Ключи от шкатулки

Высокие мировые цены на драгоценные металлы позволяют «Золоту Северного Урала» совершенствовать технологии переработки сырья и инвестировать в покупку новых месторождений. Это станет хорошим подспорьем для компании в случае изменения рыночной конъюнктуры.

В конце августа компания «Полиметалл», в которую входит «Золото Северного Урала» (ЗСУ; в 2007 году — 51,7% добычи золота на Среднем Урале), приобрела у Русской медной компании 100% в ООО «Уральское геолого-разведочное предприятие», владеющем лицензией на освоение Дегтярского месторождения (Свердловская область). Сумма сделки — 6,25 млн долларов. Разведанные запасы золотосеребросодержащей руды составляют 562 тонны. Добычу открытым способом «Полиметалл» планирует начать в 2009 году, руда будет доставляться на Воронцовское месторождение (380 километров от Дегтярска) и перерабатываться на производственных мощностях ЗСУ. На этом геологоразведка компании на Урале не останавливается: «Мы продолжим искать простые с точки зрения технологии и логистики проекты, подразумевающие высокое содержание драгметалла и низкие капитальные затраты», — отмечает генеральный директор «Полиметалла» Виталий Несис.

В отличие от коллег по цеху, ЗСУ извлекает металл из руды, а не из россыпей. Поэтому на недостаток сырьевой базы жаловаться не приходится: рудные (коренные) месторождения на Урале почти не тронуты, в то время как россыпные истощились. Эффективность переработки рудного золота отражают изменения структуры золотодобычи в Свердловской области: если в 2000 году поступление драгметаллов из россыпных месторождений составляло 53%, то в 2006-м оно сократилось до 23%. По словам управляющего директора ЗСУ Андрея Новикова, в будущем эта тенденция только усилится. А благоприятная рыночная конъюнктура, сложившаяся на мировом рынке золота в последние годы, позволит производителям драгметаллов усложнять технологии извлечения и перерабатывать бедные руды.

Как ни старайся

— Андрей Викторович, почему вы взялись за добычу золота из руды, не характерную для Урала?

— Парадокс заключается в том, что первое российское золотоносное месторождение (Березовское, Свердловская область), открытое в начале XVIII века уральцем Ерофеем Марковым, было именно рудным. Но потом в нашей стране в основном добывали золото россыпного типа. Понятно, что россыпи привлекательнее: там более дешевая добыча. Тем более что их было достаточно много. Но недра имеют свойство истощаться, и к началу XIX века возникла диспропорция в запасах и выпуске золота из разных типов месторождений: 20% производилось из рудных (коренных) и 80% — из россыпей, а с запасами сложилась прямо противоположная ситуация. Сегодня обеспеченность сырьем уральских предприятий, занимающихся старательством, составляет три-пять лет.

Коренные месторождения разрабатывать гораздо сложнее: здесь уже одним старательством не обойдешься, нужно высокотехнологичное горно-металлургическое производство. В СССР аналогичные технологии отрабатывались на урановых месторождениях Средней Азии, где горняки и металлурги занимались подземным выщелачиванием урановых руд: химико-физические основы добычи золота и урана схожи. Специалисты, работавшие на Зараф­шанском поясе урановых месторождений (Узбекистан), после распада Советского Союза были приглашены в инжиниринговый центр компании «Полиметалл». Только образовавшись, в 1998 году компания смогла привлечь кредиты и купить месторождение Муртыкты в Башкирии, недалеко от города Учалы. Оно было давно открыто, но им никто не занимался. Впервые в России здесь начала осваиваться технология кучного выщелачивания драгоценных металлов из руд. Первый год оказался неудачным — руда ничего не отдала. Но ошибки были учтены, и уже в следующем году компания получила первое золото.

— С чего начинается история предприятия «Золото Северного Урала»?

— Она связана с историей открытия Воронцовского месторождения (оно находится рядом с Краснотурьинском), его запасы — 65 тонн золота, 58 тонн серебра. Искали его долго (россыпные месторождения, которыми был насыщен регион, всегда производны от коренных), а открыли в 1985 году случайно, начав доразведку рядом с шахтой Северопесчанская, где добывались железные руды. В 1993 году группой местных предпринимателей при участии администрации Краснотурьинска было создано предприятие «Золото Северного Урала». Акционеры пытались найти способы отработки этого месторождения, но им не хватило предприимчивости и смелости. В 1998 году «Полиметалл» выкупил ЗСУ у прежних владельцев и сразу начал проектирование горно-металлургического комплекса.

В 1999 году начались лесопорубочные работы на Воронцовском карьерном поле, пошла руда. Само месторождение помогало себя осваивать, его южная часть легко дала руду с высоким содержанием драгметаллов. В 2000 году была построена промплощадка: полигон кучного выщелачивания, дробильно-сортировочный и технологический комплексы. В штабеля были отсыпаны первые тысячи тонн руды, а затем получены первые 280 килограммов золота. К 2003 году мы поднялись сразу до 3 тонн золота, в этом же году компания начала строительство золотоизвлекательной фабрики чанового выщелачивания. Эта технология несколько дороже кучного.

— Для чего она потребовалась?

— Такова логика освоения месторождения. Есть два типа руд: верхние (окисленные, так как они долгое время подвергались воздействию атмосферных явлений) и нижние (первичные, которые сохранились как их природа создала). Соответственно и технологические особенности производства различаются в зависимости от типа руды. Если из верхних золото добывается с применением технологии кучного выщелачивания, то нижние, первичные
(коренные) руды настолько твердые, что сначала требуют тщательного измельчения, чтобы вскрыть золото. По мере продвижения горных работ к 2003 году мы уже добрались до первичной руды, и подошли к необходимости внедрения чанового выщелачивания (технология «уголь в пульпе»).

В связи с переходом на комбинированную технологию произошло некоторое снижение производства в 2004 году — до 2,5 тонны золота. В 2005 году новая фабрика переработала 150 тыс. тонн руды, потом начался системный рост: в 2007-м вышли на 400 тыс. тонн, в этом году осваиваем пусковой комплекс на 600 тыс. тонн, в будущем — на 900 тыс. тонн. Это пока потолок, сейчас оцениваем, стоит ли дальше увеличивать. Все будет зависеть от конъюнктуры цен.
В структуре производства предприятия кучное выщелачивание начало постепенно вытесняться: в будущем году оно будет давать 25% золота, а 75% придется на новую фабрику. Но обе технологии просуществуют еще долго.

Из глубины уральских руд

— А что представляет собой ваша конечная продукция? Кто ее покупает?

— Согласно федеральному закону, продаже подлежит только рафинированное золото в слитках, произведенных по определенным стандартам. Слиток должен содержать 99,99% драгоценных металлов, быть правильной трапециевидной формы, на нем должны быть отображены реквизиты, говорящие о его массе, пробе, аффинажном заводе, который его выпустил. Мы же производим сплав Доре двух видов золото-серебряный и серебряно-золотой (содержанием 85% и 15% соответственно). Эти сплавы транспортируются на аффинажный завод в Верхней Пышме (предприятие УГМК. — Ред.), где и производятся слитки на продажу.

Правом первого покупателя обладает Гохран. Если государство решает покупать золото, нас предупреждают об этом в начале каждого производственного периода: мы продаем металл по рыночным ценам. Оставшийся — вправе продавать свободно. За рубеж идет порядка 10%, в России главными потребителями выступают российские банки (около 70% приходится на Сбербанк, второй по объему покупатель — Внешторгбанк). Серебро приобретают также промышленные предприятия.

— Какова политика предприятия в сфере расширения собственной сырьевой базы?

— У нас идет системная работа по наращиванию запасов. Благодаря детальной доразведке драгоценных металлов за контурами Воронцовского карьера прирастили порядка 15 тонн золота (столько выпустили за семь лет работы). Кроме того, ЗСУ приобретало лицензии на геологическое изучение близлежащих Галкинского, Рудничного, Катасьминского и Волчанского участков, которые рассматриваются в качестве перспективной минерально-сырьевой базы. У нас есть лицензия на разведку Тамуньерского участка, который находится в 200 км севернее, его освоение можно будет рассматривать в рамках участия в программе «Урал промышленный — Урал Полярный». У компании накоплен богатый опыт работы в сложных климатических условиях, что позволит двигаться и дальше на север.

— Выгодно так далеко возить?

— Да. В нашей практике уже есть пример. Мы купили «железную шляпу» (верхняя окисленная часть сульфидных месторождений, редкими, но ценными компонентами в ней являются золото и серебро. — Ред.) с хорошим содержанием драгметаллов с Тарньер­ского месторождения (Ивдельский район) у УГМК, перевезли руду (220 км) и отработали на своем полигоне кучного выщелачивания. По такой же схеме будем действовать в Дегтярске. Нас интересуют все коренные месторождения с прогнозными ресурсами от 1 тонны по золоту. Однако новые предприятия с полным технологическим циклом целесообразно строить, если запасы превышают 10 тонн золота.

— Как ценовая конъюнктура влияет на ваши доходы?

— В зависимости от цены мы определяем уровень технологий. Кучное выщелачивание дешевле, чем выщелачивание с помощью предварительного измельчения (оно отличается большей энергоемкостью и требует серьезных капиталовложений). Но доступность золота даже на одном месторождении может быть разной: одно как бы лежит наверху и легко извлекается различными химическими методами, другое — глубоко скрыто в кристаллических решетках. Оно как в шкатулках, и чтобы его достать, нужны более сложные технологии. Когда мы начали работы по кучному выщелачиванию, цена на золото была 285 долларов за тройскую унцию, сегодня — 800. Естественно, мы можем применять более дорогие технологии, но уровень рентабельности каким был у нас в 2000 году, таким и поддерживается.
— Не ожидаете ценового спада в связи с начавшимся укреплением курса доллара?
— Мы убеждены, что ниже 700 долларов тройская унция упасть не может, так как золото имеет соответствующую себестоимость производства. Серьезно дорожает золотопроизводство в ЮАР, являющейся основным поставщиком этого металла в мире. Китай начинает подниматься, но производство там абсолютно нетехнологично, поэтому результат нестабилен: сегодня они дают в год 286 тонн, а завтра могут опуститься ниже 100 тонн. Мы отслеживаем затраты наших мировых конкурентов AngloGold, Barrick Gold и понимаем, что если цены на золото будут ниже 700 долларов, то производители просто остановят его выпуск, будут брать кредиты и копить металлические счета в банках, что приведет к обрушению ювелирного рынка.

Укрощение рисков

— Насколько серьезно влияние вашего предприятия на окружающую среду?

— По сравнению с разработкой россыпей рудная добыча гораздо безопаснее в плане экологии, так как производство компактно. У нас реализована схема скважинного водоотлива: артезианские воды, вскрываемые на низлежащих горизонтах, попадают в наши пруды-накопители, где их многократно очищают и только потом сбрасывают в естественные водоемы, тем самым улучшая их состояние. Сейчас идет реализация проекта переброски карьерных вод на фабрики предприятия, чтобы исключить дополнительный скважинный водозабор на промплощадке.

Известно, что золото растворяется в цианидах и в царской водке. Мы используем цианиды, но они вредны только в закрытых контурах наших технологических объектов: попадая под воздействие ультрафиолета, через 24 часа вещество распадается на составляющие удобрения, в частности аммиак. Поэтому как только на участке «кучи» на время прекращается выщелачивание драгоценных металлов, там начинают цвести растения. Для предупреждения попадания цианидов в подземные грунтовые воды технологией предусмотрено все необходимое. Даже на пиковые водонасыщенные периоды года (дождь, таяние снега), у нас есть пятикратный запас специальных емкостей, которые аккумулируют эти воды на полигоне. Нам невыгодны утечки: в растворах содержится золото. 

— А как кадры, не утекают?

— В компании уже несколько лет действует программа «Молодость. Профессионализм. Карьера»: будущих руководителей технологического профиля начинаем подыскивать еще в школах, потом финансируем их обучение в профильных вузах, затем они проходят у нас оплачиваемую производственную практику. Что касается рабочих специальностей, то за четыре года мы сократили численность рабочих мест с 1200 до 835, нарастив при этом производство в полтора раза. Во-первых, провели аутсорсинг, вывели непрофильные производственно-функциональные направления. Исходим из того, что непрофильному производству внимание уделяется по остаточному принципу (в том числе и финансирование, и работа с персоналом), а для подрядчика — это основной бизнес, поэтому риски сразу становятся для нас минимальными, а качество выполняемых работ растет.

Во-вторых, мы практически завершили программу техперевооружения горного производства. Сначала заменили отечественные экскаваторы на японские, которые требуют не двух машинистов, а одного. Закупили и запустили в работу мобильные импортные буровые станки, бульдозерную технику. Результат налицо: добыча на карьере по сравнению с 2004 годом увеличилась с 3,9 до 4,5 млн тонн, а количество работающих уменьшилось со 120 до 92 человек. Сейчас запускаем спутниковую диспетчеризацию, когда все передвижные установки оборудованы GPS-датчиками и соединены в специальную систему, которую обрабатывает компьютер. На заключительной стадии техперевооружения поменяем карьерные самосвалы БелАЗ на Komatsu. У нас на 21 единицу БелАЗов круглосуточно работают 32 слесаря, потому что машина очень ремонтоемкая. А на 15 японских самосвалов не будет ни одного, при том что объем будет перевозиться тот же. 

— Не могу не спросить, все-таки работа с золотом — это большой соблазн. Воруют у вас?

— Золото не украдешь, у нас режимное предприятие и охрана хранилища готовой продукции серьезная. Воруют на стадии полуфабрикатов. Есть гидрометаллургический процесс, где золото растворяется, проходит жидкую фазу. Случалось, бригадиры ловили чудаков, которые опускали бритвочку в баночку с раствором и подключали к аккумулятору. Но больше чем поражение электрическим током они не получали. Бывают и менее веселые случаи: недавно на одного работника было заведено уголовное дело — он собрал с пола цинковый цементат, перебросил его через забор, там его и схватили. Если бы даже он смог реализовать украденное по рыночной цене, то получил бы максимум 2 тыс. рублей. Мы с этим делом не шутим и делаем все, чтобы сохранить наш металл.