Охотники за «черным золотом»

«Никакая работа не может быть настолько срочной, чтобы нельзя было обеспечить ее безопасность», — гласит девиз компании Salym Petroleum Development (SPD), совместного предприятия англо-голландской Royal Dutch/Shell и ОАО НК «Эвихон» (дочернего предприятия англо-российской Sibir Energy). В день визита российских и иностранных журналистов на месторождения SPD (компания работает вблизи поселка Салым Ханты-Мансийского автономного округа) на одной из ее площадок произошло ЧП: российский рабочий спрыгнул с бетонной сваи и сломал ногу. «Зачем он это сделал? Ведь мог же спокойно спуститься по лестнице, не подвергая себя опасности. Это неправильно», — сокрушенно качал головой генеральный директор SPD Дэйл Роллинз.

Охрана здоровья, труда и окружающей среды — один из главных принципов, на которых строится работа не только SPD, но и других иностранных компаний. Требования к рабочим строги. Самые «знаковые»: скорость на автомобиле в пределах лицензионной территории — не выше 40 км/час, за пределами — 60 — 70 км/час, водитель и пассажир обязательно должны пристегиваться ремнями безопасности. Ежемесячно в вахтовом лагере компании устраивают учебную пожарную тревогу.

А еще в SPD строго запрещено употребление алкоголя. «Наши мужики сначала посмеивались, мол, в других компаниях тоже запрещено, но ведь помаленьку пили, и нефть после этого также качалась. Но потом поняли: с менеджерами компании (почти все они — иностранцы) шутить опасно. Не соблюдаешь правила — увольняют. Причем если в комнате или вагончике находят бутылку водки, увольняют всех проживающих без разбора. Конечно, были недовольные», — рассказывает один из «ветеранов» совместного предприятия.

Пример SPD хорошо показывает особенности работы зарубежных инвесторов на российском нефтяном рынке. Лицензия на месторождения еще не гарантирует успех: нужно ломать российский менталитет «снизу», от подрядчиков до рабочих, и приспосабливаться к правилам игры, диктуемым «сверху» — российскими органами власти.

Полоса препятствий

Тендер по Салымской группе нефтяных месторождений (Западно-Салымское с запасами по категории С1-С2 до 113,3 млн тонн, Верхне-Салымское —; 21,3 млн тонн, Ваделыпское — 18 млн тонн) компания Shell выиграла еще в 1993 году, получив право долевого (вместе с «Эвихоном») участия в ее разработке. В 1996 году учредили совместное предприятие Salym Petroleum Development. Но вплоть до 2003 года работы по освоению месторождений практически не велись. В Shell ждали заключения соглашения о разделе продукции (СРП подразумевает льготный налоговый режим: перенос основного налогового бремени на период, когда инвестиции окупаются) и разрешения на 100-процентный экспорт нефти.

Между тем зимой 2003 года правительство РФ приняло решение о заключении СРП лишь в исключительных случаях, и Салым в эту категорию не попал. Крест, поставленный на СРП, стал первой серьезной неприятностью для Shell. В конце марта — начале апреля 2003 года проверку работы компании на Салымских месторождениях провело министерство природных ресурсов РФ. В результате Salym Petroleum Development предъявили ряд серьезных претензий. Главная — за девять с лишним лет компания практически не вела работы по освоению и доразведке Салыма, а объем инвестиций в 2002 году не превысил 12,9 млн долларов (34% от запланированного). По лицензионному соглашению уже в 2003 году добыча на Верхнем Салыме должна была составить 600 — 700 тыс. тонн нефти. В июле 2003 года Минприроды пригрозило совместному предприятию Shell и «Эвихона» отзывом лицензии и выдало предписание приостановить на Верхне-Салымском месторождении работы, связанные с бурением и добычей нефти.

Shell развила бурную деятельность. Предписание Минприроды оспорили в арбитражном суде Москвы. А в начале сентября 2003 года состоялась встреча президента РФ Владимира Путина и председателя комитета управляющих директоров концерна Royal Dutch/Shell Филипа Уоттса, где главу государства заверили: Shell намерена наращивать вложения в российские проекты, в том числе в нефтегазодобычу (включая разработку Салымских месторождений). Владимир Путин в свою очередь обещал: для иностранных инвесторов в России будут создаваться «стабильные условия».

Кипучая работа

После встречи руководства Shell с президентом страны главные неприятности SPD закончились. В том же 2003 году акционеры оперативно утвердили общий бюджет разработки Салымских месторождений. Как сообщил гендиректор SPD Дэйл Роллинз, он составляет 1,25 млрд долларов, из них инвестиции в проект — 650 млн долларов на конец 2005 года. За 17 месяцев работы компания построила на Западном Салыме автомобильную дорогу в 50 км, пять мостовых переходов, ЛЭП и трансформаторные подстанции, промысловые резервуары, кусты скважин, вахтовый лагерь, вертолетную площадку. В декабре 2004 года, на год раньше срока, установленного лицензионным соглашением, на Западно-Салымском месторождении началась добыча нефти. По технологической схеме в 2005 году добыча на этом лицензионном участке составит 138 тыс. тонн нефти. На Верхнем Салыме в этом году планируется добыть 183 тыс. тонн. На Ваделыпском месторождении первая нефть будет получена в следующем году.

Пока нефть перевозится автоцистернами, но к ноябрю этого года на Западном Салыме планируют запустить установку подготовки нефти (УПН) для транспортировки по трубе Транснефти. Специально для врезки в систему магистральных трубопроводов компания строит сейчас трубопровод внешнего транспорта Западный Салым — Южный Балык. Мощность УПН — 6 млн тонн нефти в год с возможностью увеличения до 9 млн тонн. Пропускная способность трубопровода — до 10 млн тонн в год. В строительство SPD вложила 53 млн долларов.

На площадке УПН, которую показали журналистам, работы идут полным ходом: задействовано 540 человек из числа подрядчиков и собственных работников компании, заканчивается установка четырех резервуаров под товарную нефть. Уже построены и готовы к эксплуатации огромные резервуары для воды. По словам советника отдела внешних связей SPD Сабины Ягизаровой, еще в январе этого года на строительной площадке было пусто.

Очки в пользу иностранцев

Shell в течение десяти лет борьбы за салымскую нефть научилась зарабатывать политические очки. Несмотря на то, что сейчас SPD работает на общих для всех компаний основаниях, не обязана привлекать большую часть российских подрядчиков и закупать отечественное оборудование (а эти условия заложены в режим СРП), максимум контрактов она отдала российским поставщикам и подрядчикам: из примерно 800 компаний, с которыми заключены подрядные контракты, 75% — российские. Да и в самой SPD 80% персонала — россияне.

В компании объясняют это тем, что хотят взять у русских все самое лучшее. «Мы посчитали: в Западной Сибири пробурено 147 тысяч скважин. И решили, что российские буровые подрядчики ничем не хуже зарубежных: необходимо сочетать накопленный россиянами опыт и передовые технологии Запада, — рассказывает заместитель начальника отдела бурения SPD Шауке Хилкема. — В итоге если первую скважину мы с Сибирской сервисной компанией бурили 33 дня, то теперь наш рекорд — 11,4 суток». Конечно, часть работ для SPD проводят мировые лидеры — Schlumberger, Halliburton, KCA Deutag, но ставка опять же делается на синтез российского и зарубежного опыта. К примеру, на кустовых площадках 20 и  16 Западно-Салымского месторождения работают буровые установки БУ-4500 и БУ-3900, собранные на ЗАО «Уралмаш — Буровое оборудование». Они нестандартны: буровой подрядчик KCA Deutag внес свои технологии, и «Уралмаш» учел их в работе над заказом.

Другой правильный политический ход SPD — благотворительность в рамках округа и активное участие в социальных программах поселка Салым. Бюджет компании на соцнужды в 2003 — 2005 годах составил 2,5 млн долларов, и часть средств уже израсходована на закупку хирургического оборудования для больницы и компьютеров для школы, а также на строительство детского сада. «Раньше глава администрации Салыма не воспринимал меня всерьез. Мы даже дверьми хлопали — не получалось диалога», — рассказывает представитель по связям с общественностью SPD в Салыме Римма Ахтямова.

Теперь диалог есть. Гендиректор SPD Дэйл Роллинз объясняет это так: «Когда я в первый раз приехал на встречу с властями Ханты-Мансийского автономного округа полтора года назад, она была очень короткой. Мне пожали руку и сказали: „Приезжайте, когда что-нибудь сделаете“. Теперь у нас очень хорошие отношения с местными властями. Чиновникам нравятся компании, которые выполняют обязательства. А мы свои обещания держим».

Вас здесь не стояло

Сегодня в правительстве Ханты-Мансийского автономного округа перечисляют лишь стратегических иностранных инвесторов, работающих на территории субъекта федерации. Самые крупные — британская ВР, которая в 2003 году приобрела 50-процентную долю в ТНК-ВР, американская ConocoPhillips, купившая в конце 2004 года госпакет в ЛУКойле. Меньшие по масштабу компании с участием иностранного капитала — российско-американское СП «Ваньеганнефть» (по 50% ТНК-Нижневартовск и Occidental Russia, дочернего предприятия американской Occidental Petroleum), ЛУКойл-АИК (акционеры — ЛУКойл и зарегистрированное в Израиле Lukoil Israel), Хантымансийскнефтегазгеология (входит в Khanty-Mansiysk Oil Corporation, которая на 100% принадлежит американской компании Marathon Oil Corporation). Точное число предприятий директор департамента по нефти, газу и минеральным ресурсам правительства ХМАО Вениамин Панов назвать отказался:

— Во-первых, сразу возникает вопрос, а есть ли в России компании без участия иностранного капитала? Те, в числе акционеров которых фирмы с Кипра и других офшорных зон, — тоже ведь с участием иностранцев. К каким компаниям их относить, чисто российским или с зарубежным капиталом? Второе. Акции почти всех вертикально-интегрированных компаний сегодня торгуются на зарубежных фондовых рынках. А это значит, что компании имеют владельцев бумаг из числа иностранцев. Третье. Переток акций из одного кармана в другой происходит постоянно и неожиданно, поэтому сложно отследить ситуацию с владельцами компаний. Например, ранее в округе работали российско-канадские СП, которые теперь принадлежат нашим компаниям (например, СП «Югранефть» сегодня входит в ТНК-ВР). Отразить все процессы невозможно.

Опрошенные нами эксперты в один голос утверждают: зарубежных инвесторов могло быть больше, если бы не отсутствие тех самых стабильных условий, которые Владимир Путин обещал компании Shell. И зарубежные инвесторы ждут этих условий давно. Взять те же Shell и SPD: почти десять лет российские власти водили компании за нос, не говоря ни да, ни нет по поводу заключения СРП, которое не могло действовать без поправок в другие российские законы. В итоге десять лет запасы Салымских месторождений числились на балансе иностранной компании, но не разрабатывались. Хотя «нет» можно было сказать и раньше.

Как заявил на Третьем российском нефтегазовом конгрессе министр международной торговли Великобритании Стивен Браун, инвесторы должны быть уверены в незыблемости законодательства, в том, что они не потеряют деньги, а их права будут защищены: «России не хватает предсказуемости». А бывший первый заместитель губернатора Тюменской области Павел Митрофанов, который сейчас представляет интересы канадских и французских инвесторов в возглавляемой им компании «Бурнефтегаз», утверждает: «Я провел множество переговоров с представителями зарубежного бизнеса и могу сказать, что если бы не правовые риски и постоянно меняющееся законодательство, инвесторов было бы гораздо больше. У нас происходит так: людям надо принимать решение, а тут вдруг начинается обсуждение изменения, к примеру, налогов, и неважно, в какую сторону, меньше-больше. Для иностранцев главное — понять, с какой периодичностью меняются эти налоги».

Другое препятствие на пути иностранных инвесторов состоит в том, что российские нефтегазовые компании, которым деньги нужны были лет десять назад, самостоятельно справились с выводом отрасли из кризиса. Высокие цены на нефть на мировых рынках и получаемые прибыли позволяют нашим нефтяникам самим участвовать в аукционах и вести разработку новых месторождений (см. «Нефтедоллары важней», «Э-У» 17 от 09.09.05).

Договариваться с государством

Опыт, технологии и инновации иностранных компаний могли бы пригодиться при освоении арктических шельфов России (по прогнозам, там сосредоточено до четверти мировых запасов нефти и газа). Как известно, более 75% российских месторождений на суше выработаны почти наполовину. Мировые компании давно работают на шельфе, а Россия добывает на подобных месторождениях меньше 0,5% нефти. В Минприроды РФ уже просчитали, что из-за высокой капиталоемкости и длительных сроков окупаемости проектов разработка арктических месторождений на основе действующей системы налогообложения не интересна ни российским, ни зарубежным инвесторам. Поэтому министр природных ресурсов РФ  Юрий Трутнев предлагает вернуть льготный режим СРП для шельфа, чтобы заинтересовать иностранцев. При этом контролировать реализацию подобных проектов будет российская госкомпания.

Впрочем, иностранцы в России уже поняли, что договариваться нужно прежде всего с властью и госкомпаниями — Газпромом, Роснефтью. «С такими компаниями можно обсуждать и реализовывать капиталоемкие проекты, и при наличии хороших отношений с государством инвестировать в них», — заявил на Российском нефтегазовом конгрессе главный стратег Альфа-Банка Крис Уифер. Как показывает практика, зарубежные компании — Hydro, Statoil, ConocoPhillips, Sempra, Sumitomo и другие — отдают предпочтение Газпрому (имеется в виду проект освоения Штокмановского месторождения в Баренцевом море). «Если, несмотря на все трудности, зарубежной компании удастся закрепиться на российском нефтегазовом рынке, то в будущем ее ждут большие прибыли», — объясняет интерес инвесторов председатель Нефтегазового консультационного совета при министерстве международной торговли Великобритании Джон Уидон. Борьба за российскую нефть продолжается.

Дополнительные материалы:

Есть контракт

Джон Уидон

— Каковы перспективы британских компаний нефтегазового сектора на российском рынке?

— Они считают Россию самым крупным рынком: их технологии очень хорошо пойдут здесь не только на море, например шельфе Баренцева, но и на суше. Мы надеемся, следующий год будет очень перспективен для вложений в российскую нефтегазодобычу: рассчитываем выиграть большие контракты. Мы и сейчас какую-то долю средств тратим здесь, но планы гораздо существенней.

— Часть проектов находится в фазе ведения переговоров. Это проекты с компаниями ТНК-ВР и ЛУКойл, проекты на суше и на море, а также трубопроводные. Думаю, конкретнее говорить пока не стоит, чтобы не подвергать проекты риску.

— Россия — трудный рынок, но есть примеры компаний, которые вошли на него и успешно работают. В конечном счете все сводится к пониманию норм ведения бизнеса (налогообложения, лицензирования), которые действуют в России. Они, конечно, отличаются от тех механизмов, к которым мы привыкли в Великобритании. Сложно, когда компания впервые сталкивается с российским законодательством, скажем, когда заключает первый контракт. Но эти трудности преодолимы.

— Представители зарубежных компаний говорят о коррупции в России. Обсуждается ли эта проблема на уровне правительств государств? 

— Да, слухи о российской коррупции ходят. Но все, что мы можем сделать — указать правительству России на эту проблему с тем, чтобы оно начало ее решать.

— Помогает ли правительство Великобритании своим компаниям в продвижении проектов на территории России?

— В зависимости от того, какую продукцию или услуги компании предлагают, через министерство международной торговли и совет по энергетической безопасности им даются рекомендации и советы, как следует выходить на те или иные рынки. Британское правительство старается предусмотреть трудности, с которыми столкнется бизнес.

— Компания ВР вложила до 4 млрд долларов в холдинг ТНК-ВР. Эта сделка превратила Великобританию в самого крупного инвестора в российскую экономику, и она должна быть прибыльной для ВР. Но если запрет все-таки будет наложен, мы станем искать выход на те или иные проекты разведки и разработки месторождений через российских операторов. Участие британских компаний позволит развиваться и российскому бизнесу.

В Россию — как в Африку

Павел Митрофанов

— Павел Петрович, иностранные инвесторы, чьи интересы вы представляете, не испытывают опасений при реализации проектов в России?

— Я каждую неделю встречаюсь с представителями акционеров нашей компании с канадской и французской сторон. Конечно, опасения есть. Вообще иностранные инвесторы в России испытывают сегодня столько же опасений, сколько их может быть в Африке, Латинской Америке или Индии. Но хорошие заработки требуют жертв. Хочешь зарабатывать 3% годовых, покупай американские облигации и сиди спокойно в Штатах. Хочешь получать 10 — 20% годовых, поезжай в страну с высокими рисками.

— Да — нестабильность законодательства.

— И новый закон «О недрах» не снимает хотя бы части?

— Плохо то, что мы опять ждем новых законов. Их появление — уже риск. Когда есть один закон, определяющий рамки и правила, все более-менее понятно. А когда мы говорим: скоро выйдет еще один закон, а потом еще один, а потом еще и подзаконные акты — вот это пугает инвестора.

— Я считаю, нужны. Даже для того, чтобы сравнить объем налогообложения, чтобы было чему поучиться, ведь с технологической точки зрения они ушли вперед. С инвестициями в нефтедобыче, конечно, проблем нет: российские нефтяники могут развивать отрасль за счет собственных средств.

 Другое дело, что и нашим компаниям нужно создать такие условия, чтобы они вкладывались в геологоразведку, в освоение новой минерально-сырьевой базы. В близкой перспективе ожидается падение добычи нефти, поскольку в последние 10 — 15 лет разведку компании особо не финансировали, использовали старый фонд. Для этого нужна государственная политика стимулирования. А вообще есть другие отрасли, та же лесная, где проблема привлечения капитала стоит очень остро. Вот тут действительно нужны преференции со стороны государства, чтобы иностранные компании пришли и начали вкладываться. Но политика правительства РФ сегодня не понятна: какие отрасли государство считает приоритетными для привлечения зарубежных инвестиций, кого оно может освободить от налогов в первые годы инвестирования…

Приходите завтра

Вениамин Панов

— Вениамин Федорович, в последние годы в ХМАО приезжает множество иностранных делегаций: чехи, венгры, канадцы, китайцы. И все они заявляют об интересе к нефтегазодобывающим проектам.

— А вы сейчас найдите хоть одного крупного бизнесмена, который не проявлял бы интереса к нефтедобыче. Цены на нефть на мировом рынке такие, что любой хотел бы этим заниматься… Но конкретного результата этого интереса я не приведу.

— Возможно, такой партнер нужен предприятиям, испытывающим финансовые затруднения. Практика показывает, что сегодня у российских компаний достаточно возможностей, чтобы самостоятельно приобретать активы или лицензии на месторождения. Были бы проекты… А вот с этим как раз проблема.

— Чтобы начинать реализацию глобального проекта в нефтедобыче, необходим объект — новое месторождение. Такие объекты есть, и на территории Ханты-Мансийского округа в том числе. Но все они — в нераспределенном фонде недр. Третий год, после того как бывший министр природных ресурсов Виталий Артюхов заморозил лицензионные аукционы, эти лакомые для инвесторов куски не выставляются на конкурсы.

— Ни одного готового к нефтедобыче объекта не выставлялось, только поисковые блоки. А пока проведут геологоразведочные работы, пока откроют месторождения, подготовят их к разработке, пройдет 5 — 7 лет.

— Свыше сотни. Конечно, в основном это средние и мелкие месторождения, но есть и крупные, с запасами более 100 млн тонн нефти. Вот это хорошие проекты, инвесторам было бы интересно их реализовывать. Вопрос в том, когда их выставят на аукционы. И ответить на него мы не можем. Адресовать его надо в Минприроды.