усугубляет тот факт, что суды часто стоят на стороне заемщика: «У нас был случай, когда решением суда проценты по просроченной задолженности были снижены с 206 тысяч до 25 тыс. рублей. Мы пересуживаемся, идет волокита, и все это — упущенное время, упущенные возможности».
Во многих странах, например в Казахстане, уже давно действует процедура внесудебной реализации как движимого, так и недвижимого имущества. И у банков нет проблем. Не вернул заемщик кредит — заложенное помещение тут же продается, деньги возвращаются. Теоретически эта технология прописана и в российском законодательстве. Проблема в том, что она на практике не работает. Почему, объясняет Сергей Андрющенко:
— Реализация заложенного имущества во внесудебном порядке происходит на основании договора. Кредитор вправе самостоятельно организовать проведение публичных торгов, прибегнув к помощи специализированной организации. Между тем в ГК есть статья, в которой говорится, что в качестве организатора торгов может выступать собственник, обладатель имущественного права либо специализированная организация. Резонно возникает вопрос: каким образом залогодержатель, не прибегая к судебному порядку обращения взыскания на заложенное имущество и действуя на основании договора о залоге, может реализовать предмет залога, если он не может выступать инициатором проведения торгов? Получается, что для продажи имущества посредством публичных торгов необходимо все равно обращение в суд или соглашение между залогодателем и залогодержателем, заключенное уже после возникновения основания для такого обращения. Все это затрудняет реализацию прав кредитора и заранее ставит его в невыгодные условия.
Еще сложнее с движимым имуществом. Банки никак не защищены от ситуации, когда им в залог подсовывают угнанный автомобиль. Заместитель председателя правления СКБбанка Александр Кудрявцев считает, что необходимо законодательно закрепить процедуру регистрации залога движимого имущества: «Пока эта норма действует лишь в отношении недвижимости. Она позволила бы упорядочить залоговые взаимоотношения, уменьшить риски банков, а значит, понизить банковский процент».
Предложения банкиров давно лежат и в Госдуме,
и в правительстве России, и в Минфине. Много говорили об этом
и на прошедшей в Екатеринбурге межрегиональной банковской конференции
(см. «Закон буквы»,
К сожалению, в России банкротство до сих пор рассматривается не как способ оздоровления предприятий, а как механизм передела собственности. Геннадий Меликьян справедливо замечает, что если сейчас вывести кредиты из конкурсной массы, появится возможность применения новых схем для захвата собственности: «Мы открываем этим ворота для махинаций. Но искать эффективные решения в этой сфере все равно придется».
Слово — закон
Не хотелось бы кликать беду раньше времени. Да, пока
в экономике России все хорошо, и предпосылок для системного кризиса
нет. Но чуть качнись ситуация на мировых рынках, и масса проблемных
кредитов ударит по российской банковской системе. Это первое. Второе
— завуалированная просрочка не позволяет понять истинное состояние
финансовой системы, делает ее непрозрачной. Третье — не надо забывать
и о такой проблеме, как невозврат кредитов населением. Аналитики
пророчат: уже в этом году банки могут ощутить все последствия массовой
раздачи кредитов. На упомянутой банковской конференции приводилась
цифра: в некоторых банках просрочка по вкладам «физиков» доходит уже
до 10%. Если судебная система
Безусловно, решение проблемы лежит в юридической плоскости. Но, на наш взгляд, не только. Надо признать, что в российском обществе отношение к кредитным организациям в целом до сих пор остается негативным. Банки постоянно упрекают, в том числе и государственные чиновники, в том, что они плохо и мало инвестируют в экономику, что у них много бюрократии, и так далее. Такое публичное недоверие на высшем уровне власти трансформируется в недоверие и на микроуровне. Это отношение нужно менять. Надо перестать во всем подряд публично обвинять банковскую систему. Нужно формировать в обществе цивилизованную финансовую культуру: каждый собственник, менеджер, гражданин должен отвечать за свои финансовые обязательства. Это задача прежде всего банковского сообщества и, конечно, государства.
Дополнительные материалы:
 |
Валерий Заводов |
 |
| Василий Бабанов |
Валерий Заводов: «Чтобы остаться в системе страхования, банкам надо иметь хорошую прибыль и капитал. Просроченные ссуды ударяют по этому показателю. Поэтому банки начнут скрывать просрочку. Это — повод для системного кризиса»м
Василий Бабанов: «Пока есть доверие между держателями
депозитов и заемщиками, о системном кризисе говорить нельзя. Это
доверие могут разрушить только форсмажорные обстоятельства, то есть
финансовый кризис. Но предпосылок к нему нет»