Золото России

Ямало-Ненецкий автономный округ сегодня постоянно привлекает внимание инвесторов, властей, СМИ: здесь заявлено много крупнейших долгосрочных проектов, в том числе мирового масштаба. Среди них разработка труднодоступных месторождений нефти и природного газа на полуострове Ямал и прилегающем шельфе, строительство мощностей переработки попутного газа, прокладка Северного широтного хода. О том, как идет реализация этих проектов, губернатор Ямала Дмитрий Кобылкин рассказал на пресс-конференции в Тюменском офисе агентства Интерфакс.

Без популизма

- Дмитрий Николаевич, все заявленные на Ямале проекты имеют большой горизонт планирования. Какие этапы заложены на этот год, что важно сделать сейчас?

- 20 сентября Сибур-Холдинг запустил в ЯНАО Вынгапуровский газоперерабатывающий завод и состыковал трубы в рамках строительства продуктопровода по маршруту Пуровский завод переработки конденсата - Тобольск-Нефтехим. Мощности Вынгапуровской компрессорной станции, на базе которой построен завод, составляли 700 млн кубометров ПНГ.

А сейчас это 2,4 млрд кубометров, причем извлечение целевых фракций достигает 99%. Мы вплотную подошли к решению проблемы, над которой работали многие годы: у нас появилась возможность собирать и утилизировать практически весь попутный газ. Значит, золото, сгоравшее в факелах, будет превращаться в настоящее золото для России.

- Однако запуск Бованенковского нефтегазоконденсатного месторождения, анонсированный на май - июнь этого года, отложен. Почему?

- С технологической точки зрения месторождение готово. Просто не хочется заниматься популизмом. Ни у нас, ни у руководства Газпрома нет задачи как можно скорее перерезать ленточку, не достроив какой-то объект, не завершив благоустройство, рекультивацию и так далее. Есть задача сделать образцово-показательный промысел. Потому что это самый большой промысел в России, его запасы оцениваются в 4,9 трлн кубов газа. Так что торопиться не будем, откроем в октябре.

- В проекты разработки углеводородных месторождений на полуострове Ямал и в Карском море активно включаются иностранные инвесторы: французская Total, которая работает в партнерстве с Новатэком, американская ExxonMobil в партнерстве с Роснефтью. Интерес проявляет и индийская ONGC. Как складываются отношения с иностранцами, готовы ли они делиться технологиями? И не опасаетесь ли вы развития сценария, который мы наблюдаем при освоении Штокманского месторождения: его разработка затягивается из-за неопределенной позиции иностранных инвесторов?

- Я не вижу барьеров, которые мешали бы нам найти общий язык с иностранными партнерами, работающими на территории Ямала. Вы проводите параллель со Штокманом. Честно скажу, как геофизик я не совсем понимаю этот проект: плато находится очень далеко, примерно в 500 километрах от береговой зоны. Поэтому он и идет сложно, уже более двадцати лет. На Ямале все месторождения расположены близко к материку, и это совершенно другая экономика. Мы сумеем все освоить, в том числе и вместе с иностранными партнерами, - у меня сомнений нет. Что касается технологий, то не стоит надеяться только на иностранные компании. Конечно, мы многому у них учимся, но нельзя отбрасывать и собственные возможности. Совсем недавно Уралмаш представил новую буровую установку закрытого типа для работы в арктической зоне. Когда мы по 8 часов мерзли на буровой, мы не могли даже мечтать об этом. А сегодня хоть в майке работай. Это же фантастика!

- Этой весной вы поддержали проект строительства продуктопровода Ямал - Поволжье, который инициировали власти Башкирии и Татарстана. Это не противоречит планам развития собственной газохимии?

- Этот вопрос мне задавали многие. На первый взгляд непонятно, зачем я отдаю конденсат, когда его можно здесь перерабатывать. Но давайте рассуждать здраво. Татарстан - очень сильный регион, регион-донор, внутренний продукт которого в два раза больше, чем Ямала. И именно за счет химической промышленности. У них огромный человеческий потенциал, высокий профессиональный уровень специалистов в этой области. Да, я могу на нашей земле начать создавать эту отрасль с нуля. Но это же не одно поколение нужно воспитать, чтобы вырастить нефтегазохимиков. Поэтому я и говорю: мы отдаем вам конденсат, вы сделаете из него химическую продукцию и повезете обратно в порт Сабетта, через который мы экспортируем ее в страны АТЭР, Европы, Северную Америку. Мы не потеряем ни в налогах, ни в рабочих местах.

Дело жизни

- В июле этого года в поселке Сабетта началось строительство морского порта. Вы предлагаете продлить до него Северный широтный ход. В чем замысел?

- Северный широтный ход - один из основных проектов, которые мы планируем реализовать на территории Ямало-Ненецкого автономного округа. Речь идет о строительстве широтного хода с последующей перспективой развития порта Сабетта. Мы хотим построить не просто монопорт, а многофункциональное сооружение в арктической зоне. Идея вынашивается давно, и мы здорово надеялись на федеральные деньги, даже вошли в федеральную целевую программу. Помешал кризис 2008 - 2009 годов. Теперь же, сделав все расчеты, мы пришли к выводу, что сможем увлечь этой идеей частный капитал. Мы убеждены: можно построить уникальный мостовой переход через Обь и железную дорогу протяженностью 320 км на условиях государственно-частного партнерства.

- Кто-то уже заинтересовался?

- Мы собирали пул потенциальных инвесторов в Салехарде, и каждый говорил о том, что этот проект «живой». Китайские, чешские компании готовы предоставить финансирование хоть завтра. Но в условиях мировой финансовой нестабильности я не хочу брать валютные риски: проект ведь длинный. Мне гораздо комфортнее работать с нашими банками. Мы ведем переговоры с ВЭБ, Сбербанком, Газпромбанком.

- Каковы перспективы загрузки хода?

- Это самый главный вопрос. Просчитывая проект, мы ориентируемся пока только на углеводородное сырье. В расчет ресурсную базу Полярного Урала не берем, это своего рода козырь в кармане: достанем, когда придет время. Расчеты доставки углеводородного сырья говорят о том, что 12 - 15 млн тонн по этой ветке мы можем возить. А если рассмотреть возможность транспортировки продукции металлургов с уральских заводов? Они получают доступ в международный порт, причем с одинаковым расстоянием до Европы, Азии и Северной Америки. Это выход в море для всего бизнеса на Урале. И это, наконец, возможность снять огромную нагрузку, которую сегодня несет Транссибирская магистраль. Поэтому я хочу открыть Северный морской путь, для меня важнее ничего нет, это, может, дело моей жизни. Для России сейчас транспортная инфраструктура важна как никогда. Северный морской путь - это соединение рынков Европы с рынком Азии. Обратите внимание: товарооборот между Европой и Китаем составляет 567 млрд долларов.

В странах АТЭС живет 4 млрд человек из семи, и на каждого человека там приходится четыре морских контейнера в год. Вы можете себе представить, какой это оборот? И Россия должна стать транзитом для этого оборота. Мы просто обязаны проложить этот путь.

- Сейчас много говорят о падении добычи нефти в Западной Сибири, в том числе и на Ямале. Ваша точка зрения: как можно эту проблему решить?

- Да, объемы добычи нефти становятся меньше, но на Ямале (у нас месторождения находятся на юге) по сравнению с Ханты-Мансийским округом добыча еще держится. Наши нефтяники, поверьте, все прекрасно понимают, они знают, как увеличить нефтеотдачу. Но у них экономика на первом плане, они привыкли иметь окупаемость скважины на горизонте 6 - 7 лет. Представьте себе стакан нефти, так вот мы сегодня извлекаем всего на один сантиметр собственно сырья, все остальное - вода. То есть добываем ведро воды с пленкой нефти. Нужны технологии. Не можем сами - надо иностранцев звать, у них есть хороший опыт работы на обводненных месторождениях. У них совершенно другая философия, другие зарплаты, другая себестоимость. Это дороже, тяжелее, но они все извлекают из земли. И Ямал будет двигаться именно в этом направлении. Мы не дадим России провалиться в добыче нефти. Мы будем запускать новые месторождения, для этого сейчас и идет огромная работа. Вопрос в том, что мы оставим после себя, какая будет экология. И над этим надо тоже думать.

Генеральная уборка

- Не так давно на острове Белый по вашей инициативе была проведена экологическая акция, которую назвали «генеральной уборкой». Что заставило вас обратиться к этой теме?

- Я своими глазами видел, что натворили с природой во времена Советского Союза. Да, тогда было важно проводить геологическую разведку. Но только сегодня мы понимаем, какими методами это было сделано. Возможно, планы по уборке и были в головах у тогдашних руководителей, но из-за развала Советского Союза мы все это прозевали. И сейчас там лежит огромное количество бочек, тонны металла. Когда это все видишь, становится страшновато. Ведь эта зона прилегает к Карскому морю, откуда выходят и моржи, и белые медведи. Один ненец мне рассказывал: белый медведь постоянно нападал на людей, задирал оленей, и местные были вынуждены его застрелить. На теле медведя нашли множество шрамов: зверь все время напарывался на острые предметы - остатки деятельности человека.
Мы начали думать, что с этим делать.

В федеральную программу финансирования, к сожалению, не вошли. Начали работу за свой счет, честно говоря, я не понимал, сколько вообще это может стоить. Поэтому созвали волонтеров-экологов. И наши же ребята, ямальские студенты, предложили вот такую экспедицию. Применять технику там сложно, потому что природа очень ранимая, в основном пришлось работать вручную. Но молодежь загорелась этой темой! Мы привезли туда часовню, поставили в честь моряков, которые погибли в период Великой Отечественной войны в этой зоне. Отгрузили две баржи с металлоломом, ребята захотели деньги от его сдачи передать в детский благотворительный фонд. Так получилась еще и благотворительная акция.

- В октябре на Ямале пройдет третий международный Арктический форум. Какова его повестка?

- Это мероприятие проводит Русское географическое общество. Ожидаем от 600 до 1000 гостей. Тема звучит так: «Арктика - территория диалога». Наша задача - привлечь внимание к этой зоне. Мы считаем, что у Ямала есть все права на то, чтобы сказать: мы ближе всех подошли к освоению арктических рубежей. Шельфы для нас - это не завтрашний день, а реальность. Очень важно, чтобы международное сообщество это понимало. Важно доказать, что Россия не белая ворона на международной площадке. Чтобы у мировой общественности не было ощущения, что мы никому ничего не показываем, потому что мы можем испортить экологию.

А такое отношение может сложиться у Гринписа, у Америки. Вот мы и должны продемонстрировать, что выходим в Арктику с новейшими технологиями и каждый наш шаг в Арктике инновационен.

- Власти Ямала вообще уделяют внимание науке, вот в апреле этого года в Салехарде прошла первая конференция по мерзлотоведению.

- Да, мы собрали на эту конференцию ученых из 35 стран. Я хотел, чтобы эта конференция была международной. Мерзлотоведение - это, наверное, одна из основных наук, которая ответит на вопрос: а надо ли строить города на Ямале, как будет вести себя мерзлота? Наука должна быть первична. Мы сегодня строим, и видим, что у нас есть места, где на самом деле подтаивает грунт и мы его искусственно поддерживаем. Ничего в этом страшного нет, технологии с каждым днем развиваются, Крайний Север, безусловно, имеет право на жизнь, но осваивать его надо по-умному. В арктической зоне, там, где сосредоточен уникальный запас углеводородного сырья на сотни лет эксплуатации, ученые должны работать обязательно. Чтобы потом мы не мучались вопросом, где и в чем просчитались.