Лесная боль

Геннадий Лекомцев

В министерстве экономического развития и торговли уверены: одной из ключевых причин упадка стало распределение лесного фонда на конкурсной основе. Угодья сдаются в аренду за «копейки», часто без учета инвестиционной составляющей, по сговору с местными администрациями. Цена леса на корню составляет в себестоимости кругляка всего 4 — 7% против 36 — 52% в Европе. Это развращает арендатора: бизнес на дармовщину, как правило, не идет дальше «срубил — распилил».

Прибавим к этому колоссальные объемы нелегальной вырубки. По оценкам МЭРТ, доля теневого товара на российском рынке доходит до 40%. Наказание, предусмотренное законодательством, смехотворно: уголовная ответственность наступает при ущербе свыше 100 тыс. рублей, причем при неоднократном задержании «нелегала» (а для этого нужно застать его непосредственно за валкой леса и без лесорубочного билета) убытки не складываются, а всякий раз считаются заново. Поэтому суды в подавляющем большинстве случаев ограничиваются штрафами или условными сроками.

Ясно, что такие «хозяева» (до 80% законных лесопользователей берут лес в аренду всего на пять лет) не вкладываются в восстановление леса, его охрану, в строительство лесовозных дорог, в развитие лесозаготовительных производств и их социальной инфраструктуры. Государство тоже не считает нужным инвестировать лес. Поэтому новая редакция Лесного кодекса, разработанная министерством и отправленная в Государственную думу, предполагает аукционное распределение ресурсов и долгосрочную, до 99 лет, аренду.

Однако представители лесной отрасли, среди них — президент ассоциации «Лесопромышленники Прикамья» Геннадий Лекомцев, убеждены: принятие нового кодекса не только не исправит кризисного положения, но и поставит на колени немногочисленных ответственных лесопереработчиков.

Триединая задача

— Геннадий Леонтьевич, перечислите основные проблемы лесопромышленного комплекса Прикамья.

— В первую очередь это острая нехватка древесины. Не потому, что ее у нас нет, а потому, что ее очень трудно «взять»: на севере области нет необходимой транспортной инфраструктуры, фактически исчезли лесные поселки, а вместе с ними и квалифицированные кадры. Вторая проблема: значительная доля лесозаготовительных предприятий изначально была ориентирована на поставку древесины за пределы области, поэтому недостает предприятий глубокой переработки. И третье: в структуре лесного массива нашей области более половины — лиственные породы: береза, осина, липа. Подавляющая масса сырья (баланса и особенно осинового) оказалась не востребована. Сегодня мы работаем над созданием предприятий по переработке лиственного сырья.

— Какие меры предпринимаются для решения этих проблем?

— Что касается инфраструктуры, то по поручению вице-губернатора Михаила Антонова мы создаем рабочую группу в сфере строительства лесовозных магистральных дорог: руководство области пообещало необходимые средства в бюджете. Дефицит кадров в леспроме — это, к моему горькому сожалению, беда не только Пермской области, но и всей России. Государственная политика ведет к тому, что мы теряем последнее. В советские времена «работник ЛПК» звучало гордо: ордена, медали, звания, мотоциклы, автомашины, хорошее снабжение и самое главное — бесплатное жилье. Сегодня жилье дорогое: чтобы построить деревянный дом, нужно 200 — 300 тыс. рублей, а зарплата работников лесной сферы ниже, чем в среднем по области. Ипотека и банковский кредит неподъемны и для горожанина среднего достатка, не говоря о селянине.

Несмотря на внедрение вахтового метода, для нас важно сохранить оставшиеся лесные поселки. Во-первых, если их не станет, образуется дефицит кадров в лесозаготовительных предприятиях. Во-вторых, переселение людей обойдется дороже. Тем более там есть элементы необходимой инфраструктуры: дороги, школы, больницы. Бросить поселки на произвол судьбы — это, я считаю, негосударственный подход. Поэтому мы сейчас серьезно работаем совместно со строителями, Законодательным собранием над тем, как строить доступное жилье для специалистов ЛПК.

Одновременно и предприятия взяли курс на развитие вертикально-интегрированных структур, на обеспечение дочерних лесозаготовительных предприятий самой современной техникой. Летом прошлого года Соликамскбумпром представил новое предприятие, оснащенное пятью полными лесозаготовительными комплексами финской фирмы Timber Jack. Таким образом, комбинат снизил транспортные издержки и начал осваивать новые районы.

— А переработка?

— Наращиванию мощностей по глубокой переработке древесины мы уделяем основное внимание. И здесь, благодаря администрации Пермской области, Ассоциации «Лесопромышленники Прикамья», а главное — руководителям предприятий, произошли серьезные подвижки.

Осенью 2003 года Соликамскбумпром запустил новый завод по выпуску термомеханической массы. В мире таких всего несколько, в России — один. По мощности — крупнейший, по технологиям и качеству обслуживающего персонала — суперсовременный. Этот шаг привел к снижению себестоимости сырья при производстве бумаги.

Целенаправленную, продуманную политику обновления производства ведет руководство Пермского фанерного комбината. Мощности, построенные в советское время, постепенно заменяются на современные, экономичные, экологически чистые. Так, построен цех ламинирования ДСП и фанеры. Сейчас комбинат ведет активные переговоры о строительстве еще одного цеха ДСП, что позволит перейти к практически безотходному производству.

Еще один пример — «Красный Октябрь»: в ближайшее время здесь будет поставлено несколько сушильных камер, что сделает продукцию более качественной и конкурентоспособной.

Мы приняли долгосрочную программу до 2010 года, направленную на развитие ЛПК, в том числе создание новых производств, глубоко продуманную в стратегическом и тактическом плане, поэтому таких примеров можно привести много. Разворачивается строительство цеха ДСП в Гремячинске, планируется строительство цеха ДВП и МДФ в Яйве, деревоперерабатывающего комбината в Горнозаводске. В перспективе — очень важное строительство в Добрянке еще одного ЦБК, ориентированного на переработку низкосортной лиственной древесины. Здесь находится одна из крупнейших в Европе Пермская ГРЭС, развита железнодорожная и речная инфраструктура. Есть технико-экономическое обоснование, проект, дирекция комбината. Сейчас руководство области занято активными поисками инвестора. Идут переговоры с отечественными компаниями, с финнами.

— Эти меры решат третью названную вами проблему прикамского ЛПК?

— Да, развитие глубокой переработки низкосортной лиственной древесины — одна из наших долгосрочных задач.

— А рынки сбыта просчитаны?

— Первое: на Западе в среднем на одного жителя приходится 350 — 400 кг бумаги. В России — 25 — 30 кг. Второе: львиная доля мебели, столярных изделий — заграничного производства. Мы научились делать мебель, которая не уступает зарубежной, но пока это отдельные виды. Развивать их выпуск нужно, а главное — можно: отечественные машиностроительные предприятия начали предлагать конкурентоспособные деревообрабатывающие станки во много раз дешевле, чем заграничные. Третье: в России не хватает ДСП, сбыт (не только в нашей стране, но и за рубежом) гарантирован на ближайшие десятилетия. То же можно сказать о плитах МДФ.

И еще одно направление — переработка отходов отрасли. Оно особенно актуально в связи с перспективой вхождения в ВТО и резкого подорожания энергоносителей, но из-за отсутствия национальной лесопромышленной политики не разрабатывается. Не только Пермская область, многие лесные регионы страдают от избытка отходов, не знают, куда их деть. Казалось бы, наиболее очевидный путь — строительство целлюлозно-бумажного комбината. Но даже самый дешевый ЦБК стоит примерно 1 млрд долларов. Плюс долгий срок строительства и еще более длительный срок окупаемости (5 — 7 лет). А вот производство пиллет, древесных гранул для отопления, супервыгодно. Оборудование не очень дорогое, установить его можно в любом районе с избытком сырья. И самое главное: на производство пиллет идет любая древесина (кора, опилки, щепа, ветки) и даже отходы сельхозпроизводства (сено, солома, трава). Таким образом, мы придем к тому, к чему пришли финны, шведы, канадцы: на делянке не остается ни одного кусочка отходов, ни одного килограмма мусора, все идет в производство. Пиллеты позволят получать тепло, горячую воду, а при умелом использовании можно вырабатывать и электроэнергию.

У нас многие главы муниципалитетов просят: проведите к нам газ. Да, газа в стране в избытке, но строительство газопроводов, как и завозка угля из Кузбасса, выливается в громадные деньги, которых в бюджетах многих субъектов федерации просто нет. В Финляндии и других скандинавских странах города с населением 30 — 50 тыс. человек отапливаются котельными именно на пиллетах. Чем мы хуже?

— Конкурентоспособность продукции, произведенной на Урале, снижается из-за значительных транспортных издержек.

— Таким крупным лесным регионам, как Пермская, Свердловская и Тюменская области, с этим здорово не повезло. Архангельская, Мурманская, Ленинградская, Новгородская области, Карелия в более выгодном положении: они куда ближе к экспортным рынкам сбыта, да и железнодорожная, автомобильная инфраструктура там более развита. На финских ЦБК, построенных у границы с Россией, можно увидеть, что дровишки-то как раз из этих регионов.

Какой выход? Давайте скажем прямо: нефть и газ когда-то будут исчерпаны. А лес — возобновляемый ресурс. Лесопромышленный комплекс может стать одним из локомотивов, который потянет экономику Урала и всей России. И почему бы, исходя из стратегических соображений, правительству и Госдуме не ввести для лесопромышленного комплекса Урала льготные железнодорожные тарифы, понижающие налоговые коэффициенты: только, ради бога, работайте, наращивайте мощности. Это привело бы к созданию новых рабочих мест, экономии на пособиях по безработице, излечению социальных язв наркомании и пьянства, резкому увеличению налоговых поступлений в бюджеты.

Ну и, конечно, надо строить федеральную трассу Север — Пермь — Екатеринбург — Тюмень, которая отвечала бы самым современным требованиям и сокращала транспортное плечо на тысячу километров. Тогда можно пускать автопоезда большой грузоподъемности, по 40 — 50 тонн, как это делают в скандинавских странах. Надеюсь также, что будет положительно решен вопрос о строительстве железнодорожной магистрали Пермь — Кудымкар — Сыктывкар — Архангельск.

Другим путем

— Госдума готовится к принятию новой редакции Лесного кодекса, подготовленной МЭРТ. Какова ваша оценка этого документа?

— Принятие его в таком виде, в каком проталкивает министерство Грефа, будет означать смерть всему ЛПК России. «Ахиллесова пята» кодекса в том, что он не ориентирован на глубокую переработку древесины, нет положений, которые стимулировали бы на это заготовителей и переработчиков, никакие преференции не заложены.

Лицензионные конкурсы инвестиционных программ заменяются аукционами: кто больше заплатит, тот и хозяин. Я понимаю, что государство заинтересовано выручать как можно больше денег. Но каким путем? Совершенно без учета вклада арендатора в развитие производства и социальную сферу! Все прекрасно знают, что среди предприятий, как правило, выживают только те, что встроены в интегрированные структуры. У нас это «дочки» Соликамскбумпрома, Пермского фанерного комбината, «Красного Октября». Остальные по всей России — в тяжелейшем положении. Такие предприятия не в силах освоить предложенные цены, а они будут запредельными. Даже крупные перерабатывающие комбинаты вряд ли смогут на равных конкурировать с олигархическими капиталами.

Вот и придет непонятно кто с карманами, набитыми деньгами, поставит на колени не только малый и средний бизнес, но и крупные предприятия. И не нужно устраивать рейдерские атаки, захваты помещений с пистолетами-пулеметами. Достаточно диктовать условия. Тем более что все работы по лесоустройству (составление кадастра, защиту от пожаров и вредителей, строительство дорог и так далее) государство с удовольствием перекладывает на арендатора.

— Другими словами, в отрасли возможен глобальный передел собственности. Но это же естественный процесс…

— Я не против скупки предприятий. Но если на Западе новый владелец инвестирует в обновление и расширение производства и продает уже более дорогую «конфетку», то в нашем, российском, случае предприятие зачастую покупается с одной-единственной целью: ничего не вкладывая, выжать из него как можно больше денег, чтобы оправдать затраченную сумму. Для отечественного ЛПК это наиболее характерно.

Еще одно малоприятное обстоятельство. В экономике России есть ряд отраслей, куда доступ иностранным лицам категорически запрещен — авиационная, оборонная. Но последние проверки Счетной палаты показали, что за многими отечественными акционерами стоят иностранные компании. Ничего страшного в этом не было бы, если бы это были действительно коммерческие компании. Но оказывается, что там «прописано» немало людей из разнообразных спецслужб. Надо отдавать отчет в том, что иностранным конкурентам не нужна эффективная экономика России и эффективная лесопереработка в том числе. Им нужно российское сырье, бревна по самой минимальной цене.

Яркий пример: китайцы варварски вырубают российский лес в Забайкалье, на Дальнем Востоке. Поджигают, скупают по дешевке прекрасную древесину — кедр, лиственницу, везут ее к себе вагонами, автомашинами, причем перерабатывающие производства строят исключительно на своей территории.

Вот в Финляндии специальными законами категорически запрещено отправлять необработанную древесину на экспорт, все перерабатывается в стране, причем вырубается не очень много: финны очень бережно относятся к своему лесу — это национальная, государственная политика. У них доходы от экспорта переработанной лесопродукции равняются трети наших доходов от экспорта нефти.

— Можно законодательно ограничить участие иностранцев в аукционах. Тогда приход в отрасль отечественного капитала из нефтяной, металлургической отраслей, ответственного лесопользователя поднимет наш ЛПК.

— Во-первых, предположу, что такого арендатора будут интересовать участки леса в округе промышленных центров, с готовой транспортной инфраструктурой — раз государство снимает с себя эту ответственность. Во-вторых, наши серьевики предпочитают экспортировать необработанную продукцию или продукцию низких переделов. Непонятно, на каком основании они сделают исключение для леспрома. Его положение могло бы здорово поправить строительство 15 — 20 ЦБК для переработки малоликвидной лиственной древесины. Нашим олигархам и сейчас ничто не мешает вложиться в эти проекты, однако они этого не делают. Ежегодно за границу вывозятся миллиарды долларов, достаточные, чтобы построить несколько ЦБК, я уж не говорю о десятках перерабатывающих предприятий, ориентированных на производство обрезной доски, мебельной продукции. Не хотят, не желают. Впрочем, их можно понять: инвестору нужны твердые гарантии, что у него никто ничего не отберет и не заставит делиться.

— Безвыходная ситуация: у лесопромышленников на приобретение и содержание угодий денег нет, олигархический капитал в отрасль не торопится.

— Безвыходность заложена в новом Лесном кодексе. Он отражает отсутствие национальной политики, государственной стратегии развития леспрома. Я тоже исхожу из того, что лес на корню в принципе должен стоить дорого — это очень серьезный источник пополнения бюджета государства и регионов. Но ведь мы находимся в самой начальной стадии рыночно-капиталистических отношений, у нас еще «дикий» капитализм. А за годы реформ ЛПК был загнан в угол. И я не понимаю тех, кто сегодня указывает на то, что в Финляндии и Швеции одно бревно на корню стоит десятки долларов. Я согласен, давайте идти по этому пути. Но постепенно: иначе слепое копирование ценовой политики развитых стран приведет к тому, что цены подскочат в разы, многие лесозаготовители не смогут выкупать лес, а перерабатывающие предприятия — сырье. В результате население не сможет покупать продукцию нашего ЛПК и мы окончательно сдадим рынки итальянцам, французам, китайцам.

С нашей точки зрения, для местного арендатора, особенно владеющего перерабатывающими мощностями и несущего ответственность за социальную структуру, необходимо снижать уровень арендной платы. Именно местный лесозаготовитель должен получить первоочередное право распоряжаться угодьями. Нужно ввести норму, по которой лесопользователи, добросовестно работающие по арендному договору более пяти лет, могли бы продлять аренду без проведения аукциона и увеличения арендной платы.

Если местные органы видят, что лесопользователь по-хозяйски распоряжается лесными ресурсами, что древесина идет на местную переработку, что предприниматель исправно платит налоги, так не заставляйте его нести новые затраты — пусть развивается!

Один из самых злободневных вопросов: в Пермской, Свердловской, Тюменской областях освоение лесного фонда возможно только зимой. Но попробуйте заставить заготовителя работать в это время без какой бы то ни было поддержки. У перерабатывающих предприятий не хватает оборотных средств, чтобы стимулировать и оплачивать зимние заготовки: нужно модернизировать производство, выдавать зарплату, платить налоги. Если взять кредит — через полгода останешься нищим. Поэтому мы предлагаем возвратиться к практике возмещения из федерального бюджета затрат на уплату процентов по кредитам, полученным для создания межсезонных запасов древесины. Надо стимулировать интеграцию леспромхозов с крупными лесоперерабатывающими предприятиями, что приведет к модернизации фондов в лесозаготовке.

Дополнительные материалы:

Лесопромышленный комплекс Прикамья

Один из крупнейших и уникальных в России. Включает производства: лесозаготовительное (в том числе первичную обработку древесины), деревообрабатывающее (выпуск фанеры, древесностружечных и древесноволокнистых плит, столярно-строительных изделий, мебели, деревянной тары), целлюлозно-бумажное (в том числе выработку бумаги и картона), лесохимическое. Третья часть заготовленной древесины отправляется за пределы области в виде кругляка, еще треть перерабатывается целлюлозно-бумажной промышленностью, представленной комбинатом «Соликамскбумпром», Вишерским ЦБК (Красновишерск), Пермским ЦБК, ЦБК «Кама» (Краснокамск). На территории области располагается одно из основных предприятий страны по производству фанеры — Пермский фанерный комбинат (п. Уральский, Нытвенский район), один из ведущих в стране экспортеров пиломатериалов комбинат «Красный Октябрь» (Пермь). В 2004 году индекс промышленного производства пермского ЛПК составил 104,7%; доля в общем объеме промышленной продукции, выпущенной в Прикамье, — 6,7%. Почти 47% предприятий показали суммарную прибыль 1,259 млрд рублей, более 53% предприятий — убыточны (общая сумма убытка — 209,7 млн рублей). Наименьшую рентабельность, 2 — 10%, показывают лесозаготовительные предприятия: лесопильное оборудование либо отсутствует, либо чрезмерно изношено (до 80%), а низкая цена реализации балансов (сортамент круглого леса или колотые лесоматериалы длиной 1 — 2 м и диаметром 8 — 25 см), не позволяет покрыть убытки. Численность работников средних и крупных предприятий (с учетом Коми-Пермяцкого АО) — 30,5 тыс. человек: это 92% к уровню 2003 года. Средняя зарплата — 4560 рублей: 70% к среднему уровню зарплаты в промышленности региона.