Нефтегаз сопротивляется давлению
Эксперт рассказал о работе нефтегазового комплекса России в условиях ограничений
Фото пресс-службы УрФУ
Попытки Европы ослабить российскую нефтедобычу не сработали, основным фактором для отрасли является согласованность решений «ОПЕК+»
В августе, по информации Минфина, федеральный бюджет получил дополнительные нефтегазовые доходы в размере 166,72 млрд рублей. Нефтегазовая отрасль остается одним из локомотивов российской экономики. Порядка трети дохода российского бюджета идут от нефтегазового сектора. Какие факторы поддерживают его развитие, а какие ограничивают? Об этом мы поговорили с президентом Института энергетики и финансов Марселем Салиховым.
Влиятельный картель
— Объем доходов российского бюджета зависит от мировой нефтяной конъюнктуры. Каков ваш прогноз цен на нефть во второй половине года?
— Цены на нефть очень сложно прогнозировать, и по сути, мало у кого это получается в последнее время. В целом же в 2023 — 2024 годах цена на нефть относительно стабильна в сравнении с другими периодами экономической истории. Диапазон достаточно узкий, для нефти Brent это район 80 — 90 долларов за баррель, причем практически не было серьезных отклонений за последние два года. И это нетипичная картина для той ситуации, в которой находится мировая экономика. Основные опасения были связаны с риском глобальной рецессии на фоне роста процентных ставок, но пока этот риск не реализовался. На среднесрочном горизонте цены Brent, скорее всего, будут находиться в этом же диапазоне, но ближе к нижней части: Brent, вероятно, составит 77 — 78 долларов за баррель, WTI — в районе 75 долларов. И скорее всего, такая ситуация будет продолжаться довольно долго.
На нефть Urals оказывает влияние прежде всего дисконт, который дают российские компании своим потребителям, он находится в пределах 12 — 15 долларов за баррель. Поэтому Urals торгуется сейчас чуть ниже 70 долларов за баррель. И скорее всего, цены на эту марку такими и останутся, если, конечно, не реализуется сценарий мировой рецессии.
— А в какой степени сейчас на динамику цен оказывают влияние решения «ОПЕК+»?
— Самое серьезное, потому что «ОПЕК+» реализует программу сокращения добычи. По сути, именно действия картеля сейчас поддерживают цены на относительно комфортном уровне.
— Каковы динамика добычи нефти в этом году и ваш прогноз производства до конца года?
— Опять же такие прогнозы сложно строить, потому что официальные данные по добыче нефти не публикуются. Мы можем оперировать только косвенными оценками. Но в целом добыча в России, конечно, снижается. В этом году за шесть месяцев производство нефти снизилось ориентировочно на 2%. И в ближайшие месяцы будет еще больший спад как раз из-за выполнения условий сделки в рамках «ОПЕК+». Стороны договорились не допускать перепроизводства, если в предыдущие месяцы страна добывала больше, то в будущем она должна компенсировать это сокращением добычи. А в начале года Россия добывала больше своего согласованного уровня, соответственно, во втором полугодии придется произвести меньше.
В целом по итогам 2024 года, мы думаем, добыча снизится примерно на 3%; по нашим оценкам, производство нефти составит примерно 515 — 520 млн тонн против 531 млн тонн в 2023 году. А максимальный уровень, который был зафиксирован в районе 2018 — 2019 годов, составил 560 млн тонн. То есть фактически в этом году российская добыча будет примерно на 8% меньше максимумов. И все это — результат принятых обязательств. Так что для России основной фактор, который влияет на текущую добычу, это решения в рамках «ОПЕК+».
Прорыв сквозь потолок
— Как вы оцениваете влияние санкций на отрасль?
— На текущую ситуацию в части технического оснащения санкционное давление оказывает не очень большое влияние. Нефтесервисные компании адаптировались, по основным компонентам они используют либо отечественное оборудование, либо то оборудование, которое поставляется из дружественных стран. Китай смог заместить буровые установки. И имеющегося запаса технологий и оборудования достаточно, чтобы производить нефти столько, сколько мы договоримся в рамках соглашений с «ОПЕК+».
Гораздо сложнее преодолевать ограничения, связанные с транспортировкой нефти, потому что логистика до азиатских получателей стала дороже, чем раньше до европейских.
— Получается, что «ценовой потолок», которым Европа угрожала российской нефтедобыче, не сработал?
— Сейчас потолок по большому счету не имеет существенного влияния. Российская нефть продается выше обозначенной цены в рамках этого правила: практически весь 2024 год Urals торгуется выше потолка в 60 долларов. Покупателей нашей нефти это не смущает, просто потому, что сама концепция потолка изначально была довольно странной. Предполагалось, что для доставки нефти удастся создать барьер через страхование грузов. Но эта концепция не имела больших шансов на успех, потому что и в сфере страхования, и в сегменте танкерного флота можно найти решения. Западные страны не являются эксклюзивными поставщиками этих услуг. И поэтому западные страны уже, мне кажется, каких-то больших надежд на этот барьер не возлагают.
Но попытки введениях новых ограничений не прекращаются. В Европе сейчас обсуждается вариант организации давления на Россию через требования по Датскому проливу. Наши компании используют судоходный путь, который идет через Балтику, и есть идея, используя экологические лозунги, попытаться ограничить хождение судов из российских портов через Датский пролив. Но эта идея, на мой взгляд, на уровне Европы тоже выглядит сомнительно. Потому что здесь есть противоречие между декларируемыми целями и фактической мотивацией.
— Каков сейчас пул основных потребителей российской нефти?
— Довольно много нефтепродуктов закупает Турция, Северная Африка, часть поставляются в Бразилию. Но основой объем забирают Китай и Индия. И это позитивный фактор, потому что Китай и Индия — это экономики, у которых достаточно высокие темпы экономического роста, и они все равно будут потреблять все больше и больше углеводородов и нефтепродуктов. Да, европейский рынок для нас закрыт, но даже если бы не было санкционного противостояния, объем потребления нефти со стороны Европы все равно бы снижался. Конечно, европейский рынок для нас интереснее с точки зрения логистики, но в части масштаба спроса Китай и Индия — это как раз те рынки, которые будут расти в долгосрочной перспективе.
— Как долго будет расти мировой спрос на нефть?
— Есть разные, а иногда полярные точки зрения. Так, прогноз Международного энергетического агентства предполагает, что уже на горизонте 2030 года будет достигнут пик спроса на нефть. «ОПЕК+» считает, что до 2050 года спрос будет расти. Мне кажется, что наиболее вероятный сценарий находится посередине. В районе середины тридцатых годов, возможно, в 2035 году, будет достигнут пик потребления нефти.
Пик потребления нефти на мировом рынке может быть достигнут к 2035 году
Для России, на мой взгляд, основные проблемы даже в этой отдаленной перспективе будут связаны вовсе не с тем, где найти покупателя. Ключевые наши потребители — Китай и Индия. А они в любом случае будут наращивать потребление нефтепродуктов. Для нашей страны риск связан больше с конструкцией «ОПЕК+». Потому что противоречия между участниками картеля есть, и они будут обостряться в случаях, когда мировой рынок начнет сокращаться. Когда мировой рынок растет, как сейчас, гораздо проще находить компромиссы. Но если мировой спрос начинает снижаться, то договариваться внутри «ОПЕК +» будет сложнее. Это не означает, что возможности договориться нет. Но все равно надо понимать, что участники «ОПЕК+» — это конкуренты. Все же помнят, к чему привели разногласия России и Саудовской Аравии в 2020 году. Тогда мы получили обвал цен на нефть.
Неповоротливый газ
— Чем характеризуется ситуация в газодобыче?
— Поставки трубопроводного газа сократились очень сильно, и в отличие от нефти, компенсировать это разворотом на азиатские и ближневосточные рынки не получается. Потому что сбыт газа еще больше был ориентирован на Европу. Россия в лучшие времена, а это в 2018 — 2019 годах, экспортировала 220 млрд кубометров газа. По итогам прошлого года мы продали трубопроводного газа на экспорт только около 91 — 92 млрд кубометров. В Европу мы поставляли раньше 150 млрд кубометров, а в 2023 году только около 25. Это такая потеря, которую довольно сложно заместить из-за особенности транспортировки. Нефть можно возить танкерами и соответственно найти другие рынки. Для того чтобы переориентировать газ, нужно построить новую трубу. Поэтому как минимум до 2030 года российский трубопроводный экспорт точно не вернется на те же самые объемы. Поставки будут на уровне 120 млрд кубометров. Какой-то объем заберут Турция, Китай, страны Центральной Азии, в частности Узбекистан.
— Каковы перспективы сжиженного природного газа?
— Производство СПГ будет расти, хотя и в этом секторе на Россию пытаются оказать давление. В Европе обсуждается сценарий введения новых ограничений. Сейчас введен запрет на перевалку российского СПГ в европейские порты. У нас несколько экспортеров этой продукции. «Ямал СПГ» поставляет на экспорт примерно 20 млн тонн, но из них только 2 — 3 млн тонн переваливались в европейских портах, для этой компании барьер не критичен, еще 10 млн тонн отгружается с проекта «Сахалин-2», и в основном в Японию. Здесь особых проблем не возникнет, потому что в проекте участвуют японские компании. Примерно 3 млн тонн поставляют небольшие заводы, такие как «Криогаз-Высоцк». Но основной объем экспортирует «Новатэк», и удар по нему окажется сильнее.
— Насколько критична зависимость заводов по производству СПГ от европейских технологий?
— Санкции на поставку оборудования были введены давно, но «Ямал СПГ» уже был построен, и здесь проблем особых нет. А вот новые проекты, в первую очередь «Арктик СПГ-2» и «Мурманский СПГ», сталкиваются со сложностями. Оборудование высокотехнологичное, и не всегда есть российские альтернативы. К примеру, большая проблема связана с газовозами.
— Какова доля России на мировом рынке СПГ, и есть ли перспективы ее нарастить?
— Россия экспортирует в год чуть больше 30 млн тонн СПГ, это примерно 7% на мировом рынке. Мы ее нарастим, но несущественно, потому что новые масштабные проекты будут, скорее всего, сдвигаться.