Эксперимент с камнем

Инвестиции в машиностроение

Экспериментальный завод — единственное на просторах бывшего СССР предприятие, выпускающее камнедобывающее оборудование, — уже четверть века отчаянно доказывает право на жизнь

На этом небольшом машиностроительном предприятии, работающем в городе Реж Свердловской области, я побывал двенадцать лет назад и приятно поразился тогда энергии и оптимизму немолодого уже директора и совладельца завода Андрея Гармса. Андрей Яковлевич создал НПО «Экспериментальный завод» в 1992 году на базе отдела механизации и автоматизации оборонного Режевского механического завода, уже разваливавшегося к тому времени из-за отсутствия госзаказа. Помимо выпуска нестандартного оборудования широчайшей номенклатуры, экспериментаторы — единственные в стране и во всем бывшем Советском Союзе — принялись проектировать и производить полный комплект техники для добычи и переработки камня, станки для ремонта подвижного железнодорожного состава. Кроме того, с 2005 года огромные заемные средства были вложены в организацию производства сельскохозяйственной почвообрабатывающей посевной техники: к тому времени был объявлен национальный проект «Развитие агропромышленного комплекса РФ» — и Гармс поверил государству (подробнее см. «Имя на скале»).

Сегодня, думал я, удивительный завод-эксперимент давно обанкрочен, если ему не посчастливилось войти в состав крупного холдинга или госкорпорации, ведь в Реже уже прекратили работу все три промышленных градообразующих предприятия. Но чудо! В числе победителей конкурса для малого и среднего бизнеса «Лучший экспортер-2018», ежегодно проводимого министерством инвестиций и развития Свердловской области совместно с Международным центром Свердловского областного фонда поддержки предпринимательства, я обнаружил режевское НПО «Экспериментальный завод», да еще в какой номинации — «Гуру экспорта».

Выживший

Те же производственные корпуса, построенные для Режевского механического завода полвека назад, те же стены коридора административного здания, увешанные разноцветными образцами мрамора и гранита из разных точек мира, тот же простенький и тесный директорский кабинет.

Андрей Гармс смог убедить представителей банка-кредитора, что у завода есть потенциал. Завод выжил и сокращает задолженность

Я снова разговариваю с Андреем Яковлевичем. Но 73-летний Гармс стал другим. Директор вспоминает, как в 2005 — 2007 годах госчиновники и партия «Единая Россия» активно содействовали Экспериментальному заводу в освоении производства сельхозоборудования для возрождающегося АПК и помогли получить «льготные» банковские кредиты на десятки миллионов рублей под 6 — 7% годовых. Гармс всегда стремился делать принципиально новую для российского рынка технику. В сельском хозяйстве он предложил канадский способ посева:

— Обычно сеяли строчкой, а мы разработали сеялку типа канадской, которая зерно сыплет при вращении буруна и происходит сплошное рассеивание. В этом случае семена не мешают друг другу, лучше освещаются, получают больше питательных веществ. Урожайность повышается процентов на 15. Но под такую технику нужно совершенствовать и аграрные технологии. Ведь если весной взбивать землю, то первыми прорастут сорняки, их надо обрабатывать глифосатами. А аграрии хотели сразу получать высокую урожайность, ничего в это не вложив. В итоге этот эксперимент не удался.

Боком машиностроителям вышел и хороший государственный проект, реализованный в Свердловской области при губернаторе Росселе. Аграриям начали возмещать до 80% затрат на приобретение новой отечественной сельхозтехники. Но оборудование, полученное за пятую часть от его реальной стоимости, воспринималось как дешевенькое с соответствующим к нему отношением. Аграрии настаивали, чтобы такие же финансовые условия распространялись и на импортные машины. А в итоге — компенсацию из областного бюджета части затрат вообще прекратили на несколько лет.

Работу институтов развития следует сделать более эффективной. А у производителя должна быть возможность привлечения дешевого финансирования для модернизации

Ориентация на эксперименты в сельхозмашиностроении и долговое ярмо чуть не погубили весь завод. В 2016 году Гармсу, благодаря поддержке правительства Свердловской области, удалось подписать мировое соглашение с Россельхозбанком по реструктуризации кредита. За последние пару лет Экспериментальный завод смог сократить кредитную задолженность почти втрое, с 200 до почти 70 млн рублей.

Мечты о Пальмире

Главное направление работы осталось тем же, что первоначально задумывалось — производство оборудования для добычи и переработки камня. В России заказов на него сегодня немного: количество добывающих карьеров сократилось из-за наплыва в страну дешевого строительного и поделочного камня из Китая. Благо, качество и цена продукции позволили Экспериментальному заводу выйти на внешние рынки. Сегодня за рубеж уходит до 60% техники, а бывают периоды, когда показатель доходит до 100%. География — около 20 стран Азии, Европы, Африки и Латинской Америки.

— Выход на зарубежные рынки имеется только один — через участие в международных выставках, — рассуждает Андрей Гармс-младший, возглавляющий коммерческую службу Экспериментального завода. — Мы ни у кого не просим денег, мы бы хотели, чтобы нам помогали выезжать на такие выставки. И лучше, если ты приедешь не просто со стендом, а привезешь еще и сами машины. Затраты на одну выставку — минимум 500 тыс. рублей, а если еще и технику везти, то умножаем раза в полтора. Мы не можем себе этого позволить: это же зарплата 30 человек на заводе, а люди — в первую очередь.

В этом году Свердловский областной фонд поддержки предпринимательства (СОФПП) оплатил Экспериментальному заводу участие в двух международных мероприятиях — выставке в Саудовской Аравии и бизнес-миссии в Армению. Результат — два контракта на поставку для армянских компаний камнедобывающей техники. На следующий год СОФПП намерен расширить для предприятия число субсидируемых поездок.

В руках у коммерческого директора — список двух десятков зарубежных специализированных выставок, участие в которых было бы для завода целесообразно. Российский экспортный центр, к примеру, тоже готов помочь, но у него своя логика и собственный список. Хочешь участвовать в других выставках — найди еще шесть-восемь российских экспортеров, кому они интересны. А как их найдешь, если Экспериментальный завод — единственный производитель камнедобывающего оборудования в стране… А вот камнеобрабатывающие машины делают многие, в том числе и кустарным способом. Чтобы коллективно лоббировать интересы предприятий каменной отрасли России, Экспериментальный завод стал в 1992 году одним из соучредителей Ассоциации «Центр камня». В настоящее время в ее рядах более 60 компаний: карьеры, камнеобработчики и геологоразведчики, производители оборудования и инструмента, строительные предприятия, университеты и торговые компании. Но и объединенные усилия не всегда эффективны.

— В правительство России мы вышли с инициативой участия в восстановлении культурно-исторических памятников Сирии, в том числе в Пальмире: рано или поздно там начнут возрождать то, что разрушено войной. И кто лучше это сможет сделать, как не ассоциация, работающая с камнем, — рассказывает Гармс-младший. — И тут о нас вспомнили в связи с проведением в сентябре этого года 60-й Дамасской международной ярмарки. Нам сказали: езжайте. Но как, за чей счет и кто нас там ждет? Какие наши министерства за это отвечают? В итоге мы сами оплатили поездку, но она оказалась малоэффективной: сирийские чиновники интересовались нашей техникой, однако в основном с целью строительства собственных домов… Наши министерства должны работать в большей связке друг с другом.

К действиям Мин­обороны в Сирии необходимо подключить работу Минпромторга и Минкультуры по восстановлению страны с участием российских компаний. Самостоятельно нам на этот рынок не зайти.

Заложники системы

Еще одно направление сегодняшней работы Экспериментального завода — производство станков для ремонта тележек железнодорожных вагонов. Спасают также зарубежные заказы, преимущественно из республик бывшего СССР.

— Недавно отправили такие станки для вагоноремонтного депо в Узбекистан. Они пользуются спросом также в Казахстане и странах Прибалтики. А на Украину за последние два года мы поставили железнодорожных станков больше, чем кому бы то ни было еще, — комментирует коммерческий директор. — К сожалению, в России заказов на это оборудование практически нет. Правительство в 2015 году установило запрет на продление сроков службы старых вагонов, чтобы загрузить отечественные вагоностроительные предприятия, в том числе Уралвагонзавод. У нас по-другому не получается: поддерживая одни предприятия, другие топим. У вагоностроителей лоббистских возможностей оказалось несравнимо больше.

Уникальная заводская литотека образцов природного камня

Но есть и российский спрос. Для ремонтных компаний, обслуживающих нефте- и газодобытчиков, Экспериментальный завод выпускает станки для развертывания муфт на ремонтируемых бурильных трубах. В последнее время значительно выросли объемы производства нестандартного оборудования по чертежам заказчиков. Например, на днях закончен большой заказ для золотодобывающей артели старателей «Нейва» — валуноотделитель три метра диаметром и длиной 11 метров. А для открывшейся недавно в Реже компании Росграфит делают сложную конструкцию (корпус) теплообменника размерами два на четыре метра.

После формирования портфеля заказов одна из главных проблем для предприятия — кадровая. С момента моей поездки на завод в 2006 году численность сотрудников здесь сократилась с 350 до 150 человек. Казалось бы, с учетом трех развалившихся промпредприятий в Реже свободных специалистов хоть отбавляй. Но время упущено. Квалифицированные кадры теперь трудоустроены в Екатеринбурге, который от городка всего в 80 километрах, в полуторачасовой доступности.

А еще Экспериментальный завод остро нуждается в техническом перевооружении: основные производственные фонды достались в наследство от механического завода, средний возраст используемого здесь станочного оборудования — 50 лет.

— Хотя в последние годы нам удалось существенно сократить задолженность, сегодня наш завод практически находится в залоге у Россельхозбанка. Это серьезно сдерживает развитие, на освоение новых видов продукции расходуются средства исключительно из внутренних резервов. Между тем на разработку и подготовку к производству машины среднего класса требуется не меньше 100 млн рублей, — сетует Гармс-старший. — Нужны металло­обрабатывающие пятикоординатные центры, они производятся в Ульяновске. Каждый по цене от 15 до 25 млн рублей. А нам надо таких с десяток.

Фонд развития промышленности предлагает на техперевооружение кредит под 5% годовых. При этом оговаривается множество условий. Между тем итальянцы предлагают оборудование под 1%.

Отец и сын Гармсы признают: без помощи государства, которую они периодически получают в том или ином виде (как ипортозамещающее, экспортоориентированное, высокотехнологичное производство), завод бы не выжил. Но даже в условиях полноценного использования господдержки машиностроительное предприятие в России обречено на прозябание, если это не госкорпорация, работающая вне всякого рынка. Работу институтов развития следует сделать более эффективной. За продвижением на экспорт продукции отечественного машиностроения должна стоять системная государственная политика с четкой координацией между профильными министерствами и предложением связанных кредитов от госбанков, как поступает Китай. А у самого производителя должна быть возможность привлечения дешевого финансирования для модернизации производства. Эксперимент продолжается.