Все не ТЭК, ребята

Виктор Савельев.

— Виктор Алексеевич, проблема нефтяной отрасли в федеральном масштабе — отставание динамики геологоразведки от объемов добычи. Характерно ли это для Удмуртии?

— В последние два-три года цифры по приросту разведанных запасов просто смешные — сотни тысяч тонн, а добудем мы в этом году 10 миллионов. Государство отменило налог на восстановление минеральносырьевой базы и устранилось от этой обязанности. Что мы можем со своей стороны? Выделить средства из регионального бюджета? Сегодня он таков, что дай бог свести концы с концами и обеспечить заработную плату и оплату энергетических ресурсов — больше ничего. У нас есть 2 млн рублей в год, чтобы поддерживать в нормальном техническом состоянии государственный фонд скважин, которые еще не выставлены на аукционы: не приведи господи, случится экологическая катастрофа. Это все, что мы можем сегодня себе позволить.

Нефтяные компании не заинтересованы вкладываться в силу несовершенства законодательства, потому что месторождения, открываемые ими за счет собственных средств, распределяются через аукционы. Единственное утешение — возмещение затраченных денег. Никакого смысла заниматься геологоразведкой нет. Поэтому они ведут только небольшие работы: уточняют геологические модели, проводят сейсморазведку, немного бурят для перевода запасов в промышленные категории. В целом по республике сумма капиталовложений не ахти какая, 140 — 150 млн рублей. Так что никто на перспективу 30 — 50 лет не заглядывает, все живут 3 — 5летним планированием. А между тем эти 30 лет пройдут незаметно, и тогда можно остаться ни с чем.

Новая редакция федерального закона «О недрах» этих фундаментальных проблем не решает. Мы не были согласны с его базовыми положениями и объясняли почему: закон не стимулирует геологоразведку, внедрение новых технологий, увеличение коэффициентов добычи нефти. Этого там нет вообще. Складывается впечатление, что его писали чиновники, юристы — и ни одного нефтяника.

Приведу пример. Совсем недавно мы подготовили семь участков для проведения геологоразведки к передаче нефтяным компаниям, которые, собственно, сами вышли с этой инициативой (до нынешнего времени на территории республики активно работают НК ТНКВР и «РуссНефть». — Ред.). Однако в последний момент нас забросали заявками пермские и сибирские структуры. Поэтому мы вынуждены по существующему положению проводить аукцион. Но он переносится на следующий год: кому интересны еще не разведанные участки? Ведь непонятно, за что платить.

Это положение закона оказалось несовершенным: на рынке всегда найдется спекулянт. И, кстати, в России уже создано несколько спекулятивных компаний, которые приходят и говорят: давайте договоримся — вы нам заплатите энную сумму, а мы не будем участвовать в аукционе.

Лично я не понимаю: зачем надо всюду и по каждому случаю проводить аукционы, когда есть адекватная компания, которая работает здесь десятилетиями и зарекомендовала себя? Участки недр с недоказанным запасом можно вполне распределять на основе конкурса. А то получается, что компании не добыли на участке ни одной тонны нефти, им еще вкладывать и вкладывать, а мы уже норовим получить побольше денег в федеральный бюджет. Подчеркиваю: все средства, извлеченные на аукционе, идут в федеральный бюджет, региональным недостается ничего. И это тоже ошибочная позиция.

— Каков уровень восприимчивости московских чиновников?

— Минимальный. По многим вопросам министерства и ведомства не очень прислушиваются к регионам. А ведь пройдет еще каких-то три-пять лет, и мы потеряем геологоразведочную отрасль. Чтобы воссоздать квалифицированную бригаду геологоразведчиков, надо около семи лет.

— Именно эти сложности побудили ТНКВР объявить о намерении продать «Удмуртнефть»?

— Это чисто экономический подход. Доходность «Удмуртнефти» с ее 3 — 4 тонными дебетами невысока в сравнении с 200 — 300тонными сибирских месторождений. И качество нефти у нас немного не то. В то же время, некоторые структуры проявляют к этим активам живой интерес: я знаю о десяти заявителях (по последним данным, к «Удмуртнефти» присматриваются компании «Роснефть» и «Русснефть». — Ред.).

— Насколько вероятно строительство на территории Удмуртии нефтеперерабатывающего производства?

— Мы готовы предоставить земельные участки, начать согласительные процедуры. Но этот проект никогда не будет бюджетным. Наиболее заинтересованные структуры — недропользователи. Однако никто не станет строить завод на 2 — 3 млн тонн добычи, а на 5 — 10 миллионов — может быть.

Если все делать правильно, начиная с разведки и заканчивая разработкой месторождений с применением современных технологий, то на 10 млн тонн ежегодной добычи мы продержимся, как минимум, лет десять. Потом, естественно, наступит спад. Но по нашей территории проходит несколько трубопроводов, поэтому нет необходимости перерабатывать только собственную сырую нефть. В Пермской области тоже добывают 10 млн тонн, и там достаточно крупные перерабатывающие заводы работают с сибирской нефтью. Думаю, если в итоге в республике останется одна крупная компания, то у нее может появиться интерес инвестировать в нефтепереработку.