Сегодня сейшн в Ленсовета

Культура

7 июня в прокат вышло «Лето» Кирилла Серебренникова. (Напомним, режиссер до сих пор находится под домашним арестом, его обвиняют в крупном хищении государственных денег, выделенных на проект «Платформа», по делу с ним проходят коллеги из Гоголь-центра, а также экс-главбух организации.) Мировая премьера состоялась в рамках Каннского кинофестиваля, получен приз за лучший саундтрек.

Основная сюжетная линия «Лета» — история знакомства и отношений 19-летнего Цоя, 26-летнего Майка Науменко и его жены Натальи. Тема и настроение — становление ленинградской андеграундной рок-культуры начала 1980-х. В интернет-прессе фильм немедленно вызвал споры (цитируем по открытым источникам).

Борис Гребенщиков (на презентации нового альбома «Время N»:

«У меня не было возможности говорить с Кириллом, потому что мы, в общем, толком не знакомы. Я два раза очень мило говорил с Ильей, я не помню его фамилии — продюсер Кирилла <...> Стюарт, да. Милейший человек. Илья мне лично сказал, что там не будет упоминаться фамилия Гребенщикова и не будет моих песен. <...> Я читал сценарий, который они мне прислали, и я им сразу написал, что сценарий — ложь от начала и до конца. Что мы жили совсем по-другому, у нас была другая мотивация. У него в сценарии представлены <...> cегодняшние московские хипстеры, которые кроме как *** за чужой счет больше ничего делать не хотят. Ни к Майку, ни к Цою, ни к Наташе, ни к кому-либо из нас этот сценарий не имеет ни малейшего отношения. Человек, который писал этот сценарий, он даже не был на этой планете. У него совсем другое в голове. Он не понимает, как люди могут жить так. Будь он в те времена, он служил бы в КГБ. Я <...> сказал то, что я по этому поводу думаю — все. Поэтому что будет из этого фильма — я не знаю, меня он не очень интересует. Я очень надеюсь, что Кирилла выпустят из тюрьмы, что у него все будет в порядке, но с этим фильмом у нас с ним согласия не будет никогда. Он видит одно, я вижу совсем другое. Моя точка зрения, наверное, ближе к реальности, потому что я там был, а он нет».                         

Антон Долин

Как еще начинать статью о Кирилле Серебренникове, если не с адвокатской речи? А в роли обвинителя на этот раз — не карательные государственные органы, а уважаемый человек и один из узнаваемых героев фильма «Лето» Борис Гребенщиков. <...> Возможно, текст после критики БГ успел измениться, но результат парадоксален: единственное, чем абсолютно не озабочены персонажи «Лета», — это секс и деньги. Перед нами чистые, наивные, отчаянно романтические молодые люди, не желающие идти на любые компромиссы. <...> Второе обвинение, хлесткое «ложь от начала и конца», вызывает еще большее недоумение. Картина — игровая, а не документальная, и корректно ли называть художественный вымысел ложью? Да, Гребенщиков был свидетелем событий, описанных в фильме, а Серебренников и его соавторы сценария Михаил и Лили Идовы — нет. Но ведь в центре «Лета» — отношения Майка Науменко с его женой Натальей и начинавшим в те годы профессиональную карьеру Виктором Цоем; все ключевые сцены происходят в квартире Науменко, в отсутствие Гребенщикова. Единственная живая участница — сама Наталья Науменко — была главным консультантом фильма, и ей можно доверять как минимум не меньше, чем лидеру «Аквариума». 

Главное же — отчетливое намерение режиссера отграничиться от исторических фактов, наполнив картину вымышленными эпизодами, сновидческими клипами на музыку любимых Науменко и Цоем западных рок-групп. В советской электричке хором поют «Psycho Killer» Talking Heads, в троллейбусе — «The Passenger» Игги Попа, под дождем на улице — «Perfect day» Лу Рида. В действие введен специальный персонаж, носитель брехтовского духа остранения — Скептик. Застегнутый на все пуговицы, он будет критиковать рокеров за прекраснодушие, говорить в камеру об исполнителе роли Цоя «не похож» и, главное, всегда иметь наготове табличку, написанную то ли краской, то ли кровью поверх передовицы газеты «Правда»: «Этого не было». 

Скептик прав не во всем. Кое-что было. <...> Допустим, неназванные Артемий Троицкий и Гребенщиков (тут — просто «Боб») в фильме моментально узнаются, а другие персонажи являются на правах живых обобщений, будь то радушная хозяйка квартирника (Лия Ахеджакова), панк в тельняшке (Александр Горчилин) или гитарист Леня (Филипп Авдеев). Кто они на самом деле, неважно. Они, как и все «Лето», — наш коллективный сон о минувшей эпохе и ушедшей на дно Атлантиде советского рока до его превращения в шоу-бизнес. 

<...> Определенно лучший фильм Кирилла Серебренникова адекватно отражает уникальную многофункциональность своего автора. Это и постмодернистская рок-опера, и ностальгический реквием по поколению последних русских дворников и сторожей, и атмосферная история любви, нежно снятая в преобладающей черно-белой гамме Владом Опельянцем. Кажется, Серебренников наконец преодолел в кино свою тягу к театральности. С другой стороны, сцена и закулисье рок-клуба напомнят театральные сцену и закулисье, а певец и музыкант — тот же театральный артист. <...>

Отдельным интересным квестом может стать поиск автора и его позиции внутри псевдоисторической вселенной фильма. Найти здесь Майка и Цоя, Боба и Свина — задача элементарная, а вот пойди-ка отыщи Серебренникова. Уместно вспомнить, что режиссер к моменту ареста находился на пике творческой активности, одновременно заканчивая три разных проекта. Все они были завершены по его указаниям уже в процессе «театрального дела», ни на одну премьеру сам Серебренников так и не попал. Это сильнейшие «Маленькие трагедии» в «Гоголь-центре», хитовый балет «Нуреев» в Большом театре, а теперь еще и «Лето». Во всех трех главная тема — место художника в этом мире, его драматическая неспособность увидеть себя со стороны, найти рациональное применение своему дару, защититься от доносчиков, завистников, посредственностей. 

В «Лете», будто завершающем непроизвольную трилогию, этот лейтмотив подан с наибольшей элегантностью. <...> Ни о какой борьбе с режимом или противостоянии ему в фильме нет и речи. Ни Науменко, ни Цой, ни Серебренников не сражаются с системой. Они просто живут и творят так, будто ее не существует, и слышная им одним музыка T. Rex без труда заглушает громогласный гимн СССР. Именно эта позиция делает их чужими и враждебными любой власти, брежневской или путинской. Какой бы ни была конкретная подоплека «театрального дела», можно не сомневаться, что эта чуждость лежит в его основе.