Принять как данность

Япония — Урал

Рассчитывать на массовый приток японских инвестиций не стоит, пока не будет урегулирован территориальный спор, не снят режим санкций, а экономика не выйдет из стагнации, считает заведующий отделом экономической теории ИМЭМО РАН Сергей Афонцев

В 2016 году в Сочи премьер Японии Синдзо Абэ и президент России Владимир Путин подписали план экономического сотрудничества. Японская сторона выразила готовность взаимодействовать по следующим направлениям: высокотехнологичная медицина, развитие городской среды, энергетика, в том числе инвестиции в создание заводов по сжижению газа, строительство аэропортов и морских портов, мелиорация, атомная энергетика и информационные технологии.

Тогда это событие трактовалось как попытка начать экономическое сотрудничество в условиях неурегулированного территориального вопроса. Токио, как известно, настаивает на возвращении ряда южных островов Курильского архипелага (Итурупа и Кунашира, а также группы Малых Курильских островов — Шикотана и ряда более мелких, в японской картографии имеющих общее название Хабомаи), включенных после Второй мировой войны в состав СССР. Россия ссылается на совместную декларацию от 1956 года, в которой была зафиксирована готовность СССР передать Японии только Малые Курильские острова в качестве жеста доброй воли, но тогда Япония под нажимом США отказалась от такого варианта урегулирования спора.

О перспективах политических и экономических отношений двух стран мы разговариваем с заведующим отделом экономической теории ИМЭМО РАН Сергеем Афонцевым.

Санкции плюс стагнация

— Сергей Александрович, возможен ли прорыв в экономических отношениях, если договоренности по Курильским островам не достигнуты?

— Готовность японских предпринимателей инвестировать в Россию зависит от двух основных факторов: общего политического фона и состояния российской экономики. По обоим направлениям ситуация далека от оптимистичной.

Вопрос по Курильским островам всегда был острым, а сейчас политический фон еще больше усложнился из-за режима санкций. Как известно, Япония ввела экономические санкции против России, и, хотя введенные ею ограничения не столь масштабны по сравнению с санкциями США и ЕС, они не могут не оказывать влияния на бизнес-планы японских компаний. В частности, как бы ни хотели японские компании сотрудничать с нами сфере энергетики, они все равно будут оглядываться на позицию США, которые ввели довольно жесткие санкции против российского энергетического сектора и продолжают их ужесточать.

Не меньшее сдерживающее влияние оказывают проблемы, связанные с экономической ситуацией в России. Мы можем подписать соглашение о сотрудничестве и определить приоритетные сферы взаимного интереса, но это не значит, что, прочитав такое заявление, японские компании сразу приступят к реализации инвестиционных проектов. В настоящее время российская экономика находится в состоянии стагнации, так и не преодолев последствия резкого спада ВВП, наблюдавшегося в 2015 году. В этих условиях трудно было бы ожидать масштабного прироста инвестиций даже в идеальных политических условиях.

«Может быть, с течением времени в Японии появятся политические силы, для которых сотрудничество с Россией будет более привлекательным по сравнению с лозунгом возвращения островов. Но в ближайшие годы мы на такую смену приоритетов
рассчитывать не можем»

Динамика торговли между нашими странами в полной мере отражает последствия действия двух перечисленных факторов. Если в 2013 году двухсторонний товарооборот составлял 33,2 млрд  долларов, то по итогам 2016 года он чуть превысил 16 миллиардов. Иными словами, он сократился в два с лишним раза.

В январе — апреле 2017 года статистика зафиксировала небольшой (на 6,3%) рост оборота, но это пока, скорее, результат колебаний валютного курса рубля, а не общего оживления торговых связей. Он был полностью обеспечен за счет роста российского импорта из Японии, в то время как наш экспорт даже сократился на 1,3%. Как бы мы ни хотели улучшений, но политические вопросы, санкционные ограничения и проблемы в российской экономике создают не самый благоприятный фон для развития кооперационных связей.

Хорошо сидим

— Сдается мне, что вы не разделяете оптимизм экономических ведомств относительно начала восстановительного этапа в российской экономике… Как мы знаем, Минэкономразвития рассчитывает на двухпроцентный рост ВВП по итогам года.

 — Ситуация, в которой мы сейчас находимся, имеет совершенно четкое определение в экономической науке — это называется стагнация. У нас нет признаков ни резкого падения, ни устойчивого роста. Темпы роста экономики колеблются вокруг значений, близких к нулевым. Конечно, хорошо, что инфляция сбита до довольно низкого уровня. Но при низких темпах роста выпуска низкие темпы инфляции означают, что в экономике нет даже ценовых стимулов для развития производства. Если ничего не предпринимать, экономика может в таком положении находиться годами. В этом случае велик соблазн «пересидеть проблемы», дожидаясь позитивных новостей из внешнего мира: может, вырастут цены на нефть, может, отменят санкции, а может, придут иностранные инвестиции… Но это очень рискованная позиция. Полгода назад многие надеялись, что санкции США будут сняты со дня на день, а оказалось, что их только усилили. От внешней конъюнктуры тоже трудно ждать подарков — достаточно посмотреть на то, как ведут себя цены на нефть. А внутренние источники экономического роста мы так и не смогли запустить, и пока, к сожалению, нет признаков, что в ближайший год мы их найдем. О каком масштабном притоке внешних инвестиций в таком случае может идти речь?  

В ожидании прецедента

— Вернемся к островам. Есть ли шансы на разрешение территориального спора как сдерживающего условия развития экономических связей между российскими и японскими предпринимателями?

— Здесь все еще сложнее. Российская позиция очень четкая: после окончания Второй мировой войны острова перешли под российскую юрисдикцию, и основания пересматривать статус-кво отсутствуют. Японская позиция тоже четкая: она ориентируется на внутриполитическую реальность. Японский политик, который скажет, что он отказывается от претензий на острова, сразу станет политическим трупом. Может быть, с течением времени в результате смены политических поколений японское общество поймет, что территориальный вопрос — не самый актуальный для двухсторонних отношений, и появятся политические силы, для которых сотрудничество с Россией будет более привлекательным по сравнению с лозунгом возвращения островов. Но в ближайшие годы мы на такую смену приоритетов рассчитывать не можем. Это надо принимать как данность.

— Давайте посмотрим на японскую экономику. Япония, как известно, уже довольно продолжительное время живет в условиях низких темпов экономического роста. Как долго может функционировать такая модель?

— Япония в свое время достигла такого уровня развития, который позволяет в течение достаточно длительного периода пользоваться «дивидендами предшествующего роста», поддерживая высочайшие стандарты качества жизни населения при низких темпах прироста ВВП. Главный вызов в такой ситуации — демографический. В Японии на сужающемся демографическом поле пока хватает накоп­ленных ресурсов, чтобы обеспечивать высокий уровень жизни не только для работающего населения, но и для пенсионеров. Однако в истории пока нет ни одного примера существования такой модели на длительном временном горизонте. Мир сейчас внимательно следит за тем, сможет ли Япония перейти к качественно новой модели развития, предусматривающей рост экономики без прироста рабочей силы — за счет технического прогресса, замещения труда капиталом (в том числе в экстремальных формах роботизации и «беспилотного производства») и формирования новых отраслей, опирающихся на интенсивное использование высококвалифицированного человеческого капитала. Пока прецедентов перехода к такой модели в мире не было. Япония — первый кандидат на то, чтобы предъявить эту модель миру.                       

Партнер номера