В чужом отечестве

Владимир Гродецкий Фото - Сергей Ванягин

Подписание контракта готовилось больше года. Политическое решение о модернизации вооруженных сил Венесуэлы с помощью российского ОПК было принято после московской встречи в ноябре прошлого года двух президентов — Владимира Путина и Уго Чавеса. Специалисты Минобороны Венесуэлы, посетившие Ижевск в ходе проработки контракта, были поражены: на их глазах разобрали десять автоматов, перемешали детали, снова собрали — и все автоматы сработали безотказно. Кроме того, два изделия были тут же успешно испытаны на долговечность.

Помимо поставок автоматов и патронов контрактом предусмотрено, что Россия подпишет с Венесуэлой лицензионное соглашение на производство АК-103. Ныне лицензионного производства автомата Калашникова с соблюдением всех требований и норм нет ни в одной стране мира: большинство ранее выданных лицензий уже недействительны. Третий этап сотрудничества с Венесуэлой — поставка новых видов высокоточного оружия для ее сухопутных сил.

— На первый взгляд контракт небольшой, — говорит Владимир Гродецкий, генеральный директор ОАО «Ижевский машиностроительный завод», председатель совета директоров ОАО Концерн «Ижмаш». — Однако предстоящее сотрудничество — событие выдающееся, многие специалисты расценивают его как системный прорыв. До этого российское оружие присутствовало на рынке Латинской Америки по небольшим и разрозненным контрактам.

Выстрел за океан

— Владимир Павлович, почему так серьезно расцениваются достигнутые соглашения?

— Во-первых, речь идет о перевооружении армии целой страны. И наш контракт — только начало модернизации. Во-вторых, контракты с Венесуэлой — это в перспективе освоение рынка целого континента. Уже сейчас чилийские военные планируют посещение Венесуэлы для ознакомления с новым оружием из России, в июне там проходила выставка сухопутных вооружений для стран латиноамериканского континента. Военные уже знают, что наш автомат может выполнять задачи в любых климатических условиях, при этом цена его на 200 — 300 долларов ниже, чем у других производителей. Я думаю, эти обстоятельства будут способствовать тому, что и другие страны Латинской Америки начнут приобретать автоматы системы Калашникова.

— «Ижмаш» может предложить и другие виды стрелкового оружия?

— Минобороны Венесуэлы собирается формировать систему вооружения своих сухопутных сил и национальную гвардию комплексно, для этого ему потребуются различные виды стрелкового оружия. «Рособоронэкспорт» уже провел презентацию видов вооружения для сухопутных войск, в том числе того, что может поставить Ижевский оружейный завод. Это высокоточное оружие: «Краснополь» и «Китолов», гранатометы, снайперские винтовки СВД и СВДС, карабины «Сайга», пистолет-пулемет «Бизон», ручной пулемет Калашникова. Военные проявили к этим образцам большой интерес. Они понимают, что в условиях современного боя, особенно антитеррористической борьбы (и мы это увидели на примере Чечни), автомат приносит больше пользы, если в мобильную группу входят снайпер, гранатометчик, пулеметчик и автоматчики.

— Венесуэльская армия, сменив оружие, поменяет и патроны. Контракт предусматривает обеспечение боеприпасами?

— Да, в контракт входит поставка патронов. В лицензионном соглашении также есть задача организации производства патронов (оно экономически более выгодно, поэтому наши патроны изготавливаются практически всеми странами мира). В Венесуэле производят патрон калибра 7.62Х51, российская сторона в рамках соглашения передаст производство патронов калибра 7.63Х39. Во-первых, с их технологии очень просто перейти на нашу, у нашего патрона просто более короткая гильза. Во-вторых, для природных условий, в которых действует венесуэльская армия, такой патрон более эффективен. Наши разведформирования в Чечне используют именно этот патрон, в условиях «зеленки» он работает лучше, чем малоимпульсный: не отклоняется. Венесуэльцев привлекло и то, что наш патрон более легкий, поэтому можно взять больший боезапас.

— Известно, что оппозиция внутри Венесуэлы и Госдепартамент США пытались противодействовать подписанию контракта. Что волновало оппонентов, как удалось их успокоить?

— Отношение Госдепартамента США к подписанию этого контракта действительно было негативным. Первый визит нам задержали почти на месяц. Безусловно, за этим стоит серьезное лобби американских производителей оружия. Но после совместных подробных объяснений, пресс-конференции министра обороны Венесуэлы и начальника регионального департамента ФГУП «Рособоронэкспорт» Сергея Ладыгина, в которой и я принимал участие, нам удалось снять напряжение по многим вопросам.

Прежде всего были сомнения, что автоматы могут оказаться у так называемых колумбийских партизан, которые, по утверждению венесуэльской прессы, действуют на границе. Говорили, что колумбийские партизаны якобы вооружены АК-47 и смогут использовать узлы от автомата АК-103. Мы пояснили, что АК-47 изготовлен совсем по другой конструкторской документации, практически все его основные узлы произведены по другой технологии — взаимозаменяемости нет.

Венесуэльская Республика подписала сертификат конечного пользователя — обязательство о нераспространении автоматов в третьи страны, третьим лицам или формированиям. Принято решение о том, что все автоматы будут клеймиться. Уже разработано клеймо, которое мы будем ставить на оружие, произведенное у нас и впоследствии в Венесуэле.

Маркетинг по-военному

— Владимир Павлович, почему раньше российские оружейники не зашли на латиноамериканский рынок?

— Как ни странно, сказывается недостаток информации. Мне казалось, что информация о нас есть у всех заинтересованных министерств: мы участвуем во всех международных выставках обычного вооружения. Я считал, что нашу СВД знают во всем мире. Но представитель вооруженных сил Венесуэлы вдруг спрашивает меня: а вы снайперские винтовки производите? Скорее всего, мало знают о нас и в Боливии, Чили, Бразилии, Мексике… Однозначно: теперь мы всех, кто отвечает за вооружение армий в своих странах, будем пофамильно приглашать на российские и зарубежные выставки, чтоб генералы сами испытывали оружие, прежде чем докладывать руководству.

— Кто занимается маркетингом на рынке вооружения?

— Субъекты военно-технического сотрудничества (ВТС), их в настоящее время менее десятка. И в первую очередь, конечно, «Рособоронэкспорт», на долю которого приходится более 90% объемов ВТС России. Если дело доходит до конкретных переговоров, мы обязательно приглашаем его представителей: условия поставки и цену имеет право определять только «Рособоронэкспорт».

— Такая система устраивает предприятия ОПК?

— Когда право вести внешнеторговую деятельность имело более 20 субъектов, страна продавала оружия на 2 — 2,5 млрд долларов в год. Сейчас продажи выросли до 5 миллиардов. Уже эти цифры доказывают, что в этой сфере государственная монополия, определенное регулирование на пользу. Скажем, наши патронные заводы производят одинаковые патроны. И покупатели у них одни и те же. В борьбе на одном и том же рынке они демпинговали до такой степени, что теперь почти все патронные предприятия — банкроты.

Еще один плюс: чтобы войти на рынок другой страны, как правило, необходимы длительные переговоры, которые требуют немалых расходов. У предприятия ОПК таких средств обычно нет. Как нет финансовых возможностей содержать представительства. А у «Рособоронэкспорта» 44 представительства по всему миру, через них осуществляется продвижение в том числе и нашей продукции.

По венесуэльским законам, например, запрещено подписывать военные контракты с коммерческими структурами. Но в России сейчас очень многие оборонные предприятия имеют правовую форму ОАО и за рубежом часто воспринимаются как коммерческие структуры. А «Рособоронэкспорт» — представитель государства, его спецэкспортер. Поэтому у него есть и серьезная политическая поддержка. Я был на выставке вооружений в Малайзии, видел, что в оружии «Ижмаша» есть большая заинтересованность. Чтобы довести дело до конкретного сотрудничества, нужна встреча руководителей двух стран. Я не смогу ее организовать, а «Рособоронэкспорт» сможет.

Правда, «Рособоронэкспорт» достаточно неповоротлив. Его сотрудникам требуется одинаковое количество времени на оформление продажи что тысячи автоматов, что авианосца. И это сказывается на номенклатуре продукции и рынках сбыта. Конечно, продать авианосец выгоднее, это миллиарды долларов. Но так мы можем потерять рынки стрелкового оружия, других систем вооружений. Мы практически ушли с рынков Африки, хотя Советский Союз в Африке доминировал. Сейчас там Франция, Бельгия, Германия, США, ЮАР. Нет нас и в Юго-Восточной Азии.

Недавно на совещании у председателя Совета Федерации Сергея Миронова обсуждался вопрос о придании ФГУП «Рособоронэкспорт» статуса гос-корпорации. Сейчас «Рособоронэкспорт» только спецэкспортер. В новом статусе он будет владеть и управлять пакетами акций экспортно-ориентированных оборонных предприятий. А значит, увереннее заключать контракты, управлять ценами и себестоимостью. Это серьезно расширит лоббистские возможности и влияние «Рособоронэкспорта», усилит позиции российского оружейного экспорта в мире. Кроме того, новый статус позволит «Рособоронэкспорту» выдавать предприятиям ограниченные лицензии. Ижевский оружейный завод мог бы в этом случае самостоятельно работать по некоторым небольшим контрактам. Например, с Турцией, куда мы на протяжении нескольких лет поставляем снайперские винтовки. Мы могли бы предложить «Рособоронэкспорту» условия самостоятельной работы по сервисному обслуживанию и поставке запчастей. Это способствовало бы большей оперативности работе.

— Президент Владимир Путин дал распоряжение премьеру Михаилу Фрадкову внести в Госдуму законопроект, ограничивающий участие иностранного капитала на предприятиях, выполняющих оборонный заказ. Это действительно серьезная проблема?

— Проблема обозначилась не сегодня. Я знаю о трудностях вертолетного концерна Миля. Его иностранные партнеры были, по сути, конкурентами, которые разными способами, в том числе и законными, как акционеры, подавляли развитие предприятия. Знаю, что сложности в работе испытывал Ижевский радиозавод. Теперь он избавился от иностранного участника, выкупив у него пакет акций. У иностранцев совсем другие интересы! На мой взгляд, иностранного капитала на предприятиях ОПК быть не должно.

В то же время, по законам мы не имеем права показывать свой бухгалтерский баланс, мобилизационные мощности и так далее. А как привлекать инвестиции? Возможно, стоило бы поставить вопрос о неких государственных привилегиях: например, предоставлении гарантий при получении заемных средств предприятиями ОПК, а также собственно государственных инвестициях в ОПК и так далее.

Торг не уместен

— Владимир Павлович, есть ли надежда на системную модернизацию российской армии?

— Первое. Понимание проблемы есть — нет поддержки. Новое правительство работает больше года, но ни одного совещания по проблемам ОПК не провело. Реформирование системы ОПК приостановлено. Говорят, будет создано 30 холдингов, в том числе и по стрелковому оружию. Но подробности мне пока не известны.

Второе. Государственная программа перевооружения российской армии принята. Вопрос в другом: есть ли средства на глобальную модернизацию? Пока их явно недостаточно.

Третье. Изменилась структура службы заказчика. Теперь создано единое Управление военных представительств. В него вошли все представители заказчика на всех предприятиях вне зависимости от ведомственной принадлежности. Предполагается к 2006 году эти преобразования закончить. Мне кажется, если система заработает, отношения между предприятиями ОПК и Минобороны станут более динамичными.

— В программе перевооружения российской армии говорится, что в этом году должно быть принято до 300 видов новой техники. Какие перспективы у «Ижмаша»?

— Конструкторско-оружейный центр концерна «Ижмаш» ежегодно предлагает новые виды вооружения. «Калашникова» сотой серии мы, кстати, разработали и изготовили по собственной инициативе и на собственные средства, предложили армии. Сейчас их приобретают в основном пограничные войска, силовые структуры. Армия заказала нам и новые подствольные гранатометы с улучшенными характеристиками: они универсальны, могут применяться на всех типах автоматов. Разработаны магазины повышенной емкости на 60 патронов, закончились испытания новой снайперской винтовки. Работа ведется непрерывно, на месте мы не стоим.

— Как вы относитесь к переводу оборонной промышленности на рыночные рельсы?

— Нам бы здесь не перегнуть палку. Даже в самых рыночных странах закупки вооружения четко регулируются правительством. А у нас порой доходит до абсурда. Два года назад нам поставили условие реализации автоматов через систему тендеров. При том что «Ижмаш» — единственный в стране производитель. С кем устраивать тендер? Нашли Тулу. Но Тула не производит автоматы уже несколько лет. Конечно, никакого тендера не состоялось.

Система выбора вооружения для армии одна во всех странах: образцы отбираются на начальном этапе. Если Минобороны финансирует производство снайперской винтовки, и мы ставим ее на производство, — маркетинг, по сути, уже проведен и наше изделие признано лучшим. На мой взгляд, тендеры нужны при закупе имущества. Портянки, сапоги, амуниция — здесь, наверное, рыночные отношения уместны. Например, бронежилеты производят почти 60 предприятий.

— Недавно Владислав Путилин, директор департамента Минэкономразвития сообщил, что его ведомство планирует провести независимый аудит производства военной продукции. Чем это вызвано?

— Необходимостью правильного расходования бюджетных средств. Государство выделяет на закупки вооружений и военной техники сотни миллиардов рублей, и необходимо следить за расходами. Мы, например, все цены и затраты согласовываем с Минэкономразвития. Проведение аудита — обязанность государства и способ наведения порядка на предприятиях ОПК.