Шкаф со скелетом в комплектации
Думаете, почему историки пишут в учебниках такое? Потому что они правды не знают?
Юрий Поляков, «Апофегей»
Странная складывается ситуация в нынешнем информпространстве. С одной стороны, все хотят читать/смотреть что-нибудь новое-интересное. С другой стороны, никто информацией делиться не спешит. В этом, конечно, иногда сами журналисты виноваты: так и норовят поковырять пальцем в самых болезненных местах, достать из шкафа скелет и, стряхнув с него пыль, всем рассказать, чем болел скелет при жизни. Как говорит мой друг, исполнительный директор крупной торговой сети: если тебе позвонили журналисты, значит, у тебя неприятности.
Однако журналисты, как ни странно, это не только перевиратели информации и искатели жареных фактов. Деловая пресса — это еще и проводник передового опыта. Только вот проблема — не желают люди о себе говорить. Ни плохо (что понятно), ни хорошо (а это уже нет).
Пример: в одном из регионов распространения «Эксперт-Урала» произошло поистине уникальное событие. Причем впервые в стране, а потом такие же события должны произойти во всех регионах. Речь идет о подписании соглашения с Фондом содействия поддержки реформы жилищно-коммунального хозяйства. Челябинская область первой проделала огромную работу, в том числе организационную и бумажную, и сумела соответствовать 12 требованиям федерального закона. Настолько, что генеральный директор Фонда содействия развитию ЖКХ Константин Цицин похвалил южноуральского губернатора: «Многие региональные лидеры просили нас смягчить условия. Но, как показала ваша область, они выполнимы. Документы, которые подготовил Челябинск, надо раздать всем регионам — для обмена опытом». То есть Челябинская область не только сумела получить миллиард федеральных денег, но еще и создать прецедент, на который будут равняться все остальные регионы страны.
Мы, разумеется, мимо такого события пройти не могли. Нам очень интересно было, что же такого произошло в области, что она сумела выполнить все требования практически неисполнимого закона. В качестве небольшой иллюстрации: региональная часть к соглашению — это двести килограммов (!) бумаг. Представляете, как и сколько их пришлось готовить, чтобы бумажки соответствовали федеральным стандартам?
Мы просили информации честно, понимая специфику области, отрасли, министерства и отношения к журналистам вообще: загодя — за месяц до публикации материала; по форме — на официальном бланке за подписью официального лица; не доверяя интернету — по факсу. Отправили список вопросов в министерство. Хотели взять интервью у министра. Он не мог отвечать, пока клерки не подготовят ему информацию. И что? А ничего. Все сроки миновали. Шесть недель мы слушали, как загружены работой министерские клерки. То 23 февраля, то 8 марта, то день коммунального работника, а тут и 1 апреля подошло — задавать серьезные вопросы вообще несерьезно. Короче, перезвоните завтра. Текст в журнале, конечно, вышел, но о челябинском опыте там была пара строк — выжимка из официального сообщения для прессы.
Проходной случай позволяет сделать очень интересные выводы. Первый: при видимом обилии пресс-релизов о заседаниях правительств, комиссий по реализации нацпроектов и областных программ по улучшению жизни в отдельном регионе властные структуры всех уровней остаются закрыты для прессы, а значит, и для общественного контроля. Чем дальше, тем власть все больше отгораживается от СМИ, выдавая строго дозированную информацию. Журналисты ее от бестемья тиражируют, а народ читает/смотрит — потому что хоть какие-то, но новости.
Вывод второй: клерки отчаянно боятся сказать что-то «не то» и «не так» тем СМИ, которые не могут проконтролировать. Действительно, мало ли какие неприятные выводы журналисты сделают. Лучше пусть совсем ничего не пишут, чем пишут что сочтут нужным. Зато как потом сладко ругать прессу — ну вот же ничего нового сказать не могут! Ну конечно, мы же специально из ваших релизов только цифры печатаем, да и то перепроверяя по 88 раз. Мы знаем, догадываемся о том, что происходит на самом деле. Но наши версии — пока они не подтверждены вашими цифрами — только версии. Мы — издание солидное, и пока нам не подтвердят информацию официально, мы ее опубликовать не можем. Вот такие мы старомодные, да. Но при этом ваша целевая аудитория — люди, которые принимают решение в экономике, — недополучает необходимую информацию.
А главный вывод из упорного молчания челябинских клерков таков: почему им кажется, что их опыт не стоит тиражирования? Почему нельзя рассказать честно о достижениях? Неужели потому, что они умеют только отчитываться за результат, но не гордиться им? Неужели мнение «вышестоящих товарищей» чиновникам гораздо важнее, чем мнение делового сообщества? Для кого же проводится реформа ЖКХ? Чтоб по-тихому деньги попилить? Не получится.
А у журналиста, который искренне не понимает, почему нельзя получить информацию, которая потом разойдется по региональным правительствам всей страны, возникает еще и множество очень неприятных для госорганов вопросов. Может, не хотят отвечать, потому что не все было чисто в подготовке документов, в методах решения нерешаемых проблем? Может, не хотят говорить, потому что боятся, что в шкафу скелет есть? От отказов в информации у журналистов не возникает ничего, кроме досады и желания найти этот шкаф. Задача «не пущать» клерками не выполнена.
И совсем интересно, если челябинские клерки не решили проявить инициативу в закрытости от прессы, а действуют по разнарядке «вышестоящих товарищей». Тем более что за примером далеко ходить не надо. Вот Медведев Госсовет по малому бизнесу в Тюменской области недавно проводил, так допущен на него был только пул федеральных СМИ и некоторые тюменские. Информацию настолько дозировали, что подозрения возникли: то ли у нас будущий президент банальности говорит, то ли тот самый скелет с пятью огнестрельными ранениями нашли и пытаются выдать его за живого человека.
Недостаток информации в нашем обществе порождает только одно — настороженность. Если чиновники хотят получить страну непуганых идиотов, они идут в верном направлении.