Актуальные книги
СоциологияСпецифическая невменяемость российского общества
Гудков Л.Д. Абортивная модернизация / Л.Д. Гудков. М.: Российская политическая энциклопедия, 2011. 630 с. Собранные под одной обложкой статьи написаны в разные годы и по разным причинам, но объединены одной проблемой — «прерывание уже наметившегося развития, семантические и идеологические предпосылки еще предстоящего или уже произошедшего внутреннего срыва».
Шокирующее название автор объясняет так: «Модернизационный аборт» означает периодический сброс сложностей социального устройства и редукцию социальных систем и самого человека к более простым и архаическим моделям. Можно по-разному объяснять такие периодические кризисы, вызванные социальными катастрофами или какими-то мощными и продолжительными социальными факторами, но во всех случаях имеет место возвращение к упрощенной, более примитивной модели в сравнении с предшествующей системой или предполагаемой в ближайшем будущем, то есть воспринимаемой как вполне реальной или реализуемой. Появление тоталитарных режимов тоже можно и нужно рассматривать как явление абортивной модернизации, сброса сложности, как действие контрмодернизационных сил и тенденций.
Советская и постсоветская история России — это череда таких «сбросов», считает автор, и главное препятствие российской модернизации заключается в самом типе советского человека (Homo soveticus), его базовом недоверии к миру, в опыте приспособления к насилию. Основой для таких выводов являются социологические наблюдения за два десятилетия, осуществленные безусловным моральным авторитетом в области социологии — ВЦИОМ (Левада-Центр). И, по данным директора Левада-Центра и автора книги Льва Гудкова, «наш человек отличается тем, что не пытается изменить ситуацию, а терпит и приспосабливается — и это главная черта в нашей стране».
«Логика разложения посттоталитарного общества: бедность, зависть и насилие», «Цинизм слабого общества», «Деньги и власть. Общество с ограниченной вменяемостью», «Русское национальное самосознание как китч» — эти и другие темы стали предметом анализа и интерпретации в статьях сборника, объединенных сквозным сюжетом «культурной или исторической неудачи». Самая интересная часть этих исследований — о том, что остается в жизни после того, как кончаются революции и эпохи больших перемен, что оседает и закрепляется в ритуалах частной, будничной серой повседневной жизни. А здесь хвалиться нечем.
Почти 200 лет назад маркиз де Кюстин писал: «Россия — страна фасадов; прочти этикетки: у них есть цивилизация, общество, литература, театр, искусство, науки, а на самом деле… Россия — империя каталогов: если пробежать глазами одни заголовки, все покажется прекрасным. Но берегитесь заглянуть дальше названия глав: откройте книгу, и вы убедитесь, что в ней ничего нет. Правда, все главы обозначены, но их еще нужно написать…».
Что изменилось?
История
Гитлер и Сталин
За рамками тоталитаризма. Сравнительные исследования сталинизма и нацизма / М.: Российская политическая энциклопедия; Фонд «Президентский центр Б.Н. Ельцина», 2011. 679 с. (История сталинизма).Мысль сравнить нацистскую Германию с Советским Союзом при Сталине не нова: у нас это делали, например, Михаил Ромм в «Обыкновенном фашизме» (1965) и Тенгиз Абуладзе в «Покаянии» (1984). Но в 90-е годы русских это интересовало уже не так, как в 60-е. И тогда за дело взялись американцы. Две группы экспертов — по советской и по немецкой истории — работали одновременно, анализируя конкретные аспекты нацизма и сталинизма. Проект получил поддержку Центра Дэвиса по русским исследованиям в Гарварде и Чикагском университете. В 2009 году проблема сравнения двух тоталитарных режимов из области академических споров и дискуссий перешла в плоскость актуальной политики: парламентская ассамблея Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе полностью уравняла роли Советского Союза и нацистской Германии в развязывании Второй мировой войны; при этом нацистские преступления были приравнены к преступлениям сталинизма.
Авторы книги систематизируют общие черты сталинизма и нацизма. В книге много новой информации. Неожиданные факты содержит, к примеру, глава 10 «Взаимные образы»: «Сталинская Россия и нацистская Германия — какими они видели друг друга? Центром внимания посетителей международной выставки в Париже 1937 года, вне всякого сомнения, были германский и советский павильоны. Они были похожи на близнецов — благодаря своей монументальности и эстетике. Здание германского павильона с пугающе огромной башней можно рассматривать как выражение фашистской брутальности. Россия представлена другой конструкцией в том же духе. У входа в германский павильон стояли две монументальные скульптуры — «Дружба» и «Семья», советский павильон был увенчан не менее монументальной скульптурой «Рабочий и колхозница». Из воспоминаний личного архитектора Гитлера и рейхсминистра вооружений и военной промышленности Альберта Шпеера мы знаем, что между германским и советским павильонами «шел» молчаливый диалог: «Рассматривая парижскую площадку, я случайно наткнулся на комнату с секретным эскизом советского павильона. На высокой платформе была установлена тридцатитрехфунтовая скульптурная пара, как бы шествовавшая с триумфом в направлении германского павильона. Тогда я спроектировал массивный куб и тоже установил его на прочных колоннах, а на карнизе моей башни орел, держащий в когтях свастику, смотрел сверху вниз на русские скульптуры».
При этом авторы полагают, что как человек и правитель Сталин разительно отличался от Гитлера: они стоят на противоположных концах воображаемого спектра диктаторского руководства. Гитлер — оратор, величайший пропагандист. Сталин — умелый бюрократ и организатор. Но у обоих — огромные резервы политической энергии и невероятные амбиции.