Потянет ли лошадка
Охрана природы
С запозданием на несколько десятилетий Россия подключилась к международному проекту воссоздания популяции лошадей Пржевальского. Но вопрос выживания самих отечественных заповедников остается открыт
10 октября в Оренбургский государственный природный заповедник доставлена из Европы третья, последняя группа из 16 лошадей Пржевальского (четыре жеребца и 12 кобыл). Тем самым в Оренбуржье заложены предпосылки для формирования устойчивой самоподдерживающейся популяции. Цель беспрецедентного проекта — восстановление в родной среде обитания краснокнижного вида животных, полностью исчезнувших из дикой природы. Об уникальности и сложности программы, являющейся частью глобальной стратегии сохранения лошадей Пржевальского как вида, рассказала директор объединенной дирекции «Заповедники Оренбуржья», председатель Ассоциации «Заповедная Россия» Рафиля Бакирова.
Требования к дареному коню
— Когда начал реализовываться проект в Оренбуржье и откуда к вам прибыли лошади Пржевальского?
— Практическая реализация программы реинтродукции лошади Пржевальского в Оренбургской области началась в июле 2015 года после присоединения к заповеднику пятого участка «Предуральская степь» на границе Акбулакского и Беляевского районов области. За рекордно короткие сроки при поддержке Степного проекта Программы развития ООН, Глобального экологического фонда и Минприроды России там была построена вся необходимая инфраструктура: Центр реинтродукции лошади Пржевальского, кордон, научный стационар, акклиматизационные загоны площадью 45 га каждый.
Завоз первой группы лошадей-основателей популяции в Оренбургский заповедник произошел в октябре 2015 года. Поставщиком выступила Ассоциация лошади Пржевальского ТАХ во Франции, где на биостанции «Тур дю Вале» уже несколько поколений диких животных содержатся хоть и на огороженной территории, но в условиях естественного выпаса. Эти животные пережили первые зимы на оренбургской земле, в том числе аномально снежную, и успешно прошли акклиматизацию.
Вторая группа лошадей Пржевальского доставлена к нам в ноябре 2016 года из венгерского национального парка «Хортобадь». В этом году из того же парка прибыла и третья группа. Всего у нас теперь 36 лошадей. Парк «Хортобадь» занимается этим более 20 лет, у них прекрасные лошади с точки зрения генетики. В Венгрии их содержат в полувольных условиях. Племенная работа ведется по всем правилам, делаются генетические анализы, оформляются паспорта животных — все что требуется для начала нового проекта по разведению чистокровных лошадей Пржевальского.
— Как получилось, что в Венгрии лошади Пржевальского сохранились, а в нашей стране — нет?
— Они не сохранились в Венгрии. Это был один из проектов по восстановлению популяции. На деле лошади Пржевальского сохранились буквально в нескольких зоопарках мира — слабые, почти выродившиеся животные. И только тогда люди спохватились, что нет больше лошадей, их начали восстанавливать. Первые проекты по восстановлению лошади Пржевальского начались в Монголии в 1992 году. Затем подключились европейские страны. Российские ученые говорили о необходимости восстановления пару последних десятилетий, как только стартовали первые проекты за рубежом.
Рафиля Бакирова перед первым завозом лошадей в октябре 2015 года показывает карту участка "Предуральская степь" и месторасположение Центра реинтродукции
А венгерский проект начинался со сбора слабеньких лошадей из зоопарков. Поэтому венграм было сложнее, чем нам сейчас. Мы получаем сильных, крепких, выносливых животных. Почему мы не собираем лошадей по зоопаркам? Потому что они не выдержат оренбургскую зиму и лето, они вообще не приспособлены для жизни на природе.
Заняться раньше восстановлением популяции лошадей Пржевальского мы не могли по множеству причин, в том числе и экономическим. Но главное — не было сильной организации, способной взяться за реализацию этого проекта. И только после того, как начался подъем в системе заповедников и национальных парков, стало возможным строить такие смелые планы. Ну, и конечно, требовался немалый стартовый капитал, достаточный для создания инфраструктуры.
— Для приобретения животных также потребовались деньги или вы получили их в рамках каких-то программ обмена?
— Не то и не другое. Животные передаются исключительно на безвозмездной основе. Их нельзя продавать, это запрещено, поскольку они занесены в Международную Красную книгу как вид, полностью исчезнувший из дикой природы. Их можно только дарить. Кстати, теперь мы не только являемся собственниками 36 лошадей — все нарождающееся поколение также будет принадлежать нам. Причем мы получили право самостоятельно принимать решение об определении дальнейшей судьбы жеребят, и в этом отличие от многих других международных программ.
Большая часть трат приходится на транспортировку животных. Мы изучили опыт всех 11 проектов и пришли к выводу, что самым безопасным для лошадей будет авиатранспортировка. А с учетом расположения Оренбурга мы не могли рисковать и брать попутные грузовые транспортные самолеты. Поэтому нам пришлось заказывать чартерные рейсы. Все три транспортировки выполнены таким способом. Это дорого. Нам помогла авиакомпания «Волга-Днепр», был использован Боинг 747-800.
— В чем выгода венгерской стороны от бесплатной передачи вам лошадей?
— В работе по восстановлению дикого вида никто не ищет выгоды. Все имеющиеся в мире территории, где содержатся лошади Пржевальского, кроме Монголии, небольшие. Поэтому рано или поздно приходится сдерживать рождаемость, а это плохо. Национальный парк «Хортобадь» имеет немалую территорию, но там помимо лошадей очень много других животных. А ведь цель всех этих проектов — увеличивать поголовье, чтобы получить возможность населить наши дикие просторы. Лошади исчезли по вине человека, поэтому человек должен помочь им восстановиться в естественной среде обитания.
Более ста лет назад был убит последний тарпан — ближайший родственник лошади Пржевальского. А саму лошадь последний раз в дикой природе видели на просторах Монголии и Китая в 1969 году. Раньше были вольные большие табуны. А основное истребление поголовья лошадей Пржевальского началось, когда появилось нарезное огнестрельное оружие в Китае и Монголии.
— Каковы ваши дальнейшие планы по разведению этих животных?
— В ближайшие пять-шесть лет поставки лошадей мы больше не планируем. Для нас было важно привезти минимальное с точки зрения генетического разнообразия количество животных-основателей, чтобы создать самоподдерживающуюся популяцию. Это минимум 25 лошадей. Но мы подстраховались, поскольку возможен падеж, в том числе и в результате постоянного установления первенства между жеребцами. По нашим расчетам, к 2030 году в заповеднике будет порядка сотни голов, хотя это очень смелые ожидания.
Выживание в дикой природе
— В прошлом году в выпуске первой группы лошадей Пржевальского из акклиматизационного загона в основную часть заповедника принял участие Владимир Путин. С учетом личного внимания главы государства к работе вашего заповедника вы его о чем-то просите?
— Нет. Разумеется, у нас есть проблемы, но они типичны для всех заповедных территорий. Поэтому просить первое лицо, чтобы он помогал одному заповеднику, а все остальные остались в стороне, я думаю, неправильно. Существующие проблемы нужно решать системно совместно с министерством природных ресурсов и экологии России.
— В мае этого года вас избрали главой Ассоциации директоров заповедников и национальных парков Российской Федерации «Заповедная Россия». Какие цели перед собой ставит ассоциация и вы как ее руководитель?
— Ассоциация «Заповедная Россия» изначально создавалась как профессиональное сообщество директоров заповедников и национальных парков, мы не являемся юридическим лицом. Задачи, которые мы перед собой ставим, — помогать друг другу в нашей основной деятельности. Но, к сожалению, существуют проблемы, которые носят системный характер и находятся за пределами возможностей ассоциации. Прежде всего это достаточно слабое финансирование, в том числе низкие зарплаты сотрудников государственной инспекции и других специалистов. Из-за этого происходит отток кадров. Мы едва успеваем обучить молодых специалистов, как они уходят на другие места работы, потому что жить на зарплату в 10 — 12 тыс. рублей очень сложно. Конечно, кадровая проблема есть везде, но здесь она напрямую связана с низким уровнем заработной платы и очень тяжелыми условиями работы. Ведь даже специалисты экологического просвещения работают не в чистых кабинетах, а в полевых условиях. И это далеко не всегда та красота, которую мы видим на фотографиях и в фильмах.
А самая тяжелая работа — у государственных инспекторов, которые буквально рискуют жизнью, не имея ни достаточного социального пакета, ни реальных страховых возмещений. Им приходится постоянно быть в зоне высокого риска причинения вреда жизни и здоровью, зависеть от действий людей, которых не волнует ни природа, ни жизнь инспектора. В августе 2017-го, в год столетия особо охраняемых территорий, мы открыли в Саяно-Шушенском заповеднике мемориал, посвященный сотрудникам заповедников и национальных парков, павшим от рук браконьеров и в результате чрезвычайных ситуаций. Это больно и грустно: люди работают не за деньги, они радеют за дело, и так хочется, чтобы их труд был признан и оценен по-настоящему. И хотя в последние годы ситуация во многом изменилась, еще есть над чем поработать.
Мы говорим о задачах, которые стоят перед всей заповедной системой. Это развитие информационного пространства, работа со сторонними организациями. При этом безумное количество проверок, которые обрушиваются на заповедники и национальные парки, просто не позволяют нам заниматься делом. Вместо того чтобы охранять природу, вести научные исследования на территориях, развивать экологическое просвещение, мы в бесконечном круглогодичном режиме готовим документы для очередной проверки. Люди держатся зачастую на чистом энтузиазме.
— Сейчас по всему миру активно развивается волонтерское движение. Например, иностранцы отдают огромные деньги, чтобы получить возможность бесплатно поработать в резерватах больших панд в китайской провинции Сычуань, ухаживая за животными. Вы используете работу волонтеров?
— Волонтерское движение в заповедниках и национальных парках России тоже набирает обороты. Но есть чисто российские проблемы, которые только предстоит решать. Наше законодательство не позволяет делать многих вещей, в частности не отработаны правовые взаимоотношения с теми организациями, которые могли бы предоставить волонтеров. Люди платят за то, чтобы добраться до заповедных территорий, а эти территории отдаленные и труднодоступные, перелеты и поездки весьма дорогостоящи. Добровольцы готовы заниматься общественно полезным трудом, но мы должны обеспечить им условия для этого труда. А сделать это бывает сложно, мы не можем даже принять всех желающих: необходимо организовать транспорт для перевозки волонтеров на труднодоступные участки, решать вопросы размещения, питания, организации их труда. Это тоже работа, на которую требуются средства. И по общению со своими коллегами я знаю, что это зачастую удерживает многих от такого шага. Однако, мы не стоим на месте. Загляните в социальные сети и на сайты заповедников. Там размещена информация, где, когда и каким образом мы готовы принять волонтеров. Мы проводим очень много волонтерских акций, в том числе и в «Заповедниках Оренбуржья».
Фото Наталии Судец