Крысы для принца

— Чего я решительно не понимаю, — сказал Ник,

 — это почему вы не сказали мне раньше, что вы такое говно?

— Я думал, вы в курсе, — ответил Карлинский.

«Здесь курят», Кристофер Т. Бакли

Юрий Дорохов

Когда разговор заходит о профессиональном цинизме, мой знакомый журналист любит рассказывать эту историю: «Редакция газеты. Вечер. Новостей нет. До сдачи — час. Редактор лютует. Журналисты обзвонили всех, кого можно, уныло просматривают пустые новостные ленты. Вдруг один отрывается от монитора и кричит: “Ура! В городе N объявился маньяк-убийца! Менты нашли кучу трупов!”. “Слава богу!!!” — отзывается хором редакция».

Реакция слушателей однотипна: «Журналисты — подонки!» — не без удовольствия констатируют они. Они, конечно, правы. Но подонки по профессии бывают не только журналисты. И без профессиональных подонков общество существовать пока не способно.

Журналистов активно не любят не только в нашей стране. По данным опроса, проведенного в США в 2004 году, представители СМИ разделили первое место среди неуважаемых профессий с профсоюзными лидерами и бухгалтерами. Почетное второе место в рейтинге подлецов досталось банкирам, дальше идут актеры, брокеры и риэлторы. Что касается последних двух категорий — возможно, по мере развития капитализма мы к этому тоже придем. Чем объяснить нелюбовь страны Голливуда к актерам — не знаю. Не исключено, это отголоски старой христианской морали: известно, что церковь всегда настороженно относилась к лицедеям как к обманщикам, близким к дьяволу. Вспомните булгаковского Мольера, которому отец тщетно внушал: актер — это всеми презираемая профессия, святая церковь изгоняет актеров из своего лона. Интересно, что раньше неуважаемых профессий было несравненно больше.

В средневековье с отвращением относились к красильщикам одежды (воняли краской), хирургам (здоровье — дело божье, нечего лезть со своим скальпелем), солдатам, особенно наемникам-кондотьерам («Из хорошего железа не делают гвоздей, из хороших людей не делают солдат» — Конфуций), прядильщицам (подрабатывали проституцией) и т.д. К проституткам, кстати, отношение было неоднозначное. Японские торговцы и зажиточные крестьяне с удовольствием отдавали дочерей в веселые кварталы Эдо и Осаки. По возвращении через несколько лет домой бывшие ойран (не путать с гейшами), искусные в любви и нахватавшиеся столичной культуры, становились завидными невестами. Куда больше буддистская Япония презирала забивающих скот буракуминов: они до сих пор борются за свои права.

Род занятий многих евреев в средневековье — ростовщичество — немало способствовал укреплению антисемитских настроений в Европе. Добрым христианам запрещалось брать процент с долга, а кредиты были нужны и купцам, и дворянам. Пустую нишу заполнили иудеи. Одно время конкуренцию им составляли купцы из Ломбардии, но их порядочные граждане тоже не любили. Как и торговцев вообще — большая часть истории человечества прошла под знаком презрения к этому сословию.

В конце концов, люди научились покупать и продавать власть: на свет родилась демократия. Презрение публики переместилось с буржуазии на субъекты перепродажи власти — политиков и их обслугу: профсоюзных лидеров, журналистов, пиарщиков. Последним особенно досталось: известно, что по лживости пиарщик переплюнет любого адвоката. Который, ясное дело, тоже подонок. Трудно представить себе человека с твердыми моральными устоями, искренне продвигающего политикана или защищающего коррупционера.

При этом чем выше по лестнице социального успеха, тем меньше принципов. Чем легче пиарщик (адвокат, журналист, политик, фискал, etc.) плюет на жалость, сострадание или обязательства — тем больше у него шансов добиться успеха, известности и благосостояния. Стать образцом и примером для окружающих. И в конечном итоге сделаться одним из столпов общественной морали, которые велят презирать подлецов. Мораль-то, в общем, здоровая: в обществе, состоящем из подонков, жизнь невыносима. Но без подонков, способных переступать через устои, социум никак не обходится: государство, СМИ, судебные органы, в которых они концентрируются, — важнейшие институты при любом общественном устройстве.

Отношение общества ко всей этой своре напоминает отношение короля из «Маленького принца» к крысе — мерзкому созданию, которое время от времени нужно приговаривать к казни, но всякий раз миловать. С одной стороны, общественная мораль порицает охочих до сенсаций журналистов, лживых политиков, жадных гаишников (не забудем и их). С другой — общество так или иначе старается сохранить презираемые профессии. Кино и литература окутывают журналистов романтичным ореолом. Адвокатам и гаишникам достается наличность. Политики получают все.

Что же до чистых помыслом обывателей, остающихся не у дел, — они всегда вправе утешиться, излив желчь в адрес тех, кто зарабатывает на них деньги и голоса. А если у обывателя есть чувство юмора — он может попросту посмеяться над подлыми мира сего, благо, они доставляют немало поводов для смеха. Особенно забавно выглядит столкновение двух подлецов, скажем, пиарщика и его адвоката. Как в романе, цитата из которого вынесена в эпиграф. Кто не читал, рекомендую. Забавная книжка.