Зеркало для президента
«Цель новой элиты — не просто захват собственности, а воссоздание государства как мегакорпорации, тотально контролирующей экономические и общественнополитические процессы», — таков был наш прошлогодний прогноз (см. «Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди», «Э-У» 48 от 20.12.04).
Мы не ошиблись. Достаточно упомянуть остановку рыночных преобразований в электроэнергетике, присоединение Сибнефти к Газпрому, создание псевдоконкурентной среды на рынке обязательного медстрахования, где колоссальные денежные потоки «попилены» между десятком компаний, близких к правительству и монополиям. Запуганный сюжетом про Ходорковского с Лебедевым, крупный бизнес принципиально не высказывается по политическим проблемам: перечитайте, какие подобострастные песни поет Алишер Усманов (см. «Рождение гиганта»). Региональное и муниципальное предпринимательство конкурирует не повышением производительности, а за место в коррупционных системах (см. «Не дают жилья России»).
Стране угрожает потеря конкурентоспособности в глобальной системе. Но на верхушке властной вертикали делают вид, будто не понимают, что «конкурентоспособность» и «конкуренция» — слова однокоренные. Может, и действительно не понимают: сам Владимир Путин был, по большому счету, назначен президентом в результате «авторитарного проекта, который явился логическим продолжением и следствием проекта „Ельцин1996“ (Михаил Ходорковский, „Левый поворот“).
Не зная и страшась конкуренции, руководители государства монополизируют и политическую систему. Стоило народу „показать оскал“ по поводу монетизации социальных льгот — его отлучили от политики, трусливо предложив взамен всенародных выборов ручного зверька по кличке „Общественная палата“. Губернаторы фактически назначаются Кремлем, ликвидированы мажоритарные округа на выборах Госдумы, проводится зачистка партий, поднят порог их прохождения в парламент. Тех, кто посмел угрожать партии власти, прижимают к ногтю: стоило Российской партии пенсионеров догнать „медведей“ на муниципальных выборах, а коегде и победить их, на нее начались гонения.
Все эти пошлые приемчики немедленно копируются в регионах под предлогом усиления вертикали власти. Тысячи хилых муниципалитетов, народившихся с реформой местного самоуправления, впадают в экономическую и, следовательно, политическую зависимость от региональных властей. И потому вынуждены сноситься с бизнесом, опираясь не на закон, а на неформальные отношения: ты мне — я тебе (см. „Чужим здесь делать нечего“).
Нашим правителям плевать и на то, что у руля муниципалитетов, как правило, плохо образованные посредственности (ведь реформаторы не потрудились подумать о том, где взять десятки тысяч квалифицированных ситименеджеров), а во главе регионов осталась махровая бюрократия родом из командноадминистративного позавчера. Главное: обезопасить себя от конкуренции.
„Я хочу обратиться и к правительству, и к руководителям регионов, к депутатам прежде всего законодательных собраний — нужно сделать все, чтобы разбюрократить принимаемые решения в этой (строительной. — Ред.) сфере. Ничего невозможно добиться! На уровне кланов, я иначе назвать не могу, все стопорится, не пускают, не дают развиваться бизнесу“, — сетовал недавно президент. А что вы, Владимир Владимирович, сделали на своем рабочем месте для устранения условий воспроизводства коррупции и развития конкуренции? Это же ваша вертикаль власти, ваше зеркальное отражение!
Напрашивается вывод: государство как корпорация — не средство, а самоцель. Так комфортнее бюрократии, ставящей привычку к тупой, ленивой монополии выше судьбы Родины и народа. Вот почему формула начала XX века „все в государстве, ничего против государства“, провозглашенная Бенито Муссолини, оказалась востребованной в России в XXI веке, когда мир вступил в постиндустриальную эпоху и стал гораздо разнообразнее и динамичнее.
Уж не обессудьте, родимые, если, возжаждав свободного творчества и под давлением внешнего глобализованного мира, россияне вынесут вас на свалку истории.