Кризис антикризисных

Уральский форум о проблемах развития института банкротства

В деятельности института банкротства накопилось столько правовых коллизий, что корректировка законодательства уже не спасет. Нужно садиться и переписывать нормативные акты заново

В Екатеринбурге прошел форум арбитражных управляющих. Профессионалы, представители и руководители СРО со всей страны собрались на Урале, чтобы обсудить проблемы развития института финансового оздоровления бизнеса и банкротства.

Ранняя диагностика

Состояние института банкротства считается одним из показателей уровня развития страны: чем больше здоровых компаний, тем устойчивее бизнес-среда. Не случайно программа снижения издержек в процедуре банкротства вошла в перечень мероприятий по продвижению России в рейтинге Doing business. Мы уже писали о том, что в связи с этим премьер-министр РФ Дмитрий Медведев утвердил «дорожную карту» реформирования института банкротства, разработанную Минэкономразвития (см. здесь). Однако участники рынка считают, что она носит поверхностный характер и не учитывает фундаментальных вызовов.

Во всем мире процедура банкротства применяется для того, чтобы восстанавливать платежеспособность компаний. Если не получается вывести предприятие из кризиса, проводится ликвидация, цель которой — максимально удовлетворить требования кредиторов. Заметим при этом, что вернувшихся к жизни предприятий значительно больше, чем умерших.

В России — обратная практика: приоритет отдается ликвидации должника, а не восстановлению его платежеспособности. Об этом говорит статистика Высшего арбитражного суда. В 2013 году в суды поступило более 31,9 тыс. заявлений, рассмотрено 27,35 тыс. дел, по десяти тысячам принято решение о введении процедуры наблюдения. И только в 3% случаев история закончилось процедурой финансового оздоровления или внешнего наблюдения.

По мнению руководителя представительства НП СРО НАУ «Дело» по Свердловской области Владимира Рождественского, основная причина низкой эффективности — слишком позднее обращение собственников компаний, кредиторов к институту банкротства:

— Нередко возникают ситуации, когда на предприятии не выдается зарплата, не осуществляются обязательные платежи. И ничего, компания как ни в чем не бывало продолжает жить только ей известной жизнью и рассчитываться только с нужными ей кредиторами. При этом от имени государства собираются многочисленные комиссии, должника часто и неоднократно привлекают к административной ответственности, но нормы, устанавливающие наказание за несвоевременную подачу заявления в суд, у нас применять не принято.

Арбитражные управляющие считают, что необходимо в отдельную главу закона вынести специальные положения о предупреждении банкротства. Например, позволить вводить процедуру признания предприятия временно неплатежеспособным на четыре-пять месяцев. В этой ситуации арбитражный управляющий может провести финансовый анализ и при необходимости разработать план финансового оздоровления. Такая возможность предусмотрена в действующем законе, но процедура сопровождается массой ограничений. Участники конференции считают, что их нужно снять, предоставив арбитражным управляющим разумный срок для реализации выработанных рекомендаций.  

Скорее мертв

Другой уровень проблем связан с многочисленными правовыми коллизиями. Фундамент процедуры — закон о несостоятельности. Однако на практике арбитражные управляющие вынуждены постоянно руководствоваться огромным количеством правоприменительных актов (пленумы ВАС, информационные письма ВАС, судебная практика), которые изменяют, дополняют, расширяют нормы закона о банкротстве. Все это сказывается на сроках проведения процедур.

В мировой практике предприятий, вернувшихся к жизни после процедуры банкротства, значительно больше, чем умерших. В российской — наоборот

— Наша работа во многом зависит не от того, как и что написано в законе, а от того, как правоприменитель истолкует ту или иную норму, — сетует арбитражный управляющий Михаил Сачев. — Мы не можем заранее предугадать, какой будет результат, несмотря на наличие судебных решений. Приведу пример. Есть статья 133, которая регламентирует наличие счетов предприятий-банкротов, согласно ей, должно быть два счета: основной и залоговый. Но правоприменитель посчитал, что должно быть еще два. Получается, арбитражный управляющий должен объяснить кредиторам, которые читают законы и не читают решения пленумов суда, почему вместо двух счетов должно быть четыре. И я не исключаю ситуации, что какой-нибудь кредитор начнет судиться и докажет — открытие еще двух судов законом не предусмотрено.

Нередки случаи, когда управляющие вынуждены лавировать между законом и давлением со стороны власти. «Так, один арбитражный управляющий Свердловской области, поддавшись давлению администрации, выплатил зарплату сотрудникам предприятия-должника, а потом один умный кредитор взял и в судебном порядке доказал, что прогибаться под власть неправильно, потому что нарушается очередность удовлетворения требований. По понятиям чиновников, управляющий сделал все правильно, а по закону — нет», — продолжает сыпать примерами Михаил Сачев.

Еще одна коллизия, иллюстрирующая противоречивость законодательства о банкротстве, связана с отзывом лицензий у банков. Обычное предприятие в этом случае может открыть счет в другом учреждении и продолжать работу, юридическое лицо, находящееся в процедуре банкротства, может сделать это только через суд. В результате оперативная деятельность предприятия-банкрота останавливается на несколько месяцев. 

Наконец, самая животрепещущая тема — налогообложение банкротов. Проблему формулирует Владимир Рождественский.

— Если в штатном расписании должника есть неуволенные работники, то им нужно платить зарплату, а значит, начислять НДФЛ. Это справедливо. Однако кроме этого мы продолжаем начислять налог на прибыль, НДС, налог на имущество, налог на землю. Но если предприятие-банкрот и его деятельность прекращена, то откуда возьмется добавленная стоимость? Я предлагаю внести изменения в законодательство, в соответствие с которым с момента признания должника банкротом он автоматически переводится на упрощенную систему налогообложения, которая, как известно, не предполагает начисление НДС и налога на прибыль. При этом мы избавимся в конкурсном производстве от необходимости заниматься воп­росами учета, снизим текущие издержки на содержание бухгалтеров, освободим арбитражных управляющих от бессмысленных обязанностей.

Скорее жив

Не стоит, однако, списывать все только на законодательство. Безусловно, в неэффективности процедур банкротства есть элемент вины самих антикризисных управляющих: из-за относительно легкого доступа в профессию в ней появилось немало некомпетентных и, что особенно плохо, недобросовестных людей.

Как известно, формой контроля в институте банкротства является саморегулирование, когда сами участники рынка устанавливают правила игры, в том числе и исключение из организации. Сегодня на рынке действует 50 СРО арбитражных управляющих и у недобросовестного человека всегда есть выбор перейти из одной организации в другую. Участники форума говорили о том, что следует ужесточить доступ к профессии: желающие стать антикризисными менеджерами помимо сдачи теоретического экзамена должны проходить стажировку в качестве помощника арбитражного управляющего не менее трех лет. Кроме того, звучало предложение запретить в течение трех лет принимать управляющего, исключенного из саморегулируемой организации за плохое исполнение своих обязанностей, в другую СРО.

Все эти предложения внесены в резолюцию, но в части плана их реализации участники форума договориться пока не смогли. Руководитель Российского союза СРО арбитражных управляющих Игорь Липкин считает, что достаточно внести поправки в существующий закон о банкротстве. Владимир Рождественский (и его мнение поддерживают большинство коллег в регионах) уверен, что корректировать главный нормативный документ бессмысленно, нужно садиться и переписывать его заново. Для этого отрасли нужна авторитетная дискуссионная площадка, которую пока сформировать не удалось. Возможно, традиционный уральский форум сможет в перспективе объединить участников.