Хождение по мукам

Дмитрий Головин

Однажды я ездил с товарищем в Объединенные Арабские Эмираты. Он предприниматель, любит эту страну и ищет удобного случая или внешнего толчка, чтобы открыть там бизнес и уехать — теперь уже навсегда. Наши разговоры свелись к вялому (40 градусов в тени) спору о том, какая страна лучше — ОАЭ или Россия. И чем. Его аргументы в пользу того, что «здесь безопасно, комфортно и нет внутреннего напряга» мною отметались как бездоказательные. И вот однажды мы проехали под запрещающий дорожный знак. Товарищ пролепетал: «Блин, полиция!», а затем пустился в странные манипуляции — опустил стекло, высунулся, стал рвать на себе волосы и кричать: «Sorry! Sorry!». Мне стало плохо: наша вина даже по российским меркам тянула на лишение прав, а тут — шариатские законы и два иностранца в машине. Полицейский погрозил пальцем, развернулся, взвизгнув покрышками, и уехал. «Вот этим Эмираты и лучше, — выдохнул приятель. — В России бы нас не простили». Возразить было нечего.

Другой случай. Едем вчетвером в машине по Китаю. Скорость 115 км/час. Попались: тормозит полицейский с радаром. О чем-то говорит с нашим переводчиком, козыряет и делает знак рукой: уезжайте. Отойдя от шока, интересуемся у переводчика: «Что ты ему такое сказал?». Он: я успел извиниться, а полицейский предупредил, что впереди прошел ливень и нам надо быть осторожней. Всю дорогу до Пекина мы молчали…

Русские всегда неуловимо отличались от других наций. Раньше — плохо пошитой одеждой, испуганным сбиванием в стайки, незнанием языка, плохими прическами и зубами. Глобализация, открытые границы и рост уровня жизни сделали свое дело — теперь мы одеты и причесаны. Тем не менее русских туристов и сейчас видно сразу. По барсеткам, по носкам, надетым под сандалии. И во всех случаях их определяют по выражению лица. Лица русских сосредоточены. На них разным шрифтом написано от «меня не проведешь» до «костромские огурцы — лучшие» и «Барнаул — столица мира». Русские люди с трудом улыбаются напряженными губами. Они почти всегда серьезны. Получается, люди во всем мире доброжелательней друг к другу, улыбчивей, спокойней… Это не может объясняться тем, что мы оставляем у них свои деньги: они и своим улыбаются. И только почему-то у нас, в России, жизнь идет с тяжким рвением или «бьет ключом». Мы привычно жалуемся друг другу на ее трудности и маразм.

Некоторые интеллектуалы объясняют это отсутствием консолидирующей народ национальной идеи. Я же рискну заявить: в России национальная идея есть — здесь рождаются, чтобы мучиться самим и мучить других. Наши нашим (тем более «не нашим») ничего не прощают. И никого не жалеют. Чай, не арабы и не китайцы.

По-моему, была такая надпись на надгробном камне или описание чьей-то жизни: «Родился, страдал всю жизнь и умер». Это о нас. Здесь все мучают всех. Воспитатели — детей, дети — воспитателей, врачи — пациентов, чиновники — предпринимателей, предприниматели — покупателей, покупатели — и предпринимателей, и чиновников, если правильно пожаловаться. Даже среди законопослушных людей в России популярен блатной принцип: «Умри ты сегодня, а я — завтра». На каждом заборе и в каждом документе — про свою рубашку, что ближе к телу, про хату, что с краю, про спасение утопающих, которое дело рук самих… И действительно никто утопающему руку не протянет: вдруг не так поймут и вообще «это все PR — надо держаться подальше».

Над всем этим нависает власть — бессмысленная и беспощадная в мучительстве всех и вся. (Вспомним скандал с иракской тюрьмой Абу-Грейб — жесткое пресечение безобразий и показательный суд. А у нас, когда милиционеры «пустили под молотки» башкирский город Благовещенск, скандал получился, правда, не всемирный. А с жестким пресечением самоуправцев в погонах, показательным судом и реакцией властей — совсем беда.) Население отвечает власти стойкой нелюбовью, оборачивающейся взаимной привычкой к невыносимости бытия. И вместе они своей угрюмостью отталкивают весь белый свет. Для желающих приехать в Россию, жить и работать здесь, миграционной и паспортно-визовой службами придуман специальный тест на готовность к унижениям: требуется собрать 25 бумажек в различных ведомствах для получения вида на жительство. Специально написаны разные правила их оформления и разное время приема. Для утонченных ценителей — отчетные, санитарные и неприемные дни. Столкнувшись с мучениями и унижениями еще на стадии оформления гражданства, многие разворачиваются с проклятьями. Они, видите ли, родились не для того, чтобы жизнь свою в очередях мыкаться. Ну понятно — нерусские же.

…Протопоп Аввакум с супругой брели по дороге, и были они грязны, и было им голодно и холодно. И возопила супруга его: «Доколе мучиться будем, Аввакум?!». А он ее обнадежил — по-нашенски: «До самыя смерти, Марковна, до самыя смерти…». Так и представляется, как выживший в этой стране мучеников и мучимых последний из могикан будет приглашен на заграничное ток-шоу и на вопрос ведущего: «Так что же случилось с Россией?», не задумавшись, ответит: «Она утонула».

Нация начинается с самоуважения каждого человека. С собственности, которой он обладает, и с ответственности за нее. С уважения закона. С милосердия. Давайте учиться уважать себя — лишь тогда наша страна, может быть, сумеет преодолеть тугое сопротивление бездны времени, пространства и взаимной нелюбви. Выдавливать из себя рабов и становиться свободными людьми, с гордостью говорящими: «Мы — российский народ…». Мой вариант национальной идеи выражается краткой аббревиатурой СССР: Свобода, Справедливость, Собственность, Россия.