Приключения итальянца в России

На языке тела

- Как вы решили стать дирижером?

- Случайно. Я был вполне успешным пианистом. После консерватории меня пригласили работать концертмейстером в нашу оперу. А в театре всегда возникают экстренные ситуации. Как-то нужно было срочно продирижировать бандой (оркестр за сценой. - Л.Б.). После этого дирижер хора подошел ко мне и спросил: ты не думал быть дирижером, у тебя руки от природы... Но я решил продолжать учиться как пианист.

Помню первый урок у Марии Типо: Шопен - вторая соната, этюды, скерцо; Лист - Мефисто-вальс. В конце она говорит: дорогой мой, может, ты хочешь быть дирижером? Ты требуешь от рояля того, чего он не может тебе дать, а может - только оркестр. Ты так слышишь. Это был уже второй человек.

Я поговорил с папой: он пианист и тоже мечтал, чтоб я стал дирижером. Мне был 21 год. С этого все пошло.

- Как вы относитесь к тому, что нередко музыканты-исполнители вдруг начинают дирижировать оркестрами, не утруждая себя получить образование в этой сфере? Разве это не отдельная сложная профессия? У нас, критиков, к этому неоднозначное отношение.

- Стопроцентно с вами согласен. Иногда просто стыдно: прекрасный инструменталист, просто гениальный, а за пультом... Я мог бы назвать несколько фамилий, но не хочу наживать себе врагов. Ну, если нет способностей, зачем? Я сразу понял, что быть хорошим музыкантом - еще не все. Должны быть физические данные, то самое, что бывает у футболистов, танцоров...

- Вы имеете в виду пластику тела?

- Да. Без этого - извините! Во время репетиции дирижер должен очень мало говорить. Если ты все время объясняешь, чего хочешь от оркестра, значит, руками не можешь показать. Дирижерская профессия - это когда надо общаться с людьми руками, глазами, телом. А слов должно быть мало.

- Кто для вас высокий пример в этом смысле?

- Юрий Темирканов, Валерий Гергиев...

- Это заметно. А кроме питерских мэтров?

- Клаудио Аббадо очень люблю, Риккардо Мути - скорее, уважаю. Из старых мастеров - Карло Мария Джулини, Карлос Клайбер. Юрий Симонов очень интересен, у него мануальная техника фантастическая, как и у Геннадия Рождественского. Насчет личности: Темирканов и Гергиев имеют то, чего другим не хватает.

- Дирижер должен быть немного диктатором или, наоборот, всем нравиться в оркестре?

- Чтобы всем нравиться - так не бывает. Даже в жизни. Мне удалось учиться у Леонарда Бернстайна в последние полтора года его жизни. Вот у него было такое желание - чтобы все его любили. И у меня есть такое желание, но я давно понял, что это невозможно. И хорошо! И так у меня времени не хватает, а если бы меня все любили, то каждому захотелось бы оторвать от меня какой-то кусок! А дирижером-диктатором, думаю, быть нельзя. Дирижеры должны понимать: без оркестра их нет. В оркестре сидят такие «профессора», у которых талант, опыт и все такое. Это надо уважать. Надо быть по возможности демократичнее.

- А каким образом в момент исполнения дирижер должен увлечь за собой огромный коллектив, около ста человек?- Если этого не случится, значит, ты не дирижер. Происходит это благодаря характеру, вдохновению, чему-то такому, чего мы не знаем. Это «что-то» должно быть у дирижера.

- Насколько вас вдохновляют женские глаза в оркестре: они смотрят на вас с обожанием, и в этот раз их было немало...

- Правда? Прекрасно! Но я ничего не делаю для этого специально. Просто много и серьезно работаю. Я могу получить серьезный результат даже через легкое, смешное замечание. Это у меня по жизни. Даже когда я что-то учу за роялем, я сам с собой разговариваю, комментирую.

- Да, легкость вашего характера вчера на концерте была видна и очень соответствовала французской музыке. А как вам впервые работалось с Уральским филармоническим?

- Мне было очень приятно получить приглашение, поскольку я слышал всюду и везде, насколько хорош этот оркестр.

- Это соответствует действительности?

- Да, абсолютно. Может, он чуть менее мобильный, чем я люблю. Правда, я не предупреждал, что во время концерта могу себя не лимитировать. Если возникает идея, я два раза не думаю, просто иду вперед. Это, конечно, вопрос взаимного доверия, и возникает тогда, когда друг друга хорошо знаешь. Мы играли в первый раз, и я понимаю, им страшно. Они привыкли к тому, что все должно быть вместе. А для меня не главная задача, чтобы оркестр играл всегда вместе. Конечно, приятно, когда это происходит, просто волшебно. Но не это главное. Живое исполнение должно отличаться от диска. Но если мы хотим, чтобы все было вместе, то мы просто купим диск и послушаем. Причем и на диске всякое бывает. У меня есть запись «Иберии» Лондонского оркестра, так вот там (напевает) - лишняя нотка. А у нас вчера с оркестром в этом месте все получилось с первого раза.

Что русскому хорошо,

то и итальянцу в кайф

- Поговорим о России. Раньше считалось, что миграция музыкантов происходит только в одну сторону - из России на Запад, и все по этому поводу сокрушаются. Но сегодня у нас работает немало иностранцев: Курентзис, Ринкявичюс, Ион Марин... Получается, что здесь можно не только делать карьеру, но и жить?

- А почему бы нет?

- Сейчас за окном минус 20, у вас только что закончилась репетиция в оперном, и вы должны выехать с
УАФО на концерт в область. Хотите сказать, что вас все устраивает? И даже холод?

- Я долго жил в Канаде, где такой же холод, как в России. Кстати, там я пережил температурный рекорд, минус 37 с ветром, поэтому по ощущениям все 43.

- Что вам в России особенно нравится?

- Здесь я могу жить 100-процентно как музыкант, целый день заниматься музыкой и всем, что вокруг музыки. Очень согласен с тем, что наш (sic! - Ред.) бывший президент Путин говорил: «Не надо культуру трогать. Надо, чтобы политика была отделена от культуры». Я могу сравнить ситуацию в Италии и России. В Италии все в зависимости от политики. И это ужасно. Там, если ты главный дирижер, то больше времени теряешь на отношения с профсоюзами, с мэром города, с министрами.

Я понимаю, что у главного дирижера до какой-то степени должны быть такие отношения, но на первом месте должна стоять музыка. И в России, по моим ощущениям, так и получается. Даже Гергиев, который много этим занимается, если работает 14 часов в день, то 12 - как музыкант, и только два как руководитель театра. А в Италии было бы наоборот.

- Именно в Италии?

- И в Канаде меня многое не устраивало в этом смысле. Там надо было много общаться со спонсорами....

- А разве не должно быть распределения обязанностей: директор занимается организацией и финансами, а художник - творчеством?

- Да, так и должно быть. Конечно, дирижер - личность, всем приятно с ним пообщаться. И приходится. И обмен уважениями бывает очень приятен. Мэр, губернатор уважает тебя, а ты - его. Это важно. Но не должно быть на первом месте.

- Значит, вам нравится, как все устроено в музыкальной жизни России?

- Абсолютно. Я чувствую, что люди здесь меня понимают, и не только музыканты, и не только в Петербурге или Москве. Я уже фактически всю Россию охватил. В следующем сезоне буду дирижировать в Самаре, Омске. Значит, что-то есть у нас общее.

- Говорят, русские с итальянцами схожи темпераментом...

- Это уже исторически доказано. Вот с уральским оркестром - несколько минут, и пошло такое глубокое общение, будто мы уже в десятый раз встречаемся, а на самом деле только первый...

- А что в России не нравится?

- Трудно на улицах, особенно в Петербурге и Москве. Пробки большие, много плохих водителей: наверно, просто купили права. Иногда гаишники, которые считают, что все иностранцы - миллионеры, и с них надо обязательно деньги получить.

- А качество жизни, гостиницы, рестораны, еда?

- У меня жена гениально готовит. И русскую кухню, и итальянскую. Итальянской она от меня научилась, я тоже неплохой шеф-повар. Был. Потому что сейчас уже времени нет. У нас дома компромисс - половина русской, половина итальянской.

- Это дома, а в поездках?

- Нормально. Здесь в буфете театра все уже знают, что меня нужно каждый день макаронами кормить.

- Вот такой кочевой образ жизни вам пока нравится или это уже в крови?

- Я Стрелец, а у него там записано, что нужно постоянно искать новое место и ездить туда-сюда. Бывают моменты, когда устаю, но я себе напоминаю - сам захотел. Любишь эту профессию - получай!

- Ваша любовь к России, наверное, связана и с тем, что ваша жена - русская?

- Когда бывает возможность, мы с Олесей выезжаем на гастроли вместе. Но  90 процентов времени я провожу один. Это мне нравится, это дает возможность узнать Россию глубже. И то, что я до сих пор в России, означает, что мне честно нравится. Не потому, что жена - русская, не потому, что живу в Санкт-Петербурге. Мне нравится вся страна.

- Каковы ваши творческие амбиции здесь, что вы хотите сделать в Екатеринбургской опере?

- Мне хотелось бы быть тем человеком, который продолжает здесь дело маэстро Евгения Колобова. Он был замечательным дирижером, фантастическим музыкантом, и очень жаль, что он так рано ушел. После Темирканова и Гергиева он для меня любимый дирижер. Здесь его все еще любят, помнят. Когда после репетиции оркестранты подошли и сказали: «Вы так напоминаете Колобова», мне было настолько приятно, что я даже не знал, что ответить. А амбиции... Я хотел бы, чтобы это был третий или четвертый театр в стране, и чтобы показать его не только в России, но и за рубежом и чтобы у всех жизнь стала лучше, у музыкантов, солистов...

- На пути к этим целям, которые вы декларируете, театр сейчас где находится - в начале, в середине?

- В пути. Четверть дороги уже прошли. И я чувствую, что желание у коллектива есть.