Траектория регресса
Деформирование региональных отделений РАН поставит под удар не только науку, но научное сопровождение оборонной промышленности, здравоохранения, противодействия техногенным, экологическим, космическим угрозам, а значит, национальную безопасность страны.В последней версии правительственного законопроекта о реформировании Российской академии наук остается открытым вопрос о статусе ее региональных отделений. Не исключена возможность если не упразднения этих форпостов академической науки на огромных территориях Урала, Сибири и Дальнего Востока, то во всяком случае лишения их статуса юридических лиц и отдельной строки в бюджете РФ. Реформаторы Академии, вероятно, не задумываются о последствиях подобного шага. Зато эти последствия очевидны для ученых. Низведение региональных отделений РАН до бесправных структур с неясными функциями оставит фундаментальную науку большей части России без системообразующего стержня. Но потери понесет не только наука.
Что потеряют регионы
С утратой самостоятельности региональных отделений РАН местным административным, образовательным и производственным организациям придется иметь дело не с консолидированным и структурно организованным партнером, а с разрозненными академическими институтами, к тому же управляемыми из Москвы. Благодаря подписанным в последние годы долгосрочным соглашениям сегодня УрО РАН плодотворно взаимодействует с администрациями регионов, где расположены наши научные центры. Такие соглашения заключены с правительствами целого ряда субъектов макрорегиона, в том числе Пермского края, республик Башкортостан и Удмуртия, Оренбургской области. С потерей УрО РАН юридического лица эти документы утратят силу. Отработка новых форм сотрудничества потребует времени, и важнейший ресурс инновационной экономики — ее научное обеспечение — с неизбежностью будет ослаблен.Академическая наука в регионах изначально была ориентирована на решение проблем территорий. Уральский филиал АН (УФАН) СССР создавался в 1932 году прежде всего для научной поддержки грандиозных планов индустриального освоения края и формирования на востоке страны второй угольно-металлургической базы — Урало-Кузбасса. Соседнее с нами Сибирское отделение организовано в 1957 году не только для фундаментальных исследований, но и для того, чтобы создать солидную научную основу для массированного освоения природных ресурсов и ускоренного наращивания производительных сил Сибири.
Сегодня перечень прикладных разработок ученых УрО РАН охватывает многие жизненно важные для региона сферы. Поскольку Урал — край металлургический, ограничусь примером из этой области. В Институте металлургии УрО РАН разработаны, изготовлены и внедрены на 11 крупных металлургических предприятиях уникальные инжекционные установки, благодаря чему можно на 10% снизить запыленность воздуха, на 5% — расход электроэнергии. Экономический эффект от использования только на ОАО «НТМК» (Нижний Тагил) и ОАО «ММК» (Магнитогорск) достигает 200 млн рублей в год. Уместно отметить, что академической науке пришлось отчасти взять на себя функции отраслевых институтов, не переживших кризис 1990-х годов.
Авторы законопроекта о реформировании РАН могут спросить: а причем тут Отделение, ведь с местными предприятиями и областным правительством академические институты могут сотрудничать и напрямую, без всяких посредников. Однако так кажется только со стороны. Ни отдельный институт, ни тем более отдельно взятая лаборатория не имеют возможности создать полную совокупность отделов и служб, необходимых для взаимодействия с министерствами и ведомствами (в том числе иностранными представительствами), для защиты интеллектуальной собственности и представления научной продукции на международных и отечественных форумах и выставках, таких как, к примеру, Иннопром. В задачи Отделения сегодня входит продвижение разработок уральских ученых на региональном, федеральном и международном уровнях. Кстати, наша выставочная деятельность заметно активизировалась в последнее время.
Сегодня Уральское отделение РАН — непосредственный участник создания инновационной среды, определения приоритетов развития регионов, разработки инновационных сценариев и методологии формирования региональной промышленной и социальной политики. Решение этих государственных задач требует соединения усилий специалистов разного профиля — экономистов, политологов, геологов, экологов. В случае изменения статуса Отделения станет невозможным координировать участие академических институтов в важнейших междисциплинарных проектах, таких как «Арктика» и «Урал промышленный — Урал Полярный», которые необходимы регионам для научного обеспечения социально-экономического развития и рационального использования природных ресурсов Арктической зоны.
Проблематичным станет партнерство академического сектора с научно-техническими центрами оборонного комплекса. Только недавно нам удалось восстановить разрушенные в 1990-е годы связи УрО с Росатомом, Роскосмосом, РФЯЦ-ВНИИТФ, ОАО «ГРЦ им. академика В.П. Макеева», НПО автоматики им. академика Н.А. Семихатова и другими флагманами отечественной наукоемкой промышленности. Теперь утвержденные программы сотрудничества снова повисают в воздухе.
Наконец, все региональные отделения РАН давно стали центрами культуры и образования на своих территориях. Сегодня невозможно представить Новосибирск без его «золотой долины» — Академгородка. А для Республики Коми, например, научный центр можно без преувеличения назвать одной из главных составляющих национальной идентичности. К слову, именно благодаря успехам геологов академического института мировое научное сообщество впервые услышало о северном городе с трудно произносимым названием Сыктывкар.
Под эгидой Отделения работает на наш регион и гуманитарная академическая наука. Нынешней весной в Екатеринбурге вышел первый том четырехтомной академической «Истории литературы Урала». В этом 600-страничном труде по существу прописана вся история духовного освоения Уральского края. Между прочим, на начальном этапе этот масштабный проект уральских историков и литературоведов не поддержали даже московские коллеги — Отделение историко-филологических наук РАН. Что уж говорить об отношении столичных чиновников к подобным «провинциальным» инициативам. А ведь вышедшая «История …» может стать визитной карточкой Урала, его духовной жизни. Если не Уральское отделение, то кто будет продвигать такие проекты?
Что потеряет региональная наука
Если региональные отделения РАН лишатся автономности, мы не сможем самостоятельно определять тематику исследований, планировать кадровую политику, расставлять приоритеты в развитии материально-технической базы. По существу будут утрачены стратегические приоритеты развития.Прервется поступательная линия саморазвития уральской академической науки от УФАН СССР до Уральского отделения РАН. Образование УрО РАН придало в конце 1980-х — начале 1990-х мощный импульс развитию региональной науки: в непростое перестроечное время появилась целая плеяда академических институтов в Екатеринбурге, Перми, Оренбурге, Челябинске, Ижевске.
С утратой самостоятельности региональных отделений вероятность появления новых академических подразделений в регионах практически сведется к нулю. Вряд ли удастся, к примеру, убедить столичного чиновника в необходимости создания в Пермском научном центре УрО РАН лаборатории фотоники — зато эта необходимость совершенно очевидна для Пермской научно-производственной приборостроительной компании, давнего партнера ученых академии.
Неизбежно пострадают и региональные направления исследований. Не секрет, что все действия по укреплению наших региональных центров мы предпринимаем в тесном сотрудничестве с местными властями. Если придется согласовывать каждый шаг с Москвой, вряд ли осуществятся, к примеру, наши стратегические планы по организации нового института комплексных исследований Севера в Архангельске или расширение академического стационара в Лабытнангах.
В рамках региональных отделений академическим ученым легче выполнять междисциплинарные исследования, которые сегодня приносят, пожалуй, самые ощутимые результаты. Как можно дирижировать ими из Москвы? Исчезнет также важнейший стимул саморазвития региональной науки — здоровая конкуренция. В составе Отделения научным коллективам нужно постоянно доказывать свою состоятельность в сравнении с коллегами, причем соревноваться приходится институтам различного профиля. Лучшего стимула для продуктивной работы коллектива трудно придумать. Чем это может заменить?
Снижение статуса отделений коснется буквально всех сторон жизни ученых, работающих в регионах. Затормозится строительство новых зданий институтов, покупку любого прибора придется согласовывать с Москвой. Под вопросом окажется финансирование многих региональных конкурсов и инновационных проектов, которое осуществлялось региональными властями на паритетных началах с УрО РАН.
Возникнет множество проблем, которые быстро решить не удастся: непонятно, на какой основе будут существовать созданные Отделением центры коллективного пользования научным оборудованием, как будет организована международная деятельность, субъектом которой выступало прежде всего Отделение — через него проходили многие международные проекты, заключались договоры о сотрудничестве.
А для социальной сферы утрата финансовой независимости Отделения станет просто катастрофой. Какое дело Москве до нашего оздоровительного лагеря «Звездный», который УрО РАН восстановило после разрухи 1990-х и где за лето сейчас отдыхает более 600 детей, а кроме того, регулярно проводятся молодежные научные конференции? Кто будет выполнять программу улучшения жилищных условий молодых ученых, в последние годы получивших через Отделение более 300 жилищных сертификатов?
По существу, нужно будет коренным образом перестроить всю академическую жизнь. А вот о научной эффективности и прорывных результатах придется забыть.
Что потеряет страна
Ни для кого не секрет, что академические институты в провинции часто работают эффективнее столичных. Это отметил на последнем Общем собрании Академии и вновь избранный президент РАН академик Владимир Фортов: «Чем дальше от центра Москвы, тем лучше в науке идут дела». Отмена автономии региональных отделений РАН как минимум обернется торможением развития академической науки, а затем ее фрагментацией и деградацией. Даже если отделения формально останутся в качестве неких аморфных образований, выполнение ими большинства функций будет невозможно. Академическая наука с нарушенной региональной инфраструктурой не сможет выполнять и свою основную миссию — генерировать новые знания, составляющие фундамент инновационной экономики.Деформирование региональной науки поставит под вопрос научное сопровождение оборонной тематики, здравоохранения, противодействия техногенным, экологическим, космическим угрозам, а значит, и национальную безопасность страны.
Вновь, как в 1990-е годы, станет актуальной проблема утечки мозгов, прежде всего талантливой молодежи. Период турбулентности, вызванной недальновидной реформой, продлится несколько лет, и вряд ли молодые перспективные ученые будут дожидаться его окончания. Скорее всего, они соберут чемоданы и отправятся за рубеж в поисках более благоприятных условий для работы. Страна потеряет еще одно научное поколение.
В заключение хотелось бы напомнить, что вскоре после Октябрьской революции также предпринимались попытки упразднить Академию наук. Ретивые администраторы новой власти объявили ее «старорежимной», «феодальной» организацией, исследования которой ничего не дают «делу социалистического строительства». Но эти планы большевистских реформаторов, к счастью, не осуществились. Даже тоталитарный режим был вынужден признать Академию национальным достоянием. Как высшему научному учреждению страны ей выделили огромные по тем меркам ресурсы, которые, в частности, направили на создание сети академических филиалов на местах. Массированная поддержка позволила академической науке резко нарастить свой потенциал, активно включиться в реализацию грандиозных индустриальных проектов 1930-х годов. Академия наук внесла весомый вклад в победу в Великой отечественной войне, в создание ракетно-ядерного щита, атомную энергетику и судостроение. В середине ХХ века Советский Союз во многом благодаря Академии вышел на лидирующие позиции в области космонавтики и ряда других ведущих направлений научно-технического прогресса. А в 1990-е годы, несмотря на все коллизии постсоветских трансформаций, академической науке удалось не только выжить, но и развиваться благодаря ее единству и организационному оформлению в виде региональных отделений.
Конечно, ссылки на прошлый опыт не могут быть главным аргументом при обосновании практических действий, рассчитанных на перспективу. Однако исторический опыт имеет значение не только потому, что позволяет извлечь уроки из прошлого. Прошлое создает так называемый «эффект колеи». И если выбор, который мы делаем сегодня, не вписывается в нашу траекторию движения, вряд ли нас ожидает успех.
___________
Валерий Чарушин - академик РАН, председатель УрО РАН.