Даешь русский мюзикл

Этой весной на Театр музыкальной комедии вновь просыпался золотой дождь всевозможных наград. Прямо-таки ливень. Постановка музыкального спектакля по Гоголю «Мертвые души» сначала была десятикратно номинирована на Национальную театральную премию и в итоге получила четыре «Золотые маски». Лучшим признан сам спектакль, а также его авторы: композитор Александр Пантыкин, режиссер Кирилл Стрежнев и дирижер Борис Нодельман. Затем театр удачно выступил на всероссийском фестивале-конкурсе «Арлекин» с детским мюзиклом «Кошка», получив одну из премий. И уже совсем недавно та же авторская команда «Мертвых душ» плюс либреттист Константин Рубинский и артист Евгений Зайцев (исполнитель роли Чичикова) стали лауреатами Губернаторской премии Свердловской области.

Взятую на «Золотой маске» высоту в некоторых СМИ пытались принизить (якобы соревноваться особенно не с кем) или просто не заметить. Хотя ни один спектакль в нынешней конкурсной программе кроме «Мертвых душ» - ни в драме, ни в опере, ни в балете - четырех наград не удостоился. Екатеринбургская постановка стала единственной, сумевшей продемонстрировать гармонию и высокий уровень всех компонентов.

Достижениям Музкомедии впору изумляться, но если вглядеться пристальнее, можно обнаружить немало закономерностей.

Гоголь-моголь

Фестивали уровня «Золотой маски» предпочитают театральную новизну. В этом смысле «Мертвые души» попадают в тренд идеально. Начнем с того, Гоголь здесь - не икона, а живой современный автор, чьи прозорливые диагнозы и жесткие вопросы актуальны как никогда. А потому постановка - отнюдь не плоская (с канканами да куплетами) иллюстрация к школьной программе. Сюжет с детективной интригой летит другой дорогой, прежних героев не узнать, куража и веселья предостаточно. Но поразмыслить все же есть шанс. Особенно в финале, когда после всех фантастических перипетий услышим сакраментальное: «Куда несешься ты? Дай ответ...». Жанр спектакля обозначен игриво - «гоголь-моголь» (благо, автор с говорящей фамилией). Но кажется, сами авторы в растерянности от того, что наворотили: не оперетта, не мюзикл в его классическом обличье, не драмспектакль с музыкальными и танцевальными вставками. Чистых шлягеров практически нет за исключением ударной темы «Пойдет писать губерния!», зато непрерывный ток действа пульсирует как в опере. Сам композитор позже предложил именовать жанр лайт-оперой (от англ. light - легкий). В любом случае «Мертвые души» - новое слово в так называемом «легком жанре». Отдающие нафталином приметы «старой доброй оперетты» наконец-то исчезли. Здесь все иное - проблематика, музыкальный стиль, исполнение.

Стратегия

За последние несколько лет «Мертвые души» стали шестой, а «Кошка» - уже седьмой постановкой театра, осуществленной впервые. То есть мировой премьерой. Как в далекие времена, когда театр называли «лабораторий советской оперетты», сегодня в Музкоме отчаянно экспериментируют. Начиная с 2004 года, ровно раз в год в афише появляются абсолютно новые названия. Сначала была «Ночь открытых дверей» Евгения Кармазина - Константина Рубинского по Диккенсу, затем к юбилею Победы военная история «Храни меня, любимая» Пантыкина. В следующем сезоне московский режиссер Дмитрий Белов выпустил нечто невиданное: джаз-роковый ремикс оперы Моцарта «Свадьба Фигаро». Заставив распроститься со многими стереотипами и приведя в театр новую актерскую команду, он соединил в крутой коктейль энергетику клубных ритмов и высокую классику позапозапрошлого века. После «Figaro» многим захотелось последовать пушкинскому совету: «Откупори шампанского бутылку иль перечти "Женитьбу Фигаро"». Мюзикл с оригинальным названием «www.cиликоновая дура.net» продолжил разговор с молодежной аудиторией, хоть и спорили о нем до хрипоты. А потом пришло время исторического блокбастера «Екатерина Великая» Сергея Дрезнина в столичном постановочном размахе (см. «Императрица со скипетром и микрофоном», «Э-У» № 23 от 09.06.08). «Мертвые души» и мюзикл о кошке-инопланетянке на сегодня замыкают (но не обрывают - впереди планов громадье) линию новых спектаклей.

Помнится, еще в 90-е годы театр жил как все, то есть трудно. Скорее выживал. Но затем изменения начались буквально на глазах. Новую репертуарную стратегию предложил и стал последовательно осуществлять Михаил Сафронов, по должности - директор театра, по сути - продюсер, мотор и движущая сила главных процессов. По его рецептуре, успешный театр - это здоровая атмосфера и примат творчества над коммерцией, с главрежем Кириллом Стрежневым они работают в связке. Всегда приветствуются здоровые амбиции, подкрепленные профессионализмом. А главное - постоянное обновление. При Сафронове Музком стал своего рода музыкально-театральным холдингом. Под его крышей помимо основной труппы: солистов, артистов балета, хора и оркестра театра, дружно живут еще несколько самостоятельных творческих образований - ансамбль народных инструментов «Изумруд», детская вокально-хореографическая студия, один из лучших коллективов современного танца «Эксцентрик-балет Сергея Смирнова». Задачу реформировать жанр, некогда популярный, но сегодня плетущийся в хвосте театрального процесса, произвести смену зрительских поколений решают старым и проверенным способом - созданием оригинальных спектаклей, сделанных с нулевого цикла, от работы с композиторами и либреттистами до выпуска премьеры.

Контекст

Что интересно, Свердловская музкомедия не только спектакли выпускает, но и делает все для поднятия творческого тонуса, создания благоприятной атмосферы, в конце концов, для интеллектуальной рефлексии процесса.

Екатеринбург в последнее время не раз становился эпицентром активности: сначала международный фестиваль имени Кальмана, затем уже трижды проведенный Конкурс молодых артистов оперетты и мюзикла им. Владимира Курочкина, международный конгресс «Музыкальный театр: оперетта и мюзикл сегодня». Затем театр стал площадкой и принял на себя все основные оргзаботы по проведению в Екатеринбурге, признанной столице contemporary dance, фестиваля современного танца «На грани». А этой весной перед выступлением в Москве Сафронов затеял недельные гастроли в Петербурге с четырьмя последними премьерами: зал театра Санкт-Петербургской музкомедии, что на Итальянской улице, рядом с Филармонией, ломился под наплывом желающих. Но и это еще не все. В питерском Доме актера прошел Круглый стол по проблемам российского мюзикла, собравший около сотни специалистов из разных уголков бывшего Союза. Рассуждали-спорили о многом: о самоопределении жанра, о терминологии, о проблемах и перспективах.

Жанр

Сегодня жанр музыкального спектакля - лакомый кусок и поле перекрестных интересов самых разных сил. На мюзикл сплошь и рядом покушаются в драматических театрах, подчас не имея для этого самого необходимого - качественного оркестра и поющих актеров. В некоторых оперных наоборот, ищут пути к зрительскому сердцу через упрощение и доступность. Кроме обычных стационарных трупп, где властвует его величество русский репертуарный театр, еще в конце 90-х были предприняты попытки перенять бродвейские технологии изготовления мюзикла. Все делается вроде по-американски: сначала деньги, затем площадка, актерский кастинг, создание продукта и ежедневный прокат, пока есть зрительский спрос. Но истинных достижений немного: знаменитый «Норд-Ост», чья жизнь прервалась событиями на Дубровке, по-прежнему недосягаем. Есть еще один путь: несколько московских компаний занимаются производством русских версий импортного продукта. Это когда спектакль переносится ровно в том виде, как он играется по всему миру. Шаг вправо, шаг влево - расстрел, в том смысле, что авторскими правами здесь защищено все. Лишенные воздуха импровизации русские актеры, как правило, чахнут, в итоге западный секонд-хенд по сходной цене особых успехов, финансовых том числе, не приносит.

Но существование рядом двух абсолютно разных экономических и сущностных моделей музыкального спектакля - в его российской версии репертуарного театра и прокатных компаний - вносит серьезную интригу. Есть опасение, что здоровой конкуренции не получится, соревнование театральных идей и новаторских поисков сменит банальная борьба бюджетов. Кстати, совсем недавно стало известно, что осенью в Москве, в здании легендарной «Горбушки», открывается театр русского мюзикла. О творческой программе пока мало известно, но колоссальный опыт и орг­ресурс таких тяжеловесов, как продюсер Давид Смелянский и бывший министр культуры, телеведущий Михаил Швыдкой (они возглавят предприятие), дают основание думать, что все будет по-взрослому. Во всяком случае, в прошлом году те же четыре «Золотые маски» достались спектаклю «Продюсеры», российской адаптации американского мюзикла Мела Брукса, осуществленной в театре Александра Калягина «Et Cetera», где продюсером выступал тот же Смелянский. Думается, успех постановки был обеспечен помимо всего прочего слиянием принципов заокеанского мюзикла и русского театра.

Что в итоге

Современный контекст жизни екатеринбургского театра богат и разнообразен, и соревноваться ему уж точно есть с кем. А на вопрос, появился ли в родных палестинах желанный отечественный мюзикл, можно отвечать утвердительно, как бы ни именовался сей жанровый гибрид. Его черты просвечивают четко. Сюжет, связанный либо с нашей историей, либо с большой литературой, чьи герои хорошо известны. Так уж мы устроены: литературоцентризм русской художественной жизни - давнишний факт. По структуре такой спектакль намного сложнее обычной нарезки из скетчей и музыкальных номеров. Здесь нужен современный саунд, аранжировки - все, как полагается. Он не выносит хореографии в виде подтанцовок: танец - одно из главных выразительных средств. Сцена должна быть одета по моде и к лицу, световая партитура просчитана до мелочей. Спецэффекты? С этим сложнее. Но есть желание поразить размахом, иногда - роскошью. Одно из главных условий - сыгранный ансамбль актеров-универсалов, равно владеющих приемами драматической игры, микрофонного пения и пластики. У лучших из современных постановок есть отчетливое желание отмежеваться от шоу-бизнеса, от потакания низкому вкусу и попсовому репертуару. В идеале спектакль рождается как авторское послание, а не просто как продукт для продажи. Жизнеспособность его зависит от многих обстоятельств, но главный фактор всегда один - талант. И успешна постановка лишь тогда, когда бродвейским технологиям и поточному конвейеру противостоит не доморощенная кустарщина, а тонкая ручная работа по индивидуальному образцу.

Дополнительные материалы:

Александр Пантыкин: «Интересно ходить там, где неистоптано»

- Александр, как случилось, что «дедушка уральского рока» вдруг стал автором для Музкомедии?

- С середины 80-х, после юношеского периода, отданного року, я много работал в кино и в драматическом театре, но полного удовлетворения не получил. Хотел попробовать себя в музыкальном театре. В 2003 году повезло: пригласили написать для нашей Музкомедии мюзикл о войне. Так я «подсел» на музыкальный театр: что-то внутри провернулось, заработал неведомый механизм, началось освоение неизвестного пространства.

- Каков алгоритм работы над новым сочинением?

- Наверное, обычный: максимальное количество информации, книги, фильмы, спектакли, разные материалы, интернет вдоль и поперек. Сегодня уже недостаточно композиторской интуиции, необходимы знания в области драматургии, жестко связанные с конкретными приемами развития музыки. И я опять пошел учиться: в Петербургскую театральную академию по специальности «театральная драматургия». Уже сдал первую сессию.

- Почему «Мертвые души» - лайт-опера?

- Приставка «лайт» с моей точки зрения обозначает некоторые отличия от обычной оперы: музыка «съедобна», не обременена сложным языком. Оперный композитор держит в голове форму спектакля от начала до конца, а обычный мыслит одним номером - песней, арией. Слышать целиком - это отдельное профессиональное умение. В основе «Мертвых душ», например, две интонации: тема обмана-интриги-денег-наживы, которая характеризует Чичикова, Лизу, губернаторскую команду и помещиков, и тема духовного-душевного-нравственного в человеке, связанная с Селифаном и мертвыми душами. Противостояние этих двух начал и обеспечивает симфоническое развитие музыки спектакля.

- Текст с музыкой обычно сильно связаны...

- Поэтическая метафора вызывает к жизни метафору музыкальную. Персонификация героя заставляет композитора внимательно относиться к его музыкальному языку. Например, ключевая фраза в арии Ноздрева в «Мертвых душах» - «редкая лошадь долетит до середины Днепра». Отсюда и сам Ноздрев, и его слуги «ржут», как кони. Партитура насыщается «лошадиными» приемами - нарочитые глиссандо, динамичное развитие вокальной формы от быстрых речитаций до распевно-полетных тем...

- А что сегодня происходит с жанром?

- Похоже, мы становимся свидетелями возникновения нового музыкально-сценического жанра. Воедино сливаются высокое и низкое, массовое и элитарное, живое и электронное. Современный музыкальный театр вобрал в себя все многообразие приемов. И кто ими владеет, тот на коне.