Не сжечь ли нам вышки 5G, чтобы остановить пандемию?

Цифровые фобии и фейки

Среди ковидных фейков примерно треть занимают «технологические» слухи. Передавая их, люди таким образом объединяются против неведомой опасности

Почему слухи о COVID-19 распространяются быстрее самого вируса и как они связаны со страхом цифровизации, в интервью «Э-У» рассказала старший научный сотрудник Института философии и права Уральского отделения РАН Анна Трахтенберг.

— Год пандемии оказался очень урожайным на всяческие мифы, фобии и теории заговора. Страх перед коронавирусом увеличивает скорость и масштабы их распространения?

— Генеральный директор Всемирной организации здравоохранения Тедрос Гебрейесус однажды заметил, что фейковые новости распространяются легче и быстрее, чем сам вирус. Бороться приходится не только с эпидемией COVID-19, но и с «инфодемией» — распространением недостоверной информации. И российское общество здесь, к сожалению, не исключение. С января по ноябрь 2020 года исследовательская группа «Мониторинг актуального фольклора» из РАНХиГС, возглавляемая антропологом, исследователем городских мифов Александрой Архиповой, зафиксировала в российских соцсетях 1 миллион 950 тысяч репостов слухов, псевдомедицинских советов, конспирологических трактовок новостей и панических предупреждений на тему вируса COVID-19 и борьбы с ним.

Работа группы продолжается, потому что слухи и динамика их распространения постоянно меняются. Но некоторые выводы уже можно сделать. Пандемия, как и всякая кризисная ситуация, естественно, способствует обострению страхов и более активному распространению слухов. Причем исследователи обратили внимание на то, что подавляющее большинство распространителей фейков в соцсетях имеют не более пятисот подписчиков. То есть это не лидеры общественного мнения, они такие же простые люди, как мы с вами. Слухи распространяются как бы по капиллярам социальной сети. Александра Архипова объясняет этот результат взаимным социальным поглаживанием. То есть люди как бы говорят друг другу: «Мы вместе, мы боимся одного и того же». Передавая друг другу этот слух, они таким образом объединяются против неведомой опасности.

При этом характер фейков, естественно, меняется. По данным группы Александры Архиповой, в начале пандемии самым популярным слухом были посты в соцсетях о диагностике и лечении коронавирусной инфекции от некоего доктора Юры — якобы молодого врача из России, работающего в Ухане. Один из его советов: «Вирус Уханя не является термостойким и погибает при температуре 26 — 27 градусов. Поэтому пейте больше горячей воды. Чаще и дольше гуляйте под солнцем». Но нормальная температура человеческого тела 36,6 градуса. Следуя этой логике, коронавирус погибнет в нашем организме и без всякой горячей воды! Кроме того, в настоящее время одной из стран-лидеров по распространению коронавирусной инфекции является Индия, где, как известно, жарко круглый год.

Тут надо обратить внимание, что ковидные страхи присущи не только чересчур доверчивым российским гражданам. Это проблема международная. То есть процент тех, кто верит, допустим, в принудительную вакцинацию или в то, что возникновение COVID-19 взаимосвязано с распространением нового стандарта связи 5G и что это якобы является акцией по массовому чипированию людей, в нашей стране и за рубежом примерно одинаков. В культурной и просвещенной Англии противники 5G весной сжигали вышки сотовой связи, объясняя это ухудшением состояния своего здоровья после их появления. Там у них, по-моему, было зафиксировано 22 случая. Источник этого слуха обнаружили, не поверите, в Нигерии, где протестантский пастор Крис Оякхиломе предупредил об опасности 5G через свой телевизионный канал. А вот почему ему поверили далеко за пределами Африки — другой вопрос.

Древние слухи на новый лад

— Какими еще слухами наполнилась планета за последний год?

— Среди ковидных фейков, по данным «Мониторинга актуального фольклора», примерно треть заняли «технологические» слухи. Среди них самый распространенный — слух о том, что коронавирус создан внешними врагами, которые хотят вживить микрочипы миллиардам человек и управлять ими как автоматами или зомби, тем самым создав «цифровой концлагерь». О том, что Билл Гейтс чипирует людей, в частности, рассказал Никита Михалков в одном из выпусков авторской телепередачи «Бесогон ТВ». Очень популярны слухи о том, что вакцины, тесты и даже маски — это способ чипирования или даже убийства (с коварной целью сократить население земли), что вирус распространяется через продукты, вещи, через вышки 5G, что власти скрывают реальную информацию об эпидемии и ее последствиях.

В религиозных кругах распространение информационных технологий расценивается как непосредственный признак приближения «последних времен», неминуемой катастрофы, ожидающей человечество как минимум с начала семидесятых годов. Начало этому движению положили американские радикальные протестантские секты, а потом их «страшилки» распространились по всему миру. Именно в Америке придумали «компьютер по имени Зверь», который будто бы стоит в Брюсселе и в котором «сосчитаны» все жители земли. Учитывая, что впервые этот слух появился в 1972 году, нельзя не признать, что «Зверь» успел несколько устареть.

Пандемия COVID-19 резко обострила эти страхи, так что они вышли за пределы радикальных сект. Призывы отказаться от медицинской карты, трудовой книжки, оформления СНИЛС на ребенка, электронного школьного дневника, измерения температуры перед входом в школу стали встречать понимание в более широких слоях населения.

— Я тоже читаю много постов в соцсетях на тему пандемии. С одной стороны, часть людей пишут о том, что правительство якобы скрывает от нас какую-то важную информацию, недо­оценивает угрозу коронавируса и так далее. Другая часть людей, наоборот, убеждены, что ковид — огромное преувеличение, он не страшнее гриппа. В чем причина всех этих слухов и недопонимания?

— Еще раз скажу: любая кризисная ситуация, тем более такая как мировая эпидемия, провоцирует возникновение слухов. Допустим, в восемнадцатом и девятнадцатом веках эпидемия оспы порождала слухи о том, что власти отравляют колодцы, а врачи в карантинных бараках не лечат, а морят больных. Из-за чего, случалось, врачей бросали в эти самые колодцы. В наше время до такого, к счастью, не дошло, но слухов, связанных с лечением, возникло немало.

При этом само содержание слухов не несет в себе какой-то новизны. То, как сегодня в фейковых вбросах описывают чипирование, мало отличается от описаний одержимости бесами двухсотлетней давности. Совершенно по той же схеме: когда человек утрачивает собственную волю, им начинает руководить некая чуждая сила. Это очень древний мотив фольклора, обретший новую форму. Теперь вместо устаревших бесов, в существовании которых большинство граждан сомневаются, появляются современные технические устройства вроде чипа, 5G, мобильных приложений. Но структура страха осталась прежней.

Слухи, как правило, связаны с недоверием. Люди сталкиваются с опасностью, которая в буквальном смысле является невидимой и механизм действия которой им не понятен. Они вынуждены доверять экспертам, которые вроде бы знают, в чем эта опасность состоит и как с ней бороться. Но как их проверить и убедиться, что они не ошибаются? А если борьба с опасностью оказывается в глазах людей не слишком успешной, соблазн поверить не экспертам, а «доктору Юре» или увидеть опасность не в вирусе, а в масках и прививках возрастает.

Чем меньше люди доверяют экспертам, тем сильнее им хочется как-то защитить себя самим. Поэтому усиливается критика права экспертов на монопольное обладание достоверными и точными знаниями, растут подозрения в манипулировании лишенными доступа к этим знаниям людьми. Подобные слухи — это способ противопоставить себя экспертам, сказать: «Вот вы, эксперты, говорите одно, а мы-то знаем, что все совсем по-другому». В результате недоверие к экспертам тянет за собой недоверие к государству и тому, как оно борется с пандемией: ведь власти обосновывают свою позицию — необходимость карантина или массовых прививок — именно ссылками на экспертов: эпидемиологов, разработчиков вакцин, врачей и т.п. Обратное, впрочем, тоже верно: тот, кто не доверяет государству, перестает доверять и экспертам, которые выступают от его лица, и начинает искать себе новые авторитеты.

Люди сталкиваются с опасностью, которая в буквальном смысле является невидимой и механизм действия которой им не понятен. Чем меньше люди доверяют экспертам, тем сильнее им хочется как-то защитить себя самим

Слухи позволяют сделать невидимый риск конкретным и видимым: причина пандемии — не вирус с не вполне изученными свойствами, а коварный замысел Билла Гейтса (за которым стоят мировые элиты). То есть создается иллюзия хоть какого-то управления ситуацией — «Мы вас видим, нас не обмануть!». И плюс это возможность объединиться в «мы» и вместе противостоять опасности.

В такой ситуации человек начинает подбирать факты под объяснения. Здесь проходят откровенно грубые фейки, на которых разве только большими буквами не написано «фальшивка». Но когда человеку хочется верить (и, добавлю, хочется не верить экспертам и власти), он закрывает глаза на все нестыковки. По этой же причине его практически невозможно переубедить, а тот, кто пытается это делать, сам быстро попадает в лучшем случае в группу слишком доверчивых и не слишком умных людей, а в худшем — превращается в пособника мировой закулисы.

Собака залаяла

— Согласитесь, что недоверие к экспертам в связи с распространением коронавируса отчасти имеет под собой почву. Приведу пример: летом, по официальным данным, количество заразившихся в России не превышало миллиона человек, в то же время представители Минздрава и Росздравнадзора заявляли, что в отдельных регионах популяционный иммунитет составляет до 40%, не поясняя, как собственно этот иммунитет возникает. Позднее специалисты-вирусологи объяснили, что иммунитет вырабатывается только после того, как человек уже перенес эту болезнь (массовой вакцинации еще не было). Выходит, что летом в отдельных регионах уже переболело коронавирусом почти 40% населения. Это совершенно не бьется с официальной статистикой и говорит либо о полной некомпетентности чиновников от здравоохранения, либо о том, что они что-то скрывают. Отсюда — слухи.

— Видите, сколько сложных понятий, в которых гражданину надо как-то ориентироваться. Тот же «популяционный иммунитет»: эпидемия длится уже год, а все ли понимают, о чем говорят эксперты?

А вообще хотелось бы развести тут две вещи — реальную проблему (у нас действительно эпидемия и от нее пока никуда не денешься) и то, какое гиперболизированное отражение она находит в слухах. Снова сошлюсь на Александру Архипову, которая приводит пример измерения в школе температуры у детей. Многие родители недовольны принудительным тестированием термометром, это реальный факт. Но какие формы приобретает это недовольство? «Термометры опасны», «термометры облучают и зомбируют». То есть реальная проблема приобретает искаженные черты, и из сферы организационной — измерять ли детям температуру, и если да, то как именно — перемещается в сферу борьбы с мировым заговором.

Точно так же прививки, с помощью которых «чипируют» и подчиняют себе сознание людей. Много раз объяснялось, что сейчас просто не имеется технических устройств, которые позволили бы это делать, но как техническую проблему давно никто не воспринимает.

— А откуда вы знаете, что таких устройств не имеется?

— То есть почему у Билла Гейтса ничего не получится? Животных же чипируют! Но метки, которыми чипируют животных, ни в коей мере не позволяют контролировать их поведение, тем более на расстоянии. Такие метки состоят из антенны, приемопередатчика и платы с памятью примерно на сотню бит. Максимум, что можно в нее «зашить», — это произвольный номер (обычно длиной до 8 символов), код страны и код производителя метки. И к метке надо обязательно подносить сканер — тот работает как аккумулятор, собственного источника энергии у метки нет. Так что найти потерявшуюся корову или овцу по метке невозможно. Шприц для чипирования, кстати, достаточно большой, так как сама метка-ампула размером примерно с зерно риса. Незаметно подобраться с ним к человеку крайне затруднительно.

Правда, на это можно возразить — у Гейтса же есть патент под страшным номером 060606! Не буду углубляться в подробности с номером, скажу только, что в патентной заявке нет ни единого упоминания о чипировании. Разработчики Microsoft предлагают использовать внешние датчики и сканеры (например, термодатчики для измерения температуры тела, датчики частоты сердечных сокращений, МРТ-сканеры для отслеживания тока крови в головном мозге и т.п.). Такие датчики прикрепляются на кожу, а сделать это тайно невозможно. Цель при этом — отслеживать, как меняются жизненные показатели, когда человек сидит перед компьютером, а потом формировать на этой основе уникальный и не взламываемый код, который можно использовать для блокчейн-операций. В общем, идея состоит в том, чтобы ускорить вычисления и сэкономить электро­энергию. Причем это именно идея, до воплощения которой еще далеко. Идея сложная, придуманная одними специалистами для других специалистов, и в слухах преобразованная до неузнаваемости.

Проблема в том, что для того, чтобы перестать верить в чипизацию, надо поверить экспертам в сфере информационных технологий, а с этим, как вы понимаете, есть проблемы.

— Так опасности цифрового контроля не существует?

— Почему не существует? Существует, но не в той форме, в какой ее преподносят слухи. Еще раз повторю, между реальной проблемой и ее отражением в слухах — очень большая разница.

Вообще-то страхи по поводу того, что цифровизация лишит людей работы или установит за ними тотальный контроль, зафиксированы с появлением первых компьютеров, то есть уже где-то с начала пятидесятых годов. Хотя с нашей точки зрения, тогда были не компьютеры, а счетные машинки. Их технические возможности сейчас выглядят смешными, но страхи присутствовали уже тогда.

Потом с появлением персональных компьютеров победил технооптимизм: «С помощью компьютеров и интернета мы решим все проблемы, которые есть в мире». В результате цифровизация практически не встречала общественного сопротивления, в отличие, например, от внедрения биотехнологий, там ведь с самого начала была волна протестов. Исследователь Мартин Бауэр сравнивал эту ситуацию с содержанием рассказа Конана Дойла «Серебряный». Там украли лошадь и самое удивительное, что собака не лаяла. Вот здесь то же самое. Собака не лаяла, все было спокойно.

Но теперь волна пошла в противоположную сторону. Развитие социальных сетей, мобильных приложений и разных форм извлечения информации о гражданах без их ведома и согласия — вполне реальная проб­лема, это нервирует рядовых пользователей, тревожит исследователей и зачастую ставит в тупик органы власти. Что и порождает технопессимизм: теперь от информационных технологий не ждут ничего хорошего.

Тем более что цифровой контроль за время пандемии заметно расширился. Специалисты и у нас в стране, и за рубежом ведут учет таких мер, так вот, страны, где не используются различные формы цифрового слежения за зараженными COVID-19, остались в основном в Африке.

— Получается, что слухи и фобии в отношении пандемии коронавируса несут в себе еще и некий позитивный заряд, поскольку обостряют вопрос цифрового контроля?

— Да, это реальная проблема, с которой столкнулось все человечество. Возникло даже понятие «цифровой капитализм», когда транснациональные корпорации наживаются на сборе, обработке и продаже наших цифровых следов. Такой вот новый способ эксплуатации граждан через добровольно отданную информацию о себе. Но поскольку «собака залаяла», в ряде стран вводятся ограничения на сбор и хранение информации. Так, в некоторых городах Калифорнии запретили использовать камеры видеослежения. В Китае сейчас активно обсуждают закон о защите персональных данных. В частности, там предполагается ограничить срок хранения данных, собираемых о перемещениях граждан в связи с пандемией, двумя месяцами. После этого данные должны уничтожаться.

В этом смысле можно сказать, что пандемия ускорила осознание опасностей «бесконтрольного», не подвластного обществу цифрового контроля. Это уже породило протесты, а в дальнейшем, думаю, станет предметом острой политической борьбы.