Повернуть, потом разгоняться
Фото - Андрей Порубов |
Чтобы охарактеризовать уровень развития информационных технологий в органах власти, приведем несколько цифр. Только 70% ведомств имеют интернет-сайты. Из них 80% не содержат полного спектра необходимой информации, а обновление ее происходит нерегулярно и несистемно. Лишь половина министерств и ведомств работают над формированием территориально-распределенных сетей, к сетям обмена электронными данными подключены только 35% персональных компьютеров. Доступ к интернету имеют не более процента сотрудников всех федеральных органов власти, включая территориальные подразделения. В 74 субъектах РФ определены органы, ответственные за информатизацию, но концепции и конкретные программы утверждены лишь в 53% из них, а реализуются в 27%.
Низкий уровень развития ИТ в органах власти — вопрос тактики. Во всяком случае понятно, каким образом можно подхлестнуть процесс: активизировать административную реформу, увеличить объем финансирования ИТ, скоординировать ведомственные бюджеты, усилить контроль за расходованием средств и так далее. Но есть проблема более глобального свойства.
Автоматизация деятельности государства и построение «электронного правительства» — отнюдь не одно и то же. Усилия российских чиновников направлены на наращивание эффективности деятельности самого государства, в то время как общемировые принципы в первую очередь подразумевают пересмотр его функций. В мире под e-government понимают открытость общественно значимой информации, контроль граждан за деятельностью госаппарата, создание максимально комфортных условий для взаимодействия бизнеса и населения с государством. «Электронное правительство» по-русски —; это старая система взаимоотношений власти и населения, оснащенная новыми информационными технологиями.
Об этом говорит хотя бы структура расходов государства на автоматизацию. В последнем рейтинге ведомств по затратам и эффективности информатизации, подготовленном CNews Analytics, первые три строчки занимают Федеральная налоговая служба, Федеральная таможенная служба и Минтранс. А вот на уровне субъектов федерации и муниципалитетов, то есть там, где государство непосредственно взаимодействует с населением, внедрение информационных технологий буксует. Так, возможность подачи электронной налоговой декларации реализована около двух лет назад и повсеместно используется десятками тысяч юридических лиц: государство заинтересовано в скорейшем получении информации от налогоплательщиков и готово облегчить им процесс. В то же время возможность обращения граждан к властным органам через веб-сервисы реализована лишь в считанных субъектах РФ, а отследить прохождение собственного заявления нельзя нигде. При том что технологически и финансово организовать подобный сервис на порядок легче, чем налоговую отчетность он-лайн. Еще пример: электронные таможенные декларации действуют с лета этого года и к концу 2005-го будут применяться повсеместно, а социально-платежные карты существуют в виде нескольких пилотных проектов на всю РФ.
Подобных сравнений — множество. Вывод: государство автоматизирует собственную деятельность таким образом, как это нужно самому государству. Это не дает видимого эффекта для граждан, а значит, ставит под сомнение целесообразность расходов на ИТ со стороны общества.
Прежде чем наращивать темпы автоматизации, государственной власти следовало бы пересмотреть принципы взаимоотношений с обществом и бизнесом. Если они останутся прежними, «электронного правительства» в России не будет, какой бы высокотехнологичной ни становилась деятельность государства.