Покажи пальцем

Это единственная в мире компания, которая специализируется на автоматизированных дактилоскопических информационных системах (АДИС) и сама производит как программное обеспечение, так и сопутствующее оборудование. Продукцию поставляет в 30 стран мира. Штат 600 человек, оборот 1 млрд рублей. Ежегодно в ее учебном центре стажируются около тысячи специалистов из российских и иностранных правоохранительных органов. Когда на заре 90-х четыре программиста решили разработать АДИС для МВД, они и предполагать не могли, что именно вырастет в каморке Станции юных техников. Об особенностях антикриминального бизнеса рассказывает совладелец и генеральный директор ЗАО «Папилон» Павел Зайцев.

- Павел, что привело вас в столь специфичный бизнес?

- Случайность. Мы с друзьями, выходцами из Ракетного центра имени Макеева, работали программистами на миасском предприятии Совиндейта. Это было советско-индийское СП, которое занималось прибыльным в то время бизнесом - собирало завозимые из-за границы персональные компьютеры. В 1991 году МВД России объявило всероссийский конкурс: задача - разработать комплекс для сравнения отпечатков пальцев, который работал бы на базе персонального компь­ютера. Министерство выделило 2 млн рублей. По тем временам деньги серьезные: автомобиль стоил 5 тысяч. Для участия в программе выбрали два московских НИИ («Точприбор» и Институт проблем информатики АН СССР), МВТУ имени Баумана. Ну и чудом туда попало СП Совиндейта. На разработку и испытание нового комплекса каждому участнику дали 500 тыс. рублей и год времени.

Это был увлекательный процесс. Прин­цип дактилоскопии основывается на том, что на ладони и пальцах человека есть папиллярный узор, образованный бороздками кожи. У каждого он уникален, возникает до рождения и сохраняется всю жизнь. На одном отпечатке пальца может быть до сотни отличительных признаков. И задача комплекса - учесть их все, а затем при необходимости сличить отпечаток из базы с отпечатком, например, с места преступления. Алгоритм АДИС позволяет отображать отпечатки в виде математической модели, то есть переводить особенности узора в цифры. После этого сопоставить отпечатки становится делом техники. Мы изучили иностранный опыт, добавили свои разработки и за год создали комплекс, который был признан лучшим. Программы трех других участников предполагали, что индивидуальные отличия отпечатка пальца должен определять специалист, вручную выделяя их мышкой на мониторе. Это очень трудоемкий и длительный процесс, не исключающий ошибки. Мы постарались избежать этого, сделав комплекс полностью автоматическим. Хотя на тот момент компьютеры были такие слабые, что по продолжительности автоматический процесс оказался равен ручному. Но мы добились главного - такой комплекс можно было интегрировать в многоуровневую систему или развивать на его базе попутные решения. Уже тогда было понятно, что рано или поздно у правоохранительных органов появится необходимость объединить все городские и районные базы учета отпечатков в одну федеральную.

- И ваши прогнозы сбылись?

- Не сразу. За первым конкурсом должен был быть второй. Но к тому времени в стране началась неразбериха и, как это часто случалось, финансирование проекта полностью прекратилось. А вот интерес к комплексу остался. Во-первых, он позволял идентифицировать человека даже по «следу» - отпечатку части пальца. Во-вторых, практика показала, что автоматизированная система поможет поднять раскрываемость примерно на 10%, что крайне важно для милиции. А учитывая, что комплекс был недорогой, мы очень быстро нашли несколько заинтересованных покупателей - региональные УВД. Проблема заключалась только в том, что наше начальство не стремилось делиться с нами доходами от нового проекта. Мы как разработчики ничего не получили от гранта. Все деньги, а сумма была немаленькая, ушли на предприятие. Тогда мы вчетвером предложили директору Совиндейты заключить контракт, по которому 50% доходов от продажи новой разработки оставались бы в нашем распоряжении - на зарплату, приобретение новой техники и т.п. В ответ он нас просто уволил. И мы ему очень благодарны: это стало для нас хорошим стимулом создать собственный бизнес.

- Без первоначального капитала?

- Коммерческого опыта у нас не было. Инвесторами стали два топ-менеджера советско-германского предприятия Wamag (Магнитогорск), которое занималось сборкой бытовой техники. По договору мы устраивались на работу в это СП, а как только наш проект выходил на рентабельность, его выделяли в отдельное предприятие, в котором 30% принадлежало бы инвесторам. Первый же крупный контракт, заключенный в 1994 году с Челябинским УВД на установку АДИС, значительно перекрыл расходы Wamag. Мы создали свою компанию, получили заказы из других регионов. Среди первых помню УВД Нижнего Тагила и республики Бурятия.

Совиндейта, кстати, продолжила проект самостоятельно. В то время еще не было закона об авторском праве, и права на исходные тексты программ принадлежали в равной степени и разработчику, и работодателю. Копии исходных текстов были и у нас, и у них.

- То есть вам пришлось конкурировать с собственной разработкой?

- В первое время мы развивались параллельно и практически не мешали друг другу - Россия большая. Но уже в 1996 году российский рынок комплексов АДИС подошел к насыщению: наша компания удерживала около 70%, основной конкурент Совиндейта (позже выделился в самостоятельное предприятие Sonda. - Ред.) - 20%, остальное делили иностранные разработчики. Практически полностью вытеснить конкурентов с российского рынка АДИС удалось после 2002 года, когда наша компания выиграла заказ от МВД РФ на автоматизацию федеральной базы данных, где хранились на тот момент более 40 млн дактилокарт с отпечатками пальцев ранее судимых граждан. Национальная система должна была стать также многоуровневой и объединить аналогичные базы со всей страны. Цена контракта составила около 10 млн долларов.

После этого комплексы других производителей в районных и областных УВД были постепенно заменены на наши. И к 2007 году федеральный учет отпечатков пальцев был полностью переведен на АДИС «Папилон»: в базу занесено более 50 млн дактилокарт. Автоматизированными системами подобного объема сегодня располагают кроме России только Америка и Япония. Нам понадобилось почти 15 лет, чтобы прийти к этому.

- Основными заказчиками компании по-прежнему являются силовые структуры?

- Мы всегда ориентируемся в первую очередь на потребности МВД. Параллельно с распространением АДИС мы создали на ее базе новые решения: сначала сканеры для снятия отпечатков пальцев, затем систему идентификации оружия по следам на пуле и гильзе («Арсенал»). На Западе аналогичные разработки были, но наши имели более мощный алгоритм и стоили дешевле. Естественно, мы потратили на разработки немало времени и денег. Зато c 2009 года участвуем уже в новой федеральной программе. Она предполагает поэтапное оснащение всех подразделений внутренних дел в России электронными сканерами. Возможный объем заказа - порядка 5 тыс. штук. Это значит, что работы нам хватит как минимум на ближайшие пять лет. Но бюджетныe средства приходят только во второй половине года, а в первой - обычно ощущается недостаток финансирования. Поэтому еще с 1996 года мы продвигаем свои системы и на зарубежные рынки.

Язык жестов

- Как вам удалось на них пробиться?

- Главное - выполнять обещания и делать все качественно. Тогда, шаг за шагом, отдача будет. Первые поставки были в страны ближнего зарубежья - Монголию, Казахстан, Таджикистан, Польшу. Они начались практически сразу после того, как наши системы стали появляться в ОВД приграничных районов России. Так, уже через полгода после установки АДИС в Улан-Удэ, к нам обратились их соседи - представители МВД Монголии. Во время переговоров я познакомился с тамошним лейтенантом. А сегодня этот человек возглавляет всю экспертную службу криминальной милиции Монголии. И если в 1994 году наша система работала только в одном городе, то теперь это уже программа государственного масштаба.

- Общая проблема того времени - отсутствие госфинансирования - не мешала?

- Первые системы мы внедряли на условиях опытной эксплуатации. С УВД заключалось соглашение, согласно которому мы за свой счет устанавливали у них электронную базу данных дактилокарт стоимостью порядка 6 млн рублей и обучали персонал ею пользоваться. А через шесть месяцев они должны были решить, будут ее покупать или нет. Как правило, решение было в нашу пользу. Ведь куда сложнее получить средства из местного бюджета на то, что еще не дало результат, и гораздо проще, когда от системы есть конкретная польза - например, выросла раскрываемость преступлений. А специфика работы с милицией заключается еще и в том, что начальники всегда боятся финансовых обязательств. При опытной эксплуатации их практически не было. Они должны были только предоставить людей, помещение для техники и доступ к данным.

- Как другие государства допускают к себе российские решения? Это не противоречит национальным интересам?

- Нет. Проблема может возникнуть только в странах Европейского союза, компаниям которых предоставляются преференции в размере 20%. Чтобы быть в одинаковых условиях, конкурентам из других стран нужно предложить на 20% дешевле. Бывают и более жесткие требования, тогда мы просто ищем партнера. Сложнее всего работать на территории наших основных конкурентов в области антикриминального дактилоскопирования - мощной французской оборонной структуры Sagem (входит в Safran), американской Cogent, японской Nec. Но и здесь удается найти партнеров. Так, в Америке мы работаем через французско-японскую компанию, которая перепродает наши системы. Крупные прямые поставки в Европу осуществляем только в Польше и Албании.

- Насколько в мире развита сеть автоматизированных дактилоскопических систем? Есть куда расти?

- Конечно! Чем менее цивилизована страна, тем менее она автоматизирована. Европа почти вся покрыта системами АДИС, то же можно сказать и о Северной Америке, Японии. Наиболее привлекательна для нас сегодня Латинская Америка. Это очень большой регион, где системы АДИС есть, но не распространены широко. Здесь наше основное преимущество - низкие цены. Конечно, выйти в одиночку в этот регион без хорошего местного партнера проблематично, так как по-английски в этой стране говорят мало: в основном на испанском и португальском. И если вести интенсивные переговоры, то возникает серьезный языковой барьер. Важно также, чтобы и программное обеспечение для системы было написано на местном языке, так как испанские полицейские могут не знать английского. По всей видимости, такой партнер будет не только продавать наши системы, но и обеспечивать их сервисное обслуживание. Но, думаю, у нас в этом регионе хорошие перспективы: первые попытки выйти туда это доказали.

Нет центральной автоматизированной системы и на Украине. Большой потенциал в Африке и на Ближнем Востоке. Здесь также все определяется ценой. Куда сложнее попасть в Юго-Восточную Азию. Этот регион один из самых населенных на земном шаре, и нам очень интересен. Но рядом Китай, который начинает активно разрабатывать собственные системы идентификации.

- Насколько ваши цены ниже, чем у иностранцев?

- На аналогичные решения - в два-три раза. Чаще всего из-за того, что у крупных зарубежных корпораций накладные расходы больше, они закладывают более высокую рентабельность. Если рассматривать системы идентификации огнестрельного оружия, то разница может быть и в пять раз, потому что мы используем более дешевые технологии. За счет такой разницы в цене мы в частности выиграли тендер на поставку «Арсенала» в Бангладеш, обойдя канадскую компанию FTI - лидера рынка.

Приложить руку

- В чем вы видите перспективы развития?

- У нас есть некоторые идеи по созданию специализированных систем для ГИБДД. Например, прибора для фиксации места происшествия. Представьте: на перекрестке в час пик столкнулись две машины. С одной стороны, нужно быстрее растолкать движение, чтобы не образовалось пробок, с другой - максимально четко зафиксировать место происшествия, чтобы потом в суде представить хорошую доказательную базу. Так вот, мы бы хотели разработать некий мобильный комплекс с функцией цифровой фиксации места происшествия. Что-то вроде стереосъемки. Его можно развернуть на дороге за считанные минуты, отснять все нюансы аварии и уже через 10 - 15 минут возобновить движение.

Второе направление, которым мы сейчас занимаемся, - автоматическая система регистрации изображения лиц. Мы пытаемся создать трехмерный сканер, который бы создавал не плоские, а объемные фотографии. Любая плоская съемка содержит в себе искажение, которое мешает идентифицировать личность. Ситуация меняется, если вы кроме плоской фотографии имеете трехмерную модель лица. Трехмерные сканеры давно используются при мультипликации и анимации. Наша задача сделать похожее решение, недорогое и быстрое в плане обработки данных. Одно дело - оцифровать предмет, когда он неподвижен, и совсем другое - живого человека. Задача должна решаться буквально в секунды. На основе такого сканера можно создавать картотеки лиц преступников и даже пропускные системы. Если решение окажется недорогим, его можно будет предложить небольшим предприятиям со штатом до 100 человек и даже школам. Такая пропускная система была бы гораздо удобнее, чем по отпечаткам пальцев. Последнее - просто негигиенично, ведь к сканеру прикладывают руки все подряд.

- Каковы перспективы «мирной» биометрии? Аналитики говорят, что спрос на биометрические системы в гражданском секторе будет быстро расти.

- О больших перспективах говорят уже лет десять. Кажется, и правда, было бы здорово, если бы при входе в любое учреждение вместо удостоверения личности было достаточно приложить палец к сканеру, соединенному с базой данных. Но много ли вы найдете тех, кто готов сегодня платить за это? Среди наших разработок - системы идентификации личности по радужной оболочке глаза («Циркон») и пропускные системы на их основе. Так, мы уже пять лет работаем с министерством атомной промышленности, делаем систему пропуска по радужной оболочке глаза для ПО «Маяк». Им была необходима именно отечественная разработка для пропуска на объекты гостайны. Но это скорее единичные заказы для объектов повышенной секретности. Развивать массовое производство таких систем мы не планируем. Во всяком случае, подтвержденного спроса на эти достаточно дорогие решения со стороны гражданского сектора, небольших предприятий я не вижу.

Думаю, если и будет интерес частных компаний к системе идентификации по отпечаткам пальцев, то со стороны банков: гораздо проще проводить всевозможные сделки, предоставлять кредиты, если у банков будут храниться базы данных постоянных клиентов. Там уже возникают фотобазы клиентов, которые оформляют кредиты: банки защищают себя от мошенников.

- После терактов в московском метро в России вновь разгорелись споры о необходимости введения всеобщей дактилоскопической регистрации. Силовики считают, что эта мера будет большим подспорьем в борьбе с террористами. Противники напоминают, что это потребует огромных вложений и означает отказ от прописанной в Конституции презумпции невиновности...

- Да, это дорогой проект: население нашей страны - свыше 150 млн человек. Прибавьте к этому вынужденных переселенцев и мигрантов. Но я, например, готов дактилоскопировать свою семью, потому что это позволяет решить куда более серьезные проблемы, чем поимка преступников. В мире немало стран, где ребенка дактилоскопируют практически сразу после рождения. И речь идет не о тотальном подозрении всех граждан в совершении преступлений. В России ежегодно обнаруживают более 30 тыс. умерших, погибших, фрагменты чьих-то тел, которые не удается опознать. Только вдумайтесь в эти цифры! Эти люди навсегда остаются пропавшими без вести. При этом у значительной части погибших сохраняется отчетливый след пальцев или узор ладони. Если бы его данные были занесены в базу, то количество неопознанных сократилось бы колоссально. Чувствуете разницу? А сколько людей пропадает только потому, что внезапно теряют память, забывают свое имя, дом, родных? Эти проблемы гораздо важнее. Но в России их никто не обсуждает.