Определимся с девушками
Почти
20 лет прошло с тех пор, как мы застряли в заданной нам семьюдесятью
годами советской власти жесткой матрице территориального развития. Она
устарела, поскольку создавалась под внутренние и внешние угрозы,
которые давнымдавно канули в Лету. Мы считаем, что настало время
задуматься над вопросом: какой должна быть в будущем территория России
и какое место в ней может быть отведено Уральскому региону? Составим
новую матрицу Очевидно, какой бы ни была стратегия развития страны в целом (а судя по инициативам высших органов власти, во внешней политике это экономическое, политическое и военное доминирование на пространстве бывшего СНГ, позволяющее оградить себя от хаоса и необоснованных претензий на приграничных территориях; и внятная, последовательная и стабильная энергетическая стратегия по отношению к Западу в обмен на доступ к перспективным рынкам), Урал при любом раскладе, по меткому выражению известного геополитика Вадима Цымбурского (см. «Пятая скрепа», «Э-У» № 11 от 22.03.04), будет играть роль «центральной скрепы», которая обеспечивает связанность территории. Связанность экономическую, позволяющую стране интегрироваться в глобальную экономику как на Востоке, так и на Западе, и, как следствие, политическую.
Для этого нужны коммуникации — дороги, логистические центры, трубопроводы, транзитные аэропорты. Понятно, что все это темы федерального уровня. Но Урал это не только точка транзита — это еще и важный источник стратегического материала, прежде всего нефти, и химической и металлургической продукции. Поэтому перед этим регионом ставится вторая задача — встраивать собственный промышленный комплекс в логистическую систему страны, а значит, возникает необходимость создания промышленной инфраструктуры внутри региона — энергетической и коммуникационной. И, наконец, можно много говорить о том, что Урал это ядро страны, скрепа и т.д. Но ядро не может быть крепким, пока оно состоит из слабо связанных между собой элементов. Пока же Урал как место для жизни людей — работы, досуга, потребления, образования — представляет собой разобщенное и по российским, и уж тем более по европейским, меркам пространство из нескольких городов-миллионников и пары десятков крупных «вторых» городов.
Итак,
новая матрица территориального развития Урала должна отвечать как
минимум двум задачам: создания инфраструктуры для развития промышленных
проектов и в широком смысле — для жизни. Основное внимание уделяется
пока промышленной составляющей. Эта сфера хорошо знакома и понятна
большинству специалистов, отвечающих за развитие территории еще с
советских времен. Но не будем забывать, что цель развития территории —
не только и не столько промышленные проекты. Их много в Нигерии и
Заире. А между тем добавленная стоимость оседает в Штатах и Европе.
Наша цель — сделать так, чтобы как можно больший пласт добавленной
стоимости, создаваемой на базе уральской промышленности, в регионе и
оставался. Для этого необходимо, чтобы люди, получающие зарплату и
дивиденды, жили и тратили деньги здесь.Территориальные зоны роста промышленного сектора мы определили. Для этого было проведено исследование трех с половиной сотен инвестиционных проектов, начатых в Уральском регионе в период 2003 — 2006 годов и запланированных на ближайшие годы (см. «Даешь десять процентов», «Э-У» № 38 от 16.10.06). Напомним основные итоги.
За
пять лет самых серьезных экономических успехов на территории Большого
Урала добились Тюмень (номинальный ВРП вырос в 4 раза), Оренбург,
Челябинск, Свердловск и Башкирия (рост ВРП — 2,2 — 2,9 раза). В то же
время Удмуртия, Пермский край и Курганская область отстали от средних
темпов прироста. Даже без учета будущих инвестиционных проектов в промышленности и других секторах экономики средний прирост ВРП Урала (не считая Тюменской области, ХМАО и ЯНАО) в течение трех ближайших лет составит 6% в год. Основным фактором роста являются инвестиционные проекты, которые были начаты в промышленном секторе в 2003 — 2006 годах. А если удастся реализовать хотя бы часть проектов, которые инвесторы запланировали на 2007 — 2008 годы, произойдет настоящий перелом. Внедрение даже половины этих проектов позволит вывести экономику региона в 2009 году на 10процентный уровень прироста.
Но этот рост не будет равномерным — самые большие бонусы получат Тюмень, Екатеринбург и Оренбург.
На среднем уровне будет развиваться промышленность остальных, за исключением Удмуртии и Кургана.
Переливать
из пустого в порожнее не будем — все проекты развития промышленной
инфраструктуры, начиная с очевидных и срочных (завершение строительства
четвертого энергоблока Пермской ГРЭС в Добрянке, достройка Белоярской
АЭС, строительство трубопроводов) и заканчивая долгоиграющими,
рассчитанными на перспективное развитие (железнодорожная ветка,
позволяющая осваивать проект «Урал промышленный — Урал Полярный» и
др.), известны. И логика их обоснования тоже проговорена неоднократно. Будет ветка, позволяющая осваивать Полярный Урал, — появится мощный кластер для роста металлургии. Будет достроена Добрянка — СУАЛхолдинг запустит свой проект БАЗ2 и т.д.
Реализация этих «очевидных» проектов — всего лишь вопрос времени. Проблема, на наш взгляд, в другом.
Проработка только этой модели развития экономики неизбежно приведет к еще большему расслоению регионов Урала по уровню ВРП и, в конечном счете, усилению миграционных потоков.
Можем ли мы оставить все как есть, то есть дать тем, кто «умирает», возможность мирно покинуть геоэкономическое пространство, а остальным — развиваться кто как сумеет? Конечно, нет. Сверхконцентрация населения в Екатеринбурге или Тюмени за счет сокращения жителей Кургана, Ижевска или Перми это такая же опасная и недальновидная цель, как перенаселение Москвы за счет вымирающих регионов. Если регионы сумеют создать основу для конкуренции с Москвой завтра, то послезавтра страна сможет конкурировать и с Европой за человеческий капитал. Но, к сожалению, пока перед Курганом и многими «вторыми» городами маячит вполне реальная перспектива вымирания.
Найдем место для жизни
По словам губернатора Пермского края Олега Чиркунова, на переговорах с управляющими компаниями крупных федеральных холдингов ему выдвигали три основных условия переноса штабквартир в Пермь: условия для жизни, условия для образования детей (причем котирующегося по мировым меркам) и удобная транспортная развязка. Безусловно, сегодня лучшим по этим критериям является Екатеринбург. Здесь самый высокий уровень развития инфраструктуры, высокая концентрация торговых, развлекательных, спортивных центров, самое большое число федеральных и международных сетевых операторов сферы торговли и услуг. Удобная транспортная развязка через аэропорт Кольцово позволяет перетянуть значительную часть пассажиропотока из соседних регионов. Благодаря расположению в Екатеринбурге относительно большего количество штабквартир федеральных компаний и политических структур (консульств и представительств) открыто наибольшее количество прямых рейсов с другими странами. Наконец, здесь в полтора-два раза выше частота железнодорожных рейсов в мегаполисы и крупные города региона, в несколько раз выше объемы грузоперевозок и оборота оптовой торговли по сравнению с другими крупными областными центрами Урала. И дальше спираль раскручивается сама собой: деловая активность и хорошие условия для жизни привлекают людей из других городов, штабквартиры компаний, бизнес, туристов.
Фактически Екатеринбург уже занял место центра региональной логистики и самой крупной точки концентрации штабквартир.
Следующий и, вероятно, последний кандидат в пределах Урала — Тюмень, совершившая самый сильный рывок в экономическом развитии за последние несколько лет. Это произошло главным образом благодаря перераспределению сверхдоходов от нефтегазовых потоков всего северного региона именно в пользу «столицы деревень».
Итак, казалось бы, явные лидеры определены. Стоит ли другим областным городам биться за роль центров деловой активности? При нынешней модели развития — да. Но тогда, очевидно, будет одиндва победителя и множество побежденных. А в конечном счете, проигравшими окажутся жители этих городов и регионов. Помните, за что герой фильма «Игры разума» Джон Нэш получил Нобелевскую премию? В фильме эта ситуация смоделирована таким образом: если все мужчины попытаются завоевать расположение самой красивой девушки, проигнорировав ее подруг, то в итоге победит лишь один, все остальные окажутся проигравшими, поскольку ни одна из подруг не захочет оказаться в положении «запасного варианта». Выиграть можно, достигнув «точки равновесия по Нэшу», заранее определившись с девушками.
И в развитых странах такое определение уже произошло. Поэтому французская провинция в массовом порядке не стремится мигрировать в Париж. Для того чтобы добиться подобного баланса, и нужно заняться созданием инфраструктуры для жизни, связкой городов, формированием единого пространства для жизнедеятельности.
В нашем понимании инфраструктура должна быть направлена на удовлетворение спроса на качество жизни прежде всего со стороны среднего класса, составляющего основу потребления и основу рынка квалифицированной трудовой силы в развитой экономике. И это не поликлиники советского типа, в которые влито несколько дополнительных миллиардов по линии нацпроекта, это — качественная частная медицина. Это — не элитные, но в то же время и не бесплатные школы, причем с хорошо оплачиваемыми и квалифицированными педагогами. И, наконец, это частные детские сады, современные торговые центры, спортивные комплексы, горнолыжные трассы и т.д. Чтобы выстроить эту инфраструктуру, нужно создать условия для прихода в этот сектор частного капитала. А для этого в свою очередь необходимо сформировать относительно дешевую и качественную инфраструктуру для бизнеса, причем ориентированную именно на торговлю и услуги.
Под эту задачу в течение 2006 года аналитический центр «Эксперт Урал» провел исследование уровня качества и стоимости инфраструктуры для бизнеса крупных областных городов и «вторых» городов региона численностью от ста до полумиллиона жителей. Результаты первого проекта будут опубликованы в январе будущего года, а итоги изучения потенциала «вторых» городов были представлены в предыдущем номере (см. «Посторонним вход», «Э-У» № 47 от 18.12.06).
Один из важнейших выводов, полученных в результате работы над этими проектами, заключается в следующем: уровень развития деловой инфраструктуры не зависит от масштабов города. Зачастую привлекательные с точки зрения потребительского спроса города, такие как Уфа, Челябинск, Магнитогорск, Серов, Орск, Нефтекамск, Первоуральск, имеют недостаточно высокий показатель деловой инфраструктуры. Но по крайней мере, здесь есть потенциал. А вот как быть с городами, где градообразующие предприятия приказали долго жить? Среди них, например, Воткинск, Глазов, Златоуст, Курган. Не строить же в каждом из них по атомной электростанции.
Свяжем города
Эффект, который каждый из городов Урала получил от прихода сетевых компаний потребительского рынка, переоценить сложно. Именно им города обязаны взрывным ростом цен на коммерческую недвижимость, увеличением спроса на кадры. Похожее происходило в послевоенной Германии, когда охота за головами в производственном секторе опустилась на уровень обычных рабочих и эмиссары от компаний колесили по всей стране, переманивая рядовой персонал. Освоив самые привлекательные крупные ниши, сетевики двинутся, а где-то уже двинулись, в малые города. Но дальше процесс освоения потребительского спроса упрется в естественную планку. Издержки на преодоление главного барьера для экономического взаимопроникновения регионов России — немыслимых по европейским меркам расстояний — перестанут компенсироваться высокой отдачей, и сектор услуг и торговли остановится.
Опыт решения проблемы расстояний и доступности в мире есть. Еще четверть века назад Франция разработала технологию LGV (линии, по которым курсируют высокоскоростные поезда, позволяющие развивать скорость до 300 км/час). Ктото приобрел потом эту технологию, а кто-то, например Германия и Япония, разработали собственные проекты.
Директор департамента регионального социально-экономического развития и территориального планирования министерства регионального развития РФ Юрий Перелыгин утверждает: национальная программа Южной Кореи позволит через два десятка лет преодолевать жителям 400 километров от Сеула до Пусана не за два с лишним часа, как сейчас, а за 30 минут. Кажется, это просто фантастика, учитывая, что мы сегодня, пробираясь по городу через автомобильные пробки на работу, тратим времени как минимум в два раза больше. Но именно этот путь обеспечения доступности и есть самый эффективный. Никакая авиация не способна выдать такую скорость передвижений, хотя бы в силу ограничений на строительство аэропортовой инфраструктуры, затраченного времени на прохождение систем безопасности и так далее. Можно ли связать крупные города Урала, находящиеся на расстоянии в 300 — 400 км, такие как Пермь, Екатеринбург, Челябинск, Тюмень, часовой доступностью? Вполне.
Нельзя сказать, что подобные решения совсем не обсуждаются в России. РЖД уже объявила конкурс на покупку четырех скоростных поездов для маршрута СанктПетербург — Хельсинки скоростью до 220 км/час. Правда, непонятно, почему именно 220? Разрабатываемая сейчас Европой на смену LGV технология AGV позволит скоростным поездам в Европе преодолевать расстояния до 1 тыс. км уже со скоростью 350 км/час. Для России с ее огромными расстояниями можно было бы в качестве национального проекта смело рассматривать покупку такой технологии, не довольствуясь вчерашними разработками.
Ее внедрение на Урале позволило бы сразу получить два мощных эффекта: единый рынок потребления как минимум в 4,5 млн человек (с учетом только областных центров) и единое пространство для жизни, которое позволит сохранить и придать новый импульс «вторым» городам. Добавив сюда малые города, мы получим в перспективе единый рынок в 10 млн человек. Чем не конкурент Москве?
Правда, тогда придется пересмотреть само понятие «Урал»: вероятно, находящиеся на расстоянии в тысячу километров Пермь и Оренбург связывать смысла нет, однако Оренбург вполне успешно может быть встроен в иную схему интеграции, например с Казахстаном.
И в этом контексте не возникает проблем с нахождением новой роли депрессивного Кургана в региональном распределении добавленной стоимости: если в промышленное развитие он по объективным причинам не вписывается, то объединение его транспортной сетью с близлежащими городамимиллионниками способно придать такой импульс развития, какой не придаст ни один суперпроект в промышленном секторе.
Следующий шаг — связанность областных центров и «вторых» городов, которые, как мы прогнозируем (см. «Посторонним вход», «Э-У» № 47 от 18.12.06), в ближайшие три года станут новыми зонами роста промышленности и потребительского спроса.
Пока регионы даже не рассматривают подобных вариантов. Каждый ориентирован исключительно на собственный промышленный рост. И стратегии развития, большинство из которых уже прошли защиту в министерстве регионального развития РФ, слабо коррелируют между собой. И уж тем более не учитывают возможностей для взаимной интеграции.
Соберем низковисящие фрукты
Подведем итоги. Как бы ни развивалась страна в ближайшие десятилетия, Уральский регион будет выполнять роль связующего звена территории, и в этом смысле именно здесь, вероятнее всего, будут строиться основные логистические узлы. Интеграция экономики региона будет идти по модели промышленного развития. Рано или поздно инфраструктура этой модели (энергетическая и транспортная) будет создана. Пессимистичную модель мы не рассматриваем, поскольку это прямой путь к дезинтеграции всей страны.
Но если мы хотим достичь нового качества развития, то должны двинуться дальше и задуматься над тем, чтобы оставить в регионе тот пласт добавленной стоимости, который через зарплаты и дивиденды перераспределяется в потребительский сектор. Для этого необходимо решить задачу связанности территории транспортной инфраструктурой.
Нас могут обвинить в том, что мы забыли огромный инновационный кластер. Мы сознательно оставили его за рамками исходя из приоритетов. Сначала надо, как говорят японцы, собрать низковисящие фрукты — вложиться в промышленную инфраструктуру (если закончатся нефтегазовые доходы и начнется спад в металлургии, на инновации денег при любом раскладе не хватит), затем создать условия для жизни (инновации в Нигерии никому не нужны) и уже потом, а если останутся время и деньги — параллельно с первыми двумя задачами — карабкаться на вершину дерева и рвать плоды инноваций.
Как растут уральские регионы: итоги года и первой пятилетки
За 2006 год совокупный реальный ВРП Урала (без учета ХМАО и ЯНАО) по прогнозу исполнительного комитета Межрегиональной ассоциации «Большой Урал» вырастет на 6,7% против 6,9% в 2005 годуСамые высокие темпы роста уже несколько лет держит юг Тюменской области. Основной фактор роста — инвестиции в инфраструктуру со стороны регионального бюджета благодаря полученному бонусу от перераспределения в рамках тюменской «матрешки» доходов нефтегазовых северов, а также активность крупнейших промышленных компаний (промышленность по итогам 2006 года вырастет на 11 — 12%, это самый высокий показатель по региону). Прирост ВРП юга Тюменской области в 2006 году также выше остальных субъектов, наши прогнозы на ближайшие три года, опирающиеся на анализ начатых в субъекте инвестиционных проектов, еще оптимистичнее: Тюмень имеет все шансы увеличить темпы роста ВРП до уровня выше 10% в год.Серьезных успехов добился Оренбург: темпы роста ВРП по итогам прошедшего года составили 6,9% против 4,3% в 2005 году, что является результатом крупных инвестиций компаний ТЭК. Оренбургская область поддерживает также самые высокие темпы роста машиностроительного комплекса на Урале.
Быстрее, чем в среднем по региону, рос ВРП Челябинской области: рост номинального ВРП за пять лет — в 2,9 раза, прирост реального за последние два года — в среднем на 7,4% ежегодно. Двигателем роста ВРП попрежнему остается промышленность, причем в этом году по данному показателю Челябинск уступает разве что Тюмени.
В группу регионов со средним приростом как по итогам последнего года, так и по итогам последних пяти лет попали Свердловская область и Башкортостан.
Правда, Свердловская область отличается от других субъектов существенно более высоким (если не считать севера Тюменской области) уровнем денежных доходов населения — 10 тыс. рублей в текущем году, а также самым высоким темпом роста номинального показателя. Совсем немного по уровню доходов отстает Пермский край. В группе субъектов со средним доходом находятся Башкортостан и Челябинская область (около 8 тыс. рублей), причем темпы роста здесь ниже, чем в среднем по региону. Сильно отстают Оренбургская и Курганская области, а также Удмуртия, где уровень номинальных доходов в месяц составляет 5 — 6 тыс. рублей
Относительно более низкий показатель прироста ВРП как по сравнению со средним по Уралу и Западной Сибири, так и по сравнению с российским уровнем — у Пермского края, Удмуртии, Курганской области.
Таким образом, за пять лет разрыв в размере ВРП между Свердловской областью и Пермским краем, между Башкортостаном и Удмуртией увеличился на 20%; между Тюменской областью и Пермским краем — наоборот, сократился вполовину.