Индустрия извлечения

Тюмень исторически является одним из центров научной мысли в нефтяной промышленности. Именно здесь сосредоточено большое количество организаций, занимающихся изучением недр и разработкой новых технологий извлечения углеводородов. В сфере внимания ученых весь Тюменский регион с его огромными запасами нефти, развитой инфраструктурой и высоким уровнем добычи. Только в Ханты-Мансийском автономном округе добывается 6% всей нефти в мире и половина российской. C 2007 года, когда был достигнут пиковый показатель в 278,4 млн тонн в год, добыча снижается: в 2011 году из югорских недр выкачали 262 млн тонн.

И прогнозы неутешительны: при существующих темпах и технологиях к 2020 году добыча упадет до 220 млн тонн нефти в год, а в 2030-м - до 195 млн тонн. Эти прогнозы не учитывают возможностей по освоению геологических ресурсов нестандартной нефти и появления принципиально новых технологий ее добычи. Директор «Научно-аналитического центра рационального недропользования им. В.И. Шпильмана» кандидат геолого-минералогических наук Александр Шпильман считает, что за освоением этих ресурсов и внедрением новых технологий будущее.

Нефтеносная глина

- Александр Владимирович, сегодня много говорят о перспективах разработки баженовской свиты, содержащей огромные запасы трудноизвлекаемой нефти. Некоторые ученые даже считают ее освоение альтернативой освоению шельфа на Ямале. Насколько реалистична эта перспектива и в чем геологические особенности баженовской свиты?

- Баженовская свита - это геологическое тело небольшой мощности, всего несколько десятков метров в толщину. Она находится в центральной части Западной Сибири на территории более 1 млн кв. километров и глубине 2000 - 2200 метров, содержит в себе огромные ресурсы углеводородного сырья. Добыча нефти из залежей баженовской, а также похожей по геологическому строению абалакской свиты уже ведется, но пока в незначительных объемах. В частности в Югре она составляет более полумиллиона тонн в год. Для масштабов Ханты-Мансийского автономного округа, где добывается более четверти миллиарда тонн в год, это немного. Сложность разработки баженовской свиты состоит в том, что сегодня геологи не до конца понимают геологическое строение ее залежей и закономерности ее нефтегазоносности. Например, одна скважина может давать приток нефти 100 кубометров в сутки, а расположенная рядом - всего 5 кубометров. Пока мы не до конца понимаем, какие геологические факторы влияют на дебит скважин при добыче нефти из этих отложений, как устроены залежи нефти в них, оказывает ли большее влияние состав пород, их трещиноватость или другие факторы. Баженовская свита по составу - это глины, аргиллиты. То есть совершенно особый тип коллектора - породы, содержащей в себе залежи нефти или газа. Но любые глинистые породы - это прежде всего экраны для углеводородов. Поэтому подход к баженовским залежам требует не только новых технологий извлечения нефти, но и новых технологий поиска и разведки. На сегодня в мире найдены некоторые методы разработки таких залежей, похожих по структуре на сланцевые отложения. Для сланцевого газа - это гидроразрыв пласта. Но добыча нефти из таких отложений - более сложная задача.

Нефтедобывающие компании уже применяют новые технологии при добыче нефти из залежей баженовской свиты. Например, закачивают воздух, перегретый пар, чтобы, с одной стороны, сделать нефть более текучей, а с другой - создать трещины, по которым нефть может подходить к добывающим скважинам. Но многие ученые считают, что можно найти методы, которые позволят кратно увеличить добычу. На современном этапе такие методы существуют только в теории. Речь идет об электромагнитном воздействии непосредственно на молекулы нефти, чтобы изменить их химическую структуру и увеличить их подвижность, текучесть. Другие ученые предлагают воздействовать на залежи акустическими колебаниями и как бы «раскачать систему». Параллельно с поиском новых методов добыча залежей баженовской свиты будет расти за счет использования химически активных веществ. Думаю, что до 2025 года из отложений баженовской свиты будет достигнута добыча в несколько миллионов тонн в год. По нашим оценкам, уже при современных технологиях нефтедобычи ресурсы «бажена» могут составлять несколько миллиардов тонн. При развитии технологий, думаю, этот показатель может возрасти до десятка миллиардов тонн.

- А насколько значительны запасы тяжелой нефти на Урале и в Западной Сибири и каковы перспективы ее добычи?

- Тяжелая нефть - значит очень плотная и высоковязкая. Особенно при отрицательных температурах (-30 градусов и ниже) она становится как пластилин, из трубы выдавливается, а не вытекает, что требует подогрева трубы и оборудования. Но это не столь существенно - современные способы нефтедобычи позволяют разрабатывать месторождения тяжелой нефти. Здесь другая проблема. На мой взгляд, тяжелая нефть - это ценное химическое сырье. В отличие от обычной нефти она содержит больше различных смол, парафинов, асфальтенов, серы. И разворачивая ее добычу, необходимо одновременно строить нефтехимические предприятия для получения химической продукции - присадок, масел, дорожных покрытий и т.д. В настоящее время ее в основном смешивают с обычной нефтью марки Urals, что, как вы сами понимаете, является не очень эффективным способом использования ценного химического сырья.

Самое известное месторождение тяжелой нефти в Западной Сибири - Русское, большие запасы содержатся в залежах покурской свиты. Большая часть российских запасов тяжелой высоковязкой нефти, которые составляют сотни миллионов тонн, находятся в Волго-Уральском и Западно-Сибирском нефтегазоносных бассейнах.

По дебиту и размеру

- Ведение дифференцированного налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ) может повлиять на эффективность разработки месторождений с трудноизвлекаемыми запасами нефти, на освоение новых месторождений?

- Здесь важно определить принцип дифференциации НДПИ, который, я считаю, должен быть обязательно. Я поддерживаю идею, высказанную более пяти лет назад генеральным директором ОАО «Сургутнефтегаз» Владимиром Богдановым, о том, что налог надо дифференцировать по дебитам скважин. Если скважина дает меньше 5 тонн в сутки - нулевой НДПИ, если у скважины очень высокий дебит, скажем 100 тонн, можно брать и двойной НДПИ и не важно, насколько трудноизвлекаемая это нефть.

Если рассматривать такой крупный нефтедобывающий регион, как ХМАО, то здесь сегодня практически все крупные месторождения введены в разработку, осталось только три федерального значения (запасы каждого - более 70 млн тонн). Всего геологами открыто более 400 месторождений, а разрабатывается немногим более 220. Около 200 оставшихся месторождений - это в основном мелкие и очень мелкие месторождения. И я считаю, что нулевой НДПИ необходимо вводить для разработки именно таких месторождений - с запасами менее 3 млн тонн. Это будет стимулировать разработку подобных месторождений, а в противном случае их ввод в разработку нерентабелен для нефтяных компаний. В нераспределенном фонде недр есть еще более десяти месторождений с запасами свыше 10 млн тонн. Важнейшая задача для государства - ввод их в разработку, а не погоня за стартовыми бонусами.

Категорически не поддерживаю идею градации НДПИ по степени проницаемости породы или вязкости нефти. Это только запутывает ситуацию. Не надо считать нефтяной бизнес убыточным и давать компаниям необоснованные льготы, доходы нефтяных компаний и так достаточно высокие. Если ввести дифференциацию НДПИ по дебитам и размерам месторождений, государство решит вопрос рациональности разработки месторождений и вовлечения в оборот мелких месторождений, которые при иных условиях могут оказаться невостребованными. Если эти 200 мелких месторождений в ХМАО не ввести, то через десять лет добыча на крупных и уникальных упадет, денег на поддержку инфраструктуры не будет и разработка мелких станет совсем нерентабельной. Мы можем просто потерять эти запасы. Вводить их надо именно сейчас, когда идет активное освоение территории, а компаниям, занимающимся разработкой мелких и низкодебитных месторождений, давать льготы.- Насколько реалистична идея привлечения малого и среднего бизнеса в сферу нефтедобычи?- Во всем мире такая практика существует, в России же идет укрупнение бизнеса. Вертикально-интегрированные нефтяные компании занимают порядка 99% рынка. Но если облегчить налоговую нагрузку на разработку мелких месторождений, то здесь могут появиться и маленькие нефтедобывающие компании, потому что крупным компаниям даже при налоговых льготах не очень интересна их разработка - слишком мала их доля в общем объеме добычи. Конечно, мелким такой бизнес можно назвать условно. Маленькое месторождение все равно потребует бурения трех-четырех скважин. Чтобы начать разработку, нужно минимум 10 млн долларов. Но я знаю примеры, когда опытные специалисты брали участок, кредит в банке и очень успешно организовывали бизнес. Если вы найдете хорошую команду (15 - 20 классных специалистов), то вполне реально, даже в нынешних условиях, создать высокорентабельную мелкую нефтедобывающую компанию. Сегодня такие компании есть, но их мало и становится все меньше, потому что их просто скупают крупные компании. Тут в чем особенность. У нас запрещено торговать лицензиями - недра принадлежат государству, но не запрещено покупать компании, имеющие лицензии на разработку. По принципу покупки мелких компаний была в свое время создана Русснефть.

Право испортить

- Соответствует ли уровень добычи нефти уровню геологоразведки, удалось ли убедить крупные нефтяные компании более активно вкладывать средства в геологоразведку?

- Когда в 2002 году отменили налог на воспроизводство минерально-сырьевой базы, позволявший проводить целевое государственное финансирование геологоразведки, было высказано предположение, что компании сами будут искать новые месторождения. Опыт показал, что это было ошибочное предположение: с 2002 года в той же Югре поисково-разведочное бурение сократилось в четыре раза с 1 млн до 230 - 240 тыс. метров в год. При этом эксплуатационное бурение, направленное на добычу нефти, все время возрастало. Но, должен сказать, что это мировая практика - компании нацелены на максимальное извлечение прибыли из месторождений и не хотят осуществлять рискованных вложений в геологоразведку, что ведет к истощению ресурсной базы. С моей точки зрения, сохранение ресурсной базы, развитие геологоразведки - это задача государства. Я уже выходил на все уровни с инициативами о восстановлении государственной системы геологоразведки, ведь в конечном итоге затраты многократно окупятся. Но, к сожалению, понимания от государственных структур пока найти не удалось, хотя меня поддерживают многие коллеги по цеху. Необходимо разработать целевую программу по разведке перспективных районов нефтедобычи в целом в России и Западной Сибири в частности. Такая же ситуация, к слову сказать, и у тех, кто занимается твердыми полезными ископаемыми.

- Каково в целом состояние нефтедобывающей отрасли в стране?

- Базовый показатель ее развития - объем эксплуатационного бурения, который растет последние пять лет примерно на миллион метров в год. Например, в Югре - главном нефтедобывающем районе Тюменского региона, в 2011 году этот показатель достиг почти 13 млн метров. Кризис никак не повлиял на положительную динамику в данной сфере. Поэтому в целом в последние годы нефтяная отрасль развивается хорошими темпами.

С объемами добычи дела обстоят несколько сложнее и это связано с тем, что ухудшается качество запасов. Мы уже касались темы трудноизвлекаемой нефти. На самом деле сложно провести четкую грань между совсем трудноизвлекаемыми, не очень трудноизвлекаемыми и т. д. Но в целом добывать нефть становится все труднее и затратнее.

- Это связано с исчерпанием нефтеносных слоев?

- Это связано с человеческой психологией. Сначала мы съедаем самое вкусное. Самые лакомые куски мы «поели» в 70-е годы, сейчас остаются краевые части месторождений, глубоко залегающие горизонты. Тот же объем эксплутационного бурения уже не дает прироста, а в последние годы дает даже снижение добычи. Добыча растет в основном по вновь вводимым месторождениям. Это, например, Приобское (Роснефть и Газпромнефть), Ванкорское (Роснефть),
Приразломное (Салым Девелопмент). Хотя по месторождениям, находящимся в разработке более 40 лет, путем применения современных технологий часто добиваются увеличения добычи на 10 - 20%.

- В каком направлении и на каких принципах, с вашей точки зрения, сегодня должна строиться государственная политика в сфере нефтедобычи?

- Нам необходимо создание полигонов для внедрения новых технологий. Внимание государства должно быть уделено именно этому. Представьте ситуацию: некая компания разработала новую методику нефтедобычи. Какая из нефтедобывающих компаний пустит ее к своей скважине? Думаю, что никакая, это слишком рискованно. Поэтому у такой компании-разработчика новых технологий должна быть возможность выйти на свою собственную скважину, с возможностью вообще ее испортить, чтобы обкатать технологию, провести необходимые эксперименты. Из тех 200 месторождений в ХМАО, что находятся в нераспределенном фонде, почему бы не выделить два-три, где и создать такие полигоны. Пробурить несколько скважин не для того, чтобы качать нефть, а чтобы испытывать новые технологии. Разумеется, все экспериментальные проекты должны проходить соответствующую экспертизу. Для этого нужно создать экспертный совет, который будет выдавать разрешение на проведение испытаний, фиксировать результат, оценивать его и выдавать заключение, стоит ли данный метод внедрять в промышленную разработку. Тогда уже нефтяные компании могут эти методы, которые были опробованы, внедрять у себя. Такую систему надо создать во всех нефтяных провинциях страны. Думаю, что сегодня это самое главное с точки зрения перспектив нефтедобычи. Такие проекты уже прорабатываются на Ямале, в Татарстане, я неоднократно выступал с такой инициативой. И в профессиональном сообществе есть четкое понимание необходимости создания экспериментальных полигонов.

Вторая важнейшая задача - это восстановление геологоразведочной отрасли и в Западной Сибири, и в России в целом. Необходимо прийти к пониманию, что открытие новых нефтегазоносных районов, новых месторождений - это стратегическая государственная задача обеспечения энергетической безопасности страны. Необходимо и понимание того, что раз это государственная задача, то требуется и вложение в геологоразведку государственных средств, а окупятся они в будущем многократно.

Партнер проекта: